Наряженные елки уже красовались в витринах магазинов и прямо на улице, в большущих зеленых кадках.
Декабрь! В этом названии есть что-то сказочное, и хочется сказки независимо от возраста. Какие бы тяготы ни давили на плечи, в этом месяце их старались не замечать. В декабре проще расстаешься с деньгами, радостнее делаешь подарки, хочется всех простить и любить, хочется уехать далеко-далеко, туда, где никогда не был, хочется шалить, быть немножко безумным и немножко ребенком, хочется, чтобы сбывались мечты. В декабре дни коротки, не успел пообедать – уже вечер, уже зажглись огни на елках, и начинается волшебство…
Рабочий день в самом разгаре. На Майдане украшают елку. Дима открыл окно – снежинки таяли, едва коснувшись руки. В церковном дворике работник сметал снег с дорожек. Мужчина и мальчик тащили елку. Вернее, тащил мужчина, а мальчик, совсем маленький, шел рядом и держался за веточку, тормозя папу. Однажды, когда Дима был совсем крохой, папа привез огромную ель и сунул в ведро с песком. Она заняла половину комнаты и наполнила сказочным запахом всю квартиру – даже много лет спустя Дима помнил ее красоту и смолистый аромат. Утром и вечером он лил воду в песок, но елка все равно потихоньку засыхала. Он разговаривал с ней, поправлял игрушки, не трогал ни конфеты, ни мандарины, завернутые в фольгу, но она все равно засохла. Иголочки осыпались, обнажив коричневый скелет. Он долго не разрешал ее выбрасывать и продолжал поливать водой, соком, чаем, рассказывал ей сказки и веселые истории, но однажды утром проснулся, а ее нет. Остался только запах и фотографии…
Глядя на дворника, очищавшего от снега крыльцо церкви, он вспомнил о книжках в его комнате, о том, как мама читала ему сказки. Удивительно, но в декабре сказки перестают казаться сказками и сердце верит, что волшебство существует. Стоит только по-настоящему захотеть, и добро победит зло, больной обретет здоровье, немощный станет сильным, бедный – богатым, одинокий найдет семью, а уродец превратится в прекрасного принца. Вернется любовь, и придут те, кого ждешь. И все это обязательно сбудется в новогоднюю ночь – для этого и существует декабрь. И уже начало декабря действует на всех магически – люди становятся улыбчивее, добрее, сентиментальнее, задумчивее и… пугливее.
Да, они боятся поверить в волшебство. Одного останавливает слишком здравый рассудок, другого – страх: а вдруг волшебство существует? Существует! Волшебство живет рядом с нами, надо только открыть свое сердце, и оно войдет в него. И не бояться осуждения, не думать: я что, совсем с ума сошел? Я отличаюсь от других? Раз отличаюсь, то не ровен час со мной здороваться перестанут, будут обходить десятой дорогой, в психи запишут.
Запишут, обязательно запишут, потому что у таких вот «психов» жизнь складывается так, будто ею управляет волшебник, – они получают то, что хотят, потому что для них нет фразы «Так не бывает!», а есть только фраза «Так будет!». И еще стоит задуматься, почему добра и волшебства хочется именно в декабре. Почему воздух буквально наэлектризован мечтами, которые люди называют несбыточными? А если их назвать «сбыточными» – что будет? А?
Что мы делаем, когда слышим запах клубники? Мы начинаем искать ее глазами на полках магазина и находим. Остановитесь на улице, освещенной елочными гирляндами, и просто принюхайтесь, если не верите ощущениям. Слышите запах? Он особенный, он вызывает биение сердца и покалывание в ладонях. Не сомневайтесь, перед вами готовое свершиться волшебство, просто вы его не видите.
Попробуйте открыть сердце…
Из приемной донеслись крики секретаря. Дима вышел из кабинета и увидел Ярового – он стоял посреди приемной с картонной коробочкой в руках.
– Юрий Николаевич, уберите эту гадость! – кричала Юля, с ужасом глядя на коробку.
– Это не гадость, это нижняя челюсть твоей ровесницы, умершей двести пятьдесят лет назад. Неужели тебе не интересно? – С этими словами он вынул на свет божий коричневую челюсть с желтыми зубами. – Смотри, какие зубы! Без кариеса…
С криком «Ой, мама дорогая!» Юля выскочила из приемной.
– Не пойму я этих женщин. – Юра пожал плечами. – Никакого уважения к предкам. Кому ни покажу – разбегаются, как крысы с тонущего лайнера.
– Зайди ко мне, разговор есть, – сказал Дима.
Юра вошел и поежился:
– Ну и холодина у тебя! Знаешь, я чего-то себя неважно чувствую…
И поставил коробку на большой стол. Дима закрыл окно, включил кондиционер на обогрев и сел в кресло. Юра устроился на диване, в том месте, где его обдувал поток теплого воздуха, и чихнул.
– Слушай, где ты Новый год встречаешь? – спросил Дима.
– Как где? Дома, с Давинчи. А что?
– Давай в Харькове отметим. Мы дом закончили, мебель покупаем.
Юра снова чихнул.
– Да я уже как-то отвык от компаний.
– Не будет никакой компании. Мы с Леной, ты, Савченко и Андруховичи.
Юра пожал плечами:
– Ну, не знаю, я Давинчи одного не оставлю.
– Так бери его с собой.
– Серьезно?
– Конечно. Место найдется для вас обоих.
– А вдруг он ваш ремонт испортит?
– Не испортит, он у тебя дисциплинированный.
Юра улыбнулся:
– Спасибо, Димка. Ну, раз так… Я рад. Если честно, я давно хотел встретить Новый год с кем-то, а то все время один. А елка будет?
– Конечно будет. И во дворе сосну нарядим. Юра, и еще… Почему бы тебе не пригласить Таню Калашник?
Юра тронул усы и отвел взгляд.
С Таней Калашник Юра встречался еще в институте. Но уж очень робко встречался. На пятом курсе Таня вышла замуж за другого, неробкого. Говорили, что она сделала это назло Юре – мол, давно пора было замуж позвать. Через два года этот другой ушел, и теперь Таня жила одна – дочка уехала с мужем в Германию, внуков еще не было.
Когда Дима и Юра создали фирму, Дима предложил Тане работу. Она согласилась. И тогда Дима заметил, что между Юрой и Таней по-прежнему что-то происходит. Это «что-то» проскакивало во время совещаний, корпоративов. А однажды, оказавшись с ними в лифте, Дима физически ощутил, как они мечут друг в друга стрелы – то горячие, то холодные. Поэтому быстрота, с которой Юра покинул Харьков, его не удивила.
– А почему бы тебе не позвонить ей?
– Да не надо ей звонить! Мы не пересекаемся по работе, – запыхтел Юра, изо всех сил стараясь выглядеть равнодушным, но у него это плохо получалось.
– А тебе не приходило в голову позвонить ей как давней знакомой, а не как сотруднице?
– Хм! Зачем?
– Затем, чтобы все ей сказать.
– А что я должен ей сказать?
– Что все еще любишь ее.
– С чего бы это?
– Потому что ты любишь ее. И боишься сказать!
– Она предала меня! Она…
Дима поднял руку:
– Ой, прошу тебя, не надо молоть чепуху! Ты же взрослый человек!
– Это не чепуха, это моя жизнь. Она меня бросила! И замуж вышла… за этого козла! Все, назад дороги нет! – Лицо Юры потемнело, между бровей пролегли две глубокие складки. – Поздно. Уже очень поздно. – Он поправил очки, сползшие на кончик носа.
– Ну и дурак, поздно бывает только на кладбище.
Лицо Юры помрачнело.
– Знаешь, иногда мне не хочется просыпаться, – задумчиво сказал он. – Я уже облысел, уже брюхо растет, о какой любви ты говоришь?!
– Это не я говорю, это Таня говорит. Не словами, а всем своим существом. Она светится, когда встречает тебя. Неужели ты не видишь? Неужели не чувствуешь? Влюбленные чувствуют друг друга за тысячи километров, потому что любовь – это чудо.
– Не выдумывай… – хмыкнул Юра.
Дима пожал плечами.
Юра беспокойно заерзал на диване, будто сидел на раскаленной сковороде.
– Мне всего этого не надо, у меня все есть. Давинчи есть, работа есть. – Он потер колени руками.
– Ну и живи со всем этим! – беззлобно бросил Дима.
– Вот и буду, – буркнул Юра.
– Ну и дурак!
– Что-то ты сегодня слишком обзываешься! – проворчал Юра.
Зазвонил телефон. Номер был незнакомый.
– Слушаю.
– Дмитрий Семенович…
– Катерина?! Откуда?
– Я в Киеве.
Юра встал с дивана.
– Подожди секундочку. – Дима прикрыл телефон рукой. – Юра, ты подумай, ладно? Пока мы живы, мы все можем изменить. Прости за банальщину. – Дима улыбнулся.
Юра кивнул и вышел из кабинета. Дима прижал телефон к уху.
– Катя, я рад, что ты позвонила. – Он старался быть сдержанным.
В дверь постучали.
– Катя, подожди. Входите!
Это был Юра.
– Я коробку забыл.
Юра сунул коробку под мышку и вышел. Вид у него был растерянный, будто на него вылили ушат воды.
– Говори, я тебя слушаю, – продолжил Дима.
– Как ваши дела?
– Как? Да нормально мои дела. А ты как?
– Вы не сердитесь на меня?
– Я больше волновался за тебя, чем сердился. Ты могла бы позвонить.
– Я писала Валентину Васильевичу.
– Но мне же не писала…
– Дмитрий Семенович, можно с вами встретиться?
– Встретиться? Конечно можно. Ты где?
– Я рядом с вашим офисом.
– С моим офисом? Я сейчас выйду.
Он схватил пальто и, не дождавшись лифта, бросился вниз по лестнице.
Она стояла, прижимая сумочку к животу. В вязаной шапочке, в куртке. А поверх куртки толстая вязаная шаль. Ну прямо кокон на тоненьких ножках. Увидев Диму, она сделала движение, будто хотела уйти. Но остановилась и, теребя шаль, смотрела, как он приближается.
Дима за секунду оказался рядом.
– Я рад, что ты объявилась. Ты так неожиданно исчезла…
Он не знал, что делать: обнять ее – не обнимать? Вдруг она испугается? Она все такая же худая и беспомощная, и все те же глаза.
– И я рада вас видеть.
Он потоптался, потер руки и осмотрелся.
– Не будем же мы тут стоять… Идем в кафе, – он показал рукой через дорогу и подставил свой локоть. – Держись, а то скользко.
Она сняла рукавичку и взяла его под руку.
"Прости за любовь" отзывы
Отзывы читателей о книге "Прости за любовь". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Прости за любовь" друзьям в соцсетях.