— Да-да, самолёты! У нас впереди вся жизнь! Прости, куда ты спешишь? Это путешествие взросления, понимаешь? Взро-сле-ни-я, и мы должны прочувствовать его, наслаждаться им, жить им, выстрадать его. И не строй из себя принцессу...

— Да, на горошине!

— Олли! Хватит ссориться, ты всегда в своём репертуаре.

— Эрика права. Мы – Волны. Рюкзак и немного денег в кармане!

— На какой паром мы должны сесть?

— Hellenic Mediterranean Lines. Я заказала места палубе. Лучше, чем крёсла, те неудобные, на них не полежишь. В любом случае, у нас с собой коврики и спальные мешки.

— Круто, Эрика, молодец!

— А если будет дождь? — спрашивает Дилетта.

— Ну, тогда ты промокнешь! — отвечает ей Олли, не позволяя ей продолжить. — Или возьмёт и приедет твой маленький Филиппо, чтобы защитить тебя?

— Нет, ты ведь знаешь, что он остался дома. Я уже по нему скучаю...

— О-о-о, теперь она будет нас снабжать подробностями всё время! Успокойся, никто его не украдёт у тебя, нет. Маленький Филиппо сидит в домике и ждёт тебя!

— Идиотка!

Ники надевает наушники своего айпода. Она не сняла очки, несмотря на то, что ещё рано и солнце не светит прямо в вагоне. Она скачала почти все песни Баттисти с i-Tunes. Эти слова причиняют ей боль, но это сильнее неё. Иногда боль засасывает тебя настолько, что оказывается почти привычным чувством. В окнах быстро пробегает пейзаж. Так же, как воспоминания в её сердце. Эрика бьёт её по ноге.

— Эй, детка, ты спишь? Греция нас ждёт! Для тех двоих, которые только что расстались, то есть для нас, это будет отличный праздник, отметим!

— Да-да, я его устрою вам! — Олли подпрыгивает на своёи сиденье. — Але! И только что я сказала «але», не Алекс! — кричит она.

Пара пожилых синьоров оборачивается и смотрит на неё, Ники натягивает улыбку, чтобы не обижать подруг, но потом снова приковывает взгляд к окну в поисках чего-нибудь отвлекающего, чего там нет. Поезд мчится быстро, в небе поднимается солнце. Запах каникул, свободы, лёгкости. Но он должен был быть другим. Мог быть другим. Мои подруги счастливы. Каждая нашла свою дорогу или исправила ошибки. Каждая знает, куда идти. А я просто позволяю им вести себя. Но, наверное, так и должно быть, когда тебе плохо. «Твои глаза хотят видеть всё. И остаться…. А ноги хотят бежать... мы – узники в мире, который нам даст лишь мечтать, лишь мечтать...»

А потом ночь на пароме. Затем море, солнце, шум волн. И дорога от парома. И мысли, которые не могут исчезнуть. Ники опирается на ограждения. Мимо неё проходят какие-то ребята. Парень, лежащий на деревянной скамейке, которую разъедает соль, читает старую книгу Стивена Кинга; другой – новую, Джеффри Дивера. Триллер. Ужасы. Страшилки. Ники улыбается. Снова смотрит на море. Ей не нужна никакая книга, чтобы испытывать страх. Она обхватывает себя руками. И чувствует себя одинокой. И ей бы очень хотелось суметь остановить эту слезу. И ей очень хотелось бы не любить его тогда. И ей очень хотелось бы не любить его и сейчас. Но у неё не получается. И эта слеза катится по щеке и падает в синее море, такое же солёное, как и она. Ники смеётся сама с собой. Немного всхлипывает. И старается не плакать. Наконец, у неё почти получается. Начинаются каникулы. Пошло всё к чёрту... Я не собираюсь давать этой боли завладеть мной.


Полдень. Олли только что собрала свой мешок и зевает с открытым ртом, так широко, что чуть не получает вывих челюсти. Затем встаёт на ноги и смотрит на приближающийся порт.

— Объяснишь мне, как у тебя получается спать вот так столько времени? Людям ничего не оставалось, кроме как топать практически по тебе, — Эрика хлопает её по спине.

— Я ничего не замечала. Я ведь тебе сказала, что мне снился сон. Они крадут наше время. Не ты ли мне говорила, что здесь другой часовой пояс, на один час больше, чем в Италии? Воры. Ты заставляешь меня вставать в несусветную рань, заставляешь меня... И всё равно я возбуждена.

— В каком смысле?

— Ночью, когда вы замёрзли и пошли спать внутрь, я здесь встретила вон того, — Олли показывает на парня, который стоит немного впереди, опираясь о перила моста. Рядом с ним, на синей скамейке, стоит огромный рюкзак. — Он из Милана, учится в политехническом. Очень классный парень. Он собирается присоединиться к своим друзьям, которые бросили его одного. Ему нужно было сдать экзамен! Я сказала ему, что мы едем на Родос, и дала номер своего мобильного. Так мы сможем встретиться там.

— Славно.

— Славно?

— Да, ночью, когда мы были внутри, познакомились с двумя из Флоренции. Они так говорят, когда случается что-то хорошее. Славно.

— А. И как они вам?

— Ну... Один неплох, а второй похож на копию Дэнни Де Вито в его не самой лучшей версии.

— Мечта...

— Эй, идёмте, сказали, что мы можем сойти, — Ники надевает рюкзак, когда Дилетта наклоняется, чтобы достать из кармана джинсов телефон. Наконец-то пришло. Она открывает телефон и читает только что пришедшее сообщение.

«Привет, красавица. Как дела? Ты знаешь, как сильно я тебя люблю и как скучаю? Поскорее возвращайся, и поедем в Испанию...»

Дилетта улыбается и целует дисплей телефона. Олли видит её.

— Ну, всем нам хорошо! Давайте, Волны, идём! — она выбегает, проходя мимо парня из Милана, который улыбается ей и делает жест правой рукой, говорящий «Поболтаем позже».

Эрика, Дилетта и Ники идут за ним. Они сходят с парома. Море голов, шляп, коротких рукавов, рюкзаков, цветных сумок, голоса и звуки простираются вдволь пирса Патры, прежде чем разойтись повсюду. Прощания, обещания встреч людей, которые уже были знакомы или познакомились этой ночью на пароме. Чей-то лабрадор прыгает вверх и вниз, как сумасшедший, пока его хозяин не берёт его и не уносит за ошейник.

— Эй, там есть ларёк. Купим крем для загара? Я забыла!

— Нет, сначала прогуляемся. А потом нам нужно на автобус! Между тем, посмотри за свою спину: это же гора Панахаикон!

— Ты редкая зануда, Эрика! Ты похожа на гида! Должны, должны! Гора, гора! У нас каникулы! Возможно, самые крутые каникулы в нашей жизни!

Ники смотрит вокруг себя. Справа от пирса огромная парковка. Немного дальше небольшой бар.

— Ладно, давайте пройдёмся.

Волны начинают пробираться в толпе людей, которая окружает их. Узкие улочки, активное движение, а оттуда они поднимаются, опускаются, смеются, останавливаются перед какой-то витриной. Амфитеатр, Часы, площадь Псила Алония, откуда видно всё Ионическое море. Временами Ники замирает, вбирая в себя эту красоту, Дилетта продолжает отправлять сообщения с мобильного, Эрика пытается читать различную информацию в своём гиде, но ничто из этого не привлекает её внимания, а Олли разговаривает практически с каждым, кого встречает. Так безобидно они распоряжаются совместными каникулами. А внутри у них кипит столько всего. Желание чего-то нового. Безумного времяпрепровождения. Свободы. Огромной и безграничной свободы. А у Ники. Желания... Ностальгия и грусть. Воспоминание о безудержной любви. Прекрасной. Одной из тех любовных историй, которые длятся всю жизнь, которые никогда не получается забыть полностью.


Ещё одна неделя. Приятный климат, жаркий, но не слишком. Тихое лето. Ники сидит за столиком на террасе небольшого кафе, окруженная характерными белыми стенами. Она ест йогурт и рассматривает проходящих людей.

— Ты знала, что здесь полно знаменитостей? Это круто!

— К тому же, Миконос великолепен, все эти улицы, бары, ночные клубы, всегда открытые магазины! Я бы осталась жить здесь!

— И не говори! А мы к тому же в Хоре! Не говоря уж об остальном, её называли летней столицей геев, и мне так это нравится, это родина толерантности!

— Да, но и гетеро – просто потрясающие! Заметили вчера на пляже?! А те, из Милана, просто потрясные парни! Ники, ты осталась с самым классным из всех! Эммануэле такой крутой!

— Олли, я ни с кем не оставалась! Это ты постоянно сеешь хаос! Ты хоть понимаешь, что с того дня, как мы выехали, не говоря о парне из Милана, который был на пароме, ты переспала уже с троими?! Блондин из Неаполя, тот, из Равенны, который был похож на Кларка из «Смоллвиля», и ещё какой-то иностранец...

— Да! Француз, очень модный, который подарил тебе лавандовые духи!

— И что? Для чего ещё нужны каникулы, если не для этого? И вообще, ты, чего ты ждала? Да он просто тает при виде тебя! Как бы там ни было, этой ночью мы их увидим на дискотеке, и я мечтаю увидеть, что ты будешь делать! Конечно, после того, как ты вчера ночью отшила его... Бедняжка.

— Почему это он бедняжка? Я не могла, не хотела целоваться с ним.

Жасмины. Терраса. Ночь. Улыбки. Вот о чём думала Ники, когда тот привлекательный парень после тысячи и одного комплимента приблизился к её губам... И она не смогла. Так что она просто улыбнулась ему и ушла, погладив его по щеке.

— Какое расточительство!

— Вернёмся завтра на Super Paradise Beach? — спрашивает Дилетта, закончив писать сообщение.

— Нет, я бы предпочла пойти на пляж Элиа. Ещё неподалёку есть тихая бухта, и от неё идёт дорога, которая через несколько минут ходьбы нас приведёт прямо на пляж Паранга. Знаешь, Ники, там катаются на досках. Попробуешь?

— Не знаю, Эрика, завтра посмотрим. Но мне всё равно, в любом месте хорошо.

— Ладно, завтра возьмём скутеры на прокат. Мне надоело следить за расписанием автобусов, по крайней мере, сможем пробыть на пляже, сколько захотим.

Олли приближается к Дилетте.

— Говорю тебе, как только вернёмся в Рим, я встречусь с этим уродом Алексом и раскрою ему рожу, только посмотри, в каком состоянии он нам её оставил. Хуже старой швабры, — шепчет она ей, устав от грустной Ники.