— С радостью, если не возникнут новые проблемы.

— Честно скажу: я устал от вечной тени Марка Гончарова у себя за спиной, — он отбросил в сторону ложку, вытер губы кончиком салфетки и снял очки. Наверное, чтобы лучше видеть ее. Элла не понимала, близорукость у него или дальнозоркость.

— Почему его до сих пор держат в следственном изоляторе? — спросила она, поддавшись порыву. Она тоже от этого устала.

— Потому что он платит больше, чем мы!

Хорошее настроение как рукой сняло. Миша попросил прощения и удалился в уборную. Элла взяла телефон и машинально написала на тот самый неизвестный номер:

«Гори в аду, ублюдок!»

Ответ пришел через минуту:

«Я и так там. Не хочу, чтобы ты последовала за мной».

Мысленно выругавшись, Элла спрятала телефон в сумочку, смыла неприятный осадок во рту глотком вина и сделала глубокий вдох. Она стала чокнутым параноиком. Пришло еще одно сообщение, теперь уже на ее старый мобильный:

«Спроси его о «Радио-Биз». Я не шучу, рыжая. Все серьезней, чем ты думаешь».

— Ненавижу, — прошептала Элла себе под нос и убрала сумочку в сторону.

Она не смогла ответить улыбкой Мише, когда он вернулся. И, конечно же, не собиралась его ни о чем спрашивать. Марк знал даже о том, где она и с кем… Где ей скрыться? Он видит ее, где бы она ни пряталась. Чушь какая-то.

— Как насчет десерта? — Миша опустился на свое прежнее место. Вряд ли он догадывался, какие черти в этот самый момент раздирают его спутницу.

— Вы не хотите рассказать что-нибудь о себе? — вместо этого начала Элла, ощущая, как червь, запущенный Марком, съедает ее изнутри.

— Мне тридцать, — он пожал плечами. Значит, они с Марком действительно почти одногодки. — Отличник учебы, единственный сын в семье, но при этом брат трех неуравновешенных сестриц. Родители в разводе. Уже лет семь вкалываю как сумасшедший на компанию «Медиаком», поэтому до сих пор не женился. Впрочем, мне еще не посчастливилось встретить ту самую. А вы?

— Встретила ли я того самого?

— Что-нибудь о вас — из того, о чем еще не написали в газетах.

— Сейчас подумаю, — газетчики выложили о ней все, разве что не упомянули о скандальном увлечении собственным братом. — Когда никто не слышит, слушаю Майкла Джексона и совершенно не умею танцевать.

— Ужасный грех. Но я мог бы дать вам парочку бесплатных уроков.

— Буду признательна. Кстати, — Элла хотела расслабиться, но зуд подозрений не давал покоя, — кто-то в компании упоминал «Радио-Биз». Меня не посвятили в детали.

Миша был удивлен и рассержен одновременно. Подождав, пока официант унесет тарелки, он поделился неприятными воспоминаниями:

— «Радио-Биз» — главный конкурент «Медиаком» в течении долгих лет. Ничего из ряда вон выходящего: борьба за контракты, интриги. Нам удавалось удерживать лидерство, пока Марк не показал собственной же компании средний палец перед тем, как исчезнуть.

— Что сделал Марк? — Элла абсолютно не понимала, зачем Марку нужно было, чтобы она спросила о «Радио-Биз» — в очередной раз убедиться, что ему нельзя верить, что он подставляет тех, кому он дорог?

— Марк продал им мою разработку — ту, о которой я вам рассказывал. Так как насчет десерта, Элла?

— Я все-таки не понимаю, — снова заговорила она после того, как принесли десерт — на вид весьма аппетитные кусочки тирамису в бокале. — Вы уверены, что именно Марк продал вашу идею?

— Более чем. И довольно опять говорить о делах. — Он настойчиво сменил тему разговора: — Вы знали о том, что сыр «Маскарпоне» изобрели еще в шестнадцатом веке, но итальянцы усердно оберегали свою находку вплоть до середины семнадцатого века?

Элла понятия об этом не имела, но догадалась, что вице-президент «Медиаком» всячески увиливает от интересующего ее предмета: он хмурился, едва слышал имя Марка, был резок в суждениях и безмятежно улыбался в ответ на любые ее попытки заговорить о «делах».

Миша настаивал на том, чтобы оплатить ужин. Элла снова поежилась от яркой вспышки камеры и ошарашенно уставилась на своего спутника, когда он ни с того ни с сего поцеловал ее в щеку у всех на виду.

— Не мог позволить себе ничего больше. Простите, — объяснил он уже в машине. — Никто не должен сомневаться: вы не одна.

— Это было излишне.

— А вам нравится, что люди думают, будто вы сохнете по Марку? — спросил он хмуро.

— Что значит «сохну»?

— Тогда почему вы надели на его голову венок благодетеля, скрыв правду о том, как он поступил с вами?

— Я ничего не скрывала, — Элла смущенно покраснела.

— И для вашего ведома: сообщения вам приходили с номера телефона, местонахождение которого зафиксировано в центральном полицейском участке столицы. При тщательном обыске с пристрастием его так и не обнаружили.

Обыск с пристрастием… Элле это не понравилось.

— Вы могли бы сделать вид, будто вам ничуть не жаль Гончарова.

— Я… мне действительно не жаль.

12

— Если вы закроете глаза, то ощутите полную гармонию с природой, — Миша улыбнулся, стоя рядом с Эллой на палубе огромной белоснежной яхты «Анна», которую он назвал в честь матери.

— Или окажусь на «Титанике».

Миша негромко рассмеялся и невзначай коснулся ее руки чуть выше локтя.

За это утро он уже трижды делал нечто подобное, рассказывал подробности своего детства, жаловался на сестер и ни разу не заговорил о делах компании. Сегодня Миша сменил официальную форму одежду на белые шорты и желтую футболку-поло, которая ладно смотрелась на нем. Погода обещала жаркий день. Миша позвонил Элле с самого утра, чтобы посоветовать захватить крем для загара.

Для прогулки Элла выбрала легкий хлопковый сарафан белого цвета, усеянный ромашками, и удобные босоножки. Пытаясь утихомирить свои непослушные локоны, она не добилась успеха и, уже опаздывая, схватила соломенную шляпу с огромными полями, решив, что это беспроигрышный вариант.

О том, где она проводит сегодняшний день, не знала даже Люда. Но Элла подозревала, что это не укрылось от Марка. Впрочем, больше он ей не писал, и она с облегчением вдыхала свежий речной воздух, наслаждаясь приятной компанией.

Миша, сняв очки, перестал походить на серьезного бизнесмена, кормил ее вкусными кексами и персиками. От вина Элла отказалась. Она не очень любила спиртное.

— Терпеть не могу «Титаник» Джеймса Кэмерона, — признался Миша, удобно устроившись рядом, свесив руки через поручень. — Каждая из моих сестер пересматривала его раз по десять в качестве священного ритуала. Девичьи рыдания у нас в квартире были бесконечны.

— Могу представить! Мои тетки проделывали нечто подобное.

— Вы, должно быть, очень любите их.

— Очень. После смерти моих родителей, они переехали ко мне и окружили такой заботой, что уже через неделю я не представляла, как смогу без них, — свои слова она сопровождала грустной улыбкой.

— Почему бы вам не забрать их сюда?

— Вы знаете, что сейчас это невозможно. Когда адвокат нашел меня в Хороле и передал содержание завещания Лизы Гончаровой, я надеялась, что сумею выкрутиться. Проведу в столице пару дней, сниму с себя обременительную ношу и вернусь обратно.

— Вы задержались дольше, чем на пару дней, — справедливо подметил Миша, повернув к Элле лицо и внимательно разглядывая смены ее настроения своими теплыми зелеными глазами.

Она не отвела взгляд:

— Мне объяснили, что это невозможно. Кроме того, на карту сейчас поставлено гораздо больше, чем просто управление огромной компанией. Мою родную мать убили, вы знали об этом?

Миша молча кивнул.

— Я хочу увидеть, как ее убийца понесет наказание.

— Вы оказались крепким орешком, Элла. На вашем месте я бы давно был очень далеко отсюда, — и снова ей советовали убраться подальше. Но он тут же смущенно улыбнулся, откашлялся и признался: — Я рад, что вы остались, как бы эгоистично это не звучало с моей стороны.

— Пытаетесь убедить меня в том, что о таком боссе, как я, вы мечтали всю жизнь? — она весело усмехнулась, но тут же посерьезнела: Миша ласково погладил ее по лицу и медленно склонил к ней голову. Она сглотнула и позволила его губам найти то, что они искали.

Он нежно и даже робко поцеловал ее, погладил спину. Шляпка слетела у Эллы с головы. Они оба спохватились. Миша извинился и вернул ей на голову шляпку.

— Я не имел в виду ничего такого…

Элла пожала плечами, недоумевая, почему прикосновения этого добродушного парня не заставляют ее сердце отбивать бешеный ритм, как это случалось, стоило Гончарову притронуться к ней.

— Это не повторится, прости, — продолжал извиняться Миша.

— Вы сами сказали сегодня, что в Интернете уже написали о том, что у нас с вами роман. Какая разница? — она грустно поджала губы. Все в ее жизни шло не так, как надо.

— Ты мне нравишься, Элла.

Ей следовало растаять: это первое признание от мужчины, которое она услышала. Нужно было выбросить из головы царивший там хаос, забыть Марка, всю боль, которую он причинил ей и просто довериться мужчине, который робко смотрел на нее, ожидая ответной реакции.

— Пожалуй, нам пора возвращаться, — Элла возненавидела себя за эти слова.


Позже, сопроводив Эллу до двери дома, Миша еще раз извинился за собственную бестактность.

— Завтра увидимся в компании, — попрощался он. На его носу снова красовались очки. Элла не заметила, когда он надел их.

Едва он уселся за руль, достал мобильный и наконец ответил на двадцатый из пропущенных звонков с одного номера: