— Советовал бы вам хорошенько все обдумать.

— Я обдумала, — ничего она не обдумала, но какая разница, если ее единственная мечта наконец подловить негодяя с поличным, — моим наследником будет Марк Гончаров.

— Тот самый?

— Да, тот самый, который негодяй и преступник. И поскольку у него повсюду лазейки и уши, он непременно узнает об этом и начнет действовать. Только в этот раз я буду готова к сюрпризам.

Позже к ней заглянул Александр Симоненко. Элла уже почти выдохлась к этому моменту. Полдня пролетели в бешеном темпе. Она успела оценить повреждения, нанесенные пожаром в женском туалете; ремонтная бригада заканчивала работу. Грозного вида верзилы торчали повсюду, как и в прошлый раз. Что-то обдумав, Элла позвала к себе Люду и велела, кроме всего прочего, проверить каждого из этих так называемых «секьюрити», поскольку считала их ненадежными.

— Может, вы расскажете мне, что здесь творится? — попросила Элла, облокачиваясь на спинку кресла. Она все еще чувствовала себя в этом мире чужой, не знала, для чего борется, но интуитивно сопротивлялась обстоятельствам. Она будет тем человеком, который повесит на Марка Гончарова все до одного совершенные им преступления. — Хотите кофе, чай?

Она осеклась, понимая, что где-то это уже слышала.

Мужчина присел, отказался от предложения и потер переносицу. Очевидно, в нем происходила внутренняя борьба. Он решал, стоил ли выкладывать незнакомке страшные скелеты «Королевства».

— Вас не так просто спугнуть, Элла Сергеевна, — заговорил он наконец. — У вас, кстати, очень редкое имя. Его выбрала Елизавета Васильевна?

Куда там! Лиза Гончарова лишила ее даже этого.

— Моя приемная мать назвала меня в честь героини «Волшебника из страны Оз», — коротко объяснила Элла и, чувствуя, что грустит, поспешно добавила: — Долгая история.

— На вашем месте предполагалось быть Марку. Так до сих пор думают некоторые. В «Медиаком» очень уважали и любили его отца, мать и его самого. Он вырос здесь. Избалованный, капризный мальчишка, который появился здесь, впервые будучи еще таким, — мужчина показал на уровень с поверхностью стола, — запульнул камнем в стекло в кабинете своего отца и потребовал, чтобы каждый называл его «Президент Марк».

— В вашем голосе не слышно недовольства, — подметила Элла, вспоминая свое собственное первое впечатление о Марке.

— Естественно. Я его обожал.

— И поэтому вы помогаете ему сейчас, — догадалась Элла.

Александр весело рассмеялся. Элла на секунду залюбовалась лучинками смеха в его глазах и снова поймала себя на мысли, что он очень напоминает ее отца. Такой незамысловатый мужчина преклонного возраста, одетый в недорогую фланелевую шведку, светлые брюки и летние туфли.

— При всей моей симпатии к Марку Федоровичу у меня не хватит ума и выдержки на подобные проделки.

— Но вам что-то известно. Тогда, в первый раз, вы предупреждали меня, советовали быть осмотрительной.

— Не только Марк Федорович, но и Елизавета Васильевна нажила себе много врагов. Они были отличной семьей.

— Вы не верите в виновность Марка, верно?

Александр засобирался уходить, извинился и напомнил, что у него вагон невыполненной работы. Элла не хотела его отпускать, попросила рассказать, что он на самом деле думает.

— Мне кажется, вы не дадите себя запугать, — сказал он вместо этого.

Неправда. Элла ощущала себя запуганной и загнанной в угол. Она не знала об этом мире ровно ничего, никому не доверяла и действовала спонтанно.

— Расскажите мне тогда, как делаются компьютеры.

Мужчина рассмеялся.

11

Еще несколько газет успело разместить фотографии Эллы и сделать парочку рейтинговых заголовков. Элла попросила свою секретаршу, Алину, купить для нее всю прессу. А в одном журнале написали исключительно о Марке, правда никаких снимков из тюрьмы — только его старое фото, где он на какой-то вечеринке в идеально сидевшем на нем черном смокинге держит в руке бокал. Красивый успешный мужчина на фото как намеренный контраст жестокому заголовку: «Из князей в грязи. Или как закончилась блестящая карьера Марка Гончарова». Элла не захотела читать следующую за этим на два разворота статью. Она и так догадалась, о чем она.

Бывшая комната Марка к утру была совершенно пустая и кристально чистая. Как будто никакого акта вандализма здесь никогда и не было.

Не спеша ложиться спать вечером, Элла поговорила по телефону с тетушками и обошла весь дом, на этот раз позволив себе открыть дверь спальни Лизы. Дорогая мебель, двуспальная кровать, завешенная балдахином, идеальный порядок, несмотря на то что здесь уже две недели никто не живет. Именно здесь Марк и изнасиловал Лизу, вспомнила Элла, повалил ее на кровать и предался своим животным инстинктам. Но Лиза все равно после случившегося продолжала жить в этой комнате и спать на этой самой кровати.

Хотела бы Элла сказать, что Марк поступил с ней столь же жестоко, но не могла лицемерить самой себе. И только поджала губы, вспомнив, какую страсть он разжег в ней. Глаза резали от титанических усилий не разрыдаться от мысли, что ее слабовольный характер редкостной размазни позволил Марку проникнуть к ней слишком близко. Элла до сих пор не понимала, почему после длительного противостояния сдалась. Наверное, все дело в Марке: он — тот самый мужчина, который способен проникнуть в женское естество, разбудить порочные инстинкты. Даже Лиза с ее стальным характером не устояла.


Люда разбудила ее рано утром сообщением: «Прошло два дня, а Гончаров до сих пор не хочет говорить правду. По возможности не выходите из дома». Из компании никто не позвонил. Вчера Элла потребовала, чтобы ей звонили, как только будут новости. Значит, поиски стоят на прежнем месте.

Позавтракав, она провела несколько часов в кабинете Лизы, который даже в собственных мыслях не могла назвать своим. Включила компьютер, не нашла ни одного файла, выключила. Выдвинула и задвинула ящики стола, провела ладонью по полке с книгами, подошла к окну. Повсюду кристальная чистота, как будто кто-то очень долго и тщательно искал здесь что-то, а потом старательно прибрался. Интересно, почему бывшая домработница уволена? Оля, которая по требованию Эллы, теперь поселилась в доме в отдельной комнате на первом этаже, никогда не встречалась с бывшими владельцами дома и говорила с заметным западным акцентом. Женщина утверждала, что только-только перебралась в столицу.

Новое сообщение. Снова от Люды.

«Марк только что заявил, что выдаст все свои секреты, если вы придете его навестить. Это полное безумие. Он блефует. Я передала ему ваш отказ».

«Я согласна».

Люда позвонила:

— Он играет с нами в игры! — тут же воскликнула она с жаром. — Вы поверили, что он сдуется? Это жалкий розыгрыш.

— Стоит попробовать. К тому же, под присмотром вооруженных ребят вряд ли Марк взбрыкнет.

— Я отвезу вас.

— Через полчаса.

Уже подъезжая к участку, Элла ощутимо занервничала. Сможет ли она снова увидеть Марка? О чем он хочет с ней поговорить? Напомнить, как повеселился, используя ее ради денежек? Она едва сдерживала себя, чтобы не выпрыгнуть прямо на ходу и не ворваться внутрь с тем, чтобы растоптать его наглую физиономию!

Пришлось сдержать свои порывы разделаться с негодяем сию же секунду и вести себя в соответствии с положением, улыбнуться очередному репортеру с камерой, который караулил в кустах неподалеку, и спокойным шагом пройти следом за старшим офицером.

Офицер остался стоять под дверью, Люда крутилась рядом, сосредоточенно разглядывая свой мобильный телефон.

Элла не ожидала, что, увидев Марка, заросшего щетиной, в наручниках и той самой одежде, в которой он был в последний вечер в доме у реки, испытает нечто вроде сочувствия. Нет, разумеется, никакой жалости! Да, и разве не видно какой он гордый и бесстрашный, несмотря на то что оказался в наручниках? Она собиралась ясно дать понять: он исчерпал ее запас наивности. И все равно было трудно оказаться с ним рядом и смущаться, гадая, помнит ли он, как она утонула в его объятиях, как молилась, сама не осознавая, то ли о том, чтобы он прекратил, а то ли для того, чтобы не останавливался.

Он не сводил с нее взгляда, едва она появилась в дверном проеме. В легких брюках шоколадного цвета и блузке с кружевным воротом. Волосы красиво убраны на одну сторону блестящей заколкой, глаза сверкают. Марк даже не пытался прочитать, что в них написано: он не мог этого вынести. Осуждение. Ненависть. Еще бы! Лишил ее девственности, обманул! Он гадкое чудовище. В точности как неоднократно утверждала Элла.

— Что тебе надо? — спросила Элла первая, нарушив молчание. Неловкость съедала ее, но еще хуже было это отвратительное чувство радости, возникшее при встрече с ним.

— Для протокола: я собирался вернуться, — начал он.

— С десятью миллионами в придачу. Жаль, что не получилось. Ты гадкий червь.

— Но ты мне дала.

— Подумаешь! И еще двум парням буквально вчера. Хочешь знать: ты полный лузер.

Ладно! С прелюдией покончено. Марк засунул гордость куда подальше и бросил на Эллу встревоженный взгляд:

— Тебе нужно убираться из города как можно скорее.

— С чего бы это? — Элла фыркнула, повторив его коронную усмешку. — Главный злодей за решеткой. Жизнь прекрасна.

— Я не могу рассказать тебе всего, но прошу, Элла: сделай, как я говорю, — он выглядел обеспокоенно.

— А как же секреты, которые ты обещал раскрыть? Очередная подстава? — она зло ощетинилась, и Марк не смел винить ее в этом.

— Хорошо, — он вздохнул. — Помнишь Марину?