Неторопливо он поднял глаза и продолжил осмотр. Волосы между ног Морриган были такими же густыми, темными и волнистыми, как и на голове. Капелька воды блестела между завитками. Ниже выглядывали губы цвета кофе с молоком, влажные и спелые, полные женского обещания. Чарльз был полностью заворожен.
Морриган пискнула. По-другому этот звук было назвать нельзя. Глаза Чарльза удовлетворенно сощурились, медленно путешествуя вверх по телу, и задержались на высоких округлых грудях. Соски были такого же сочного кофейного цвета, но чуть светлее дразнящих губ, выглядывающих из завитков между бедрами. Соски, затвердевшие от холода, отчетливо призывали сжать их и сосать. Вне всякого сомнения, его жена обладала самыми эротичными сосками, какие он когда-либо видел.
Он поднял взгляд к ее лицу, заново наслаждаясь тем, как полные алые губы превратились в букву «О», будто замороженные во время исполнения ноты рождественского гимна.
- Очень соблазнительно, дорогая. Вы должны почаще приветствовать мужа подобным образом.
Чарльз прошел через многие поля брани, но со всей ответственностью мог заявить, что никогда не видел у солдат такой быстроты реакции, как у Морриган, когда она рванулась поднимать лежащее у ног полотенце.
Она пискнула снова, держа полотенце перед собой так, будто от этого зависела ее жизнь. Глаза от сильнейшего потрясения превратились в огромные бездонные омуты. Но определенно это было хорошим знаком. Морриган никогда не выказывала ничего, кроме холодного и нерадушного приема бездушной и безучастной жены.
Глаза Чарльза сузились. Однако, возможно, его упрямая жена была настолько рада избавиться от своего похотливого и надоедливого мужа - и уверена в своей свободе в течение ближайших двух недель, - что теперь сильно встревожена его возвращением и не в силах себя контролировать.
- Возможно, вы захотите продолжить приветствие, - вымолвил Чарльз,- поцелуй в честь моего возвращения домой будет очень кстати, как вы думаете?
Темные встревоженные омуты сузились от смятения.
Чарльз шагнул вперед.
- Он там, не так ли? Ответь мне, ты, греховодница! Я не позволю тебе разыгрывать блудницу перед сассенахом!
Губы Чарльза дернулись:
- Эта женщина никогда не перестает изумлять меня. Означают ли ее слова то, что она позволит вам быть блудницей перед шотландцем?
На мгновение что-то мелькнуло в темных глубинах: смех, он почти мог бы поклясться, что в глазах жены был смех. Мелькнув лишь на мгновение, он тут же погас. Ее глаза глядели, не мигая, она снова стала прежней Морриган: бездушной и неживой.
К лучшему или худшему - в зависимости от того, с какой стороны на это посмотреть, но удивление оказалось недолгим. Что-то толкало Чарльза вперед, понукая силой добиться от жены отклика - любого отклика.
- Ну же, Морриган, я жду. Подойдите и подарите своему мужу приветственный поцелуй.
- Ах, я не позволю этому произойти! Мой маленький бедный ягненочек, оставьте ее, милорд!
Пустые и холодные глаза Морриган попали в ловушку его взгляда. Завернутое в полотенце тело - застыло, словно мраморное изваяние. Это все ложь - этот обманчивый короткий всплеск эмоций. Она насквозь холодна.
- Морриган, моя девочка, не поддавайся на уговоры. Я буду…
- Заткнись и уходи, ты, старая кошелка, - Чарльз проревел, не теряя ни на миг контакта с бездонными глазами. - Все кончено! Морриган - моя. Я больше не потерплю вмешательств.
Лицо Морриган никак не изменилось, казалось, она безразлична к самой смерти. Боль захватила Чарльза врасплох. А вместе с ней вернулся и гнев, горячий, всепоглощающий, ищущий жертву, чтобы причинить ответную боль.
С пользой для себя.
Надо было, как он и планировал, уехать на полмесяца.
Слишком поздно. Уже год как слишком поздно. Он больше не допустит, чтобы его отвергали. Она его жена. Чарльз сделал еще шаг в направлении к Морриган.
- Очень хорошо, мадам, если вы не в состоянии выказать мне уважение, вижу, что должен сделать это сам.
- Молись, Морриган, девочка, опустись на колени и моли Господа! Господь спасет тебя!
Чарльз развернулся и выплеснул ярость на голос за дверью:
- Я сказал, замолчи и уходи, черт тебя подери! Еще одно слово и ты вылетишь отсюда!
- Я не могу…
- Фриц! - одно единственное слово эхом взвилось к высокому потолку.
Чарльз повернулся к жене. Она выглядела холодной и непреклонной. Бездушная кукла, никогда ни о ком не заботящаяся, не думающая ни о чем, кроме собственного узкого больного мирка.
Соединяющая комнаты дверь немедленно распахнулась. Фриц быстро вошел в комнату. Изо рта Морриган вырвался еще один писк, полностью проигнорированный обоими мужчинами. Фриц встретился глазами с Чарльзом, вытянувшись в струнку, мучительно правильный в этой более чем неправильной ситуации.
- Да, милорд?
- Препроводи Хэтти в ее комнату.
- Но милорд…
Чарльз одарил Фрица взглядом, способным раздавить и уничтожить.
- Возьми лакеев, если понадобиться, меня не волнует как, только убери эту чертову женщину подальше от меня!
- Хорошо, милорд!
Фриц поспешил через боковую дверь, бесшумно закрыв ее за собой. На какое-то время спальня заполнилась бесстыдной бранью яростно сопротивляющейся Хэтти и настойчивыми бормотаниями непреклонного Фрица. Голос Хэтти слабел по мере того, как камердинер волок ее по коридору, затем все стихло.
В тишине Чарльз слышал свое немного резкое дыхание и чуть учащенное сердцебиение, но от жены он не слышал ничего. Не чувствовал ничего. Как статуя девственной мадонны, она застыла в неподвижности с прижатыми к груди руками, удерживающими полотенце.
Чарльз сделал еще один шаг к жене, расстояние уменьшилось. До него донесся тонкий запах белого имбиря. Шагнув ближе, он с удовлетворением заметил, что лицо в обрамлении локонов отчетливо побледнело. Она прикусила нижнюю губу - такую алую, полную. Три ночи назад он тоже пытался покусывать эту губу, но добился только того, что она отвернулась от него. Будто он был самым ужасным и развратным существом, крадущимся во мраке ночи.
- Давай попробуем начать все сначала? - сказал он шелковым голосом, ступив еще ближе. Так близко, что смог почувствовать ее тепло, влагу после ванной, почувствовать ее запах, смешанный с ароматом белого имбиря. Так близко, что мог видеть себя, отраженного в безмолвных темных радужках глаз и тонких обручах чуть более светлых зрачков, сумрачных словно ночь.
- Я думаю, мы начнем с этого.
Чарльз потянулся и вырвал полотенце из рук Морриган.
Глава 7
У Элейн перехватило дыхание. Из горла вырвался еще один писк. «Бог мой, - подумала она в приступе помешательства. - Пищат несмазанные петли или мыши - женщины не пищат!»
Назвавшийся ее мужем высокий мужчина с каштановыми волосами, смуглой кожей и рассеченным шрамом лицом подошел еще ближе. Так близко, что она ощутила не очень приятный запах пота и кожи, какой-то знакомый и незнакомый запах животного, и что-то еще - тонкий мускусный аромат, будто теплыми волнами исходивший от кожи и одежды. Она откинула голову. Он был так близко, что она видела отражение бледного лица Морриган в его темных зрачках. Так близко, что чувствовала мягкое трение рубашки о свою грудь.
Элейн посмотрела вниз. Коричневые соски набухли от холода. Она пискнула. И попыталась прикрыть грудь руками. И отступила назад. Одновременно.
Мужчина двинулся следом, так же бесшумно ступая в пыльных высоких сапогах, как босая Элейн.
С голыми ногами.
«Разве в прошлые века мужчины не были ниже?» - спросила себя Элейн, как никогда близкая к истерике. Если Морриган, как предполагала Элейн, выше среднего роста, то этот мужчина намного выше шести футов. Он навис над ней, темный и угрожающий. Словно…
Вдруг глаза Элейн расширились. Это был человек из сна, тот, который стоял над ней с хлыстом.
Мозолистые пальцы без предупреждения обхватили ее запястья.
Элейн рванулась назад - слишком поздно.
Он разглядывал ее разведенные в стороны руки - ее левую руку - так, как будто никогда не видел раньше.
А что, если муж Морриган такой же сумасшедший, как шотландская служанка?
Его темные ресницы медленно поднялись. Элейн обнаружила, что смотрит в самые синие и самые холодные глаза, которые она когда-либо встречала.
Две силы воли столкнулись - он хотел разоблачить, она - скрыться. Высокий мужчина с каштановыми волосами, смуглой кожей и рассеченным шрамом лицом развел ее руки шире и опустил вниз по сторонам. Так легко, как будто сгибал проволоку. Элейн шумно выдохнула; ее невольно зачаровала его явная физическая сила.
Она никогда раньше не задумывалась, насколько легко ранить женщину.
Губы мужчины искривились в медленной улыбке. Он разжал давящие пальцы. Одна крепкая рука обхватила ягодицы, другая скользнула вокруг плечей.
Тепло. Чистое неподдельное тепло окутало Элейн. Чистое неподдельное ощущение. Плоть к плоти - мозолистые руки захватили ее спину и ягодицы. Одежда к плоти - слегка царапающий хлопок потерся о соски. Кожа к плоти - мягкие, как масло, бриджи раздвинули бедра. Твердые шершавые сапоги сковали ноги.
Элейн пристально вгляделась в склоненное лицо: сильно загоревшая кожа, белый рубец от правой брови и почти до уголка губ. В распахнутых синих глазах сверкал вызов.
Он хотел причинить боль Морриган.
Сердце Элейн пропустило удар и бросилось нагонять упущенный ритм.
Он хотел причинить боль ей.
Лицо резко устремилось вниз. Его губы накрыли ее - горячие, такие горячие, что Элейн показалось, что ее сжигают заживо. Что-то влажное и еще более горячее просовывалось между губами.
Бог мой, подумала она, инстинктивно сжимая губы, это же французский поцелуй.
Мэтью никогда так не делал. И не хотел делать. И не сделал бы.
Скользкое вторжение прекратились. Облегчение немедленно сменилось ужасом, когда ее нижнюю губу засосало внутрь горячей и мокрой плоти. Острые зубы вонзились в нежную кожу. Больно. Невольный протест перерос в неожиданный выпад:
"Проснись, моя любовь!" отзывы
Отзывы читателей о книге "Проснись, моя любовь!". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Проснись, моя любовь!" друзьям в соцсетях.