Амелия Грей - Прошлой ночью с герцогом

– Прекрасно. Я хочу одно. Желтое.

Модистка гортанно рассмеялась:

– Нет-нет, мадемуазель! Герцог…

– Мне безразлично, что сказал вам герцог! Теперь, когда вы сняли мерки, можете уходить.

– Хорошо, – улыбнулась дама с таким видом, словно не заметила ее раздражения, – я уеду. Сама выберу ткани, в которых ваша красота будет еще ярче. Не серые.

Она жестом велела помощницам собрать ткани и отделку, но вместо того, чтобы покинуть комнату, подошла к гардеробу и принялась вытаскивать платья Эсмеральды и вешать на руку.

– Что это вы делаете? – возмущенно воскликнула девушка.

– Забираю все серые платья, как приказал герцог.

– Но вы не можете забрать всю мою одежду!

– Я принесу вам куда больше, мадемуазель: голубое, зеленое, коралловое, – причем еще до вечера.

Эсмеральда попыталась отобрать платья, но модистка увернулась и метнулась к двери.

– Вы не можете это забрать! – бросилась она следом.

Мадам Донсо нахмурилась:

– Я всего лишь исполняю приказы герцога. Он велел унести серое.

– О да! Герцог обожает всем указывать, что делать, но я говорю «нет».

– Хорошо, – повторила модистка. – Но эти платья я забираю.

– Нет.

– Я оставила вам достаточно других.

Эсмеральда опять попыталась отобрать у нее одежду, но мадам Донсо крепко прижала ворох к груди. Помощницы с ужасом наблюдали за перетягиванием каната между леди и француженкой.

– Что здесь происходит?

Эсмеральда обернулась и увидела близняшек, тоже в ночных сорочках.

– Шумите и ругаетесь – ну прямо как мы, когда что-нибудь не поделим, – заметила Вера.

Эсмеральда мысленно застонала, осознав, сколь смехотворно выглядит, и разжала руки. То же сделала и модистка.

– Пусть забирает, мисс Свифт, – посоветовала Вера. – Приятно будет увидеть вас в другом цвете. Верно, Сара?

Вместо ответа девушка подошла к одной из помощниц, державших рулоны, и вытащила полупрозрачную ткань цвета пергамента:

– Это идеально пойдет к вашим волосам, мисс Свифт.

Поняв, что сражение проиграла, Эсмеральда смягчилась, отошла от модистки и спросила:

– Что вы с ними сделаете?

– Отдадим в приют для бедных, там всегда нуждаются в одежде. Это удовлетворит мадемуазель?

Эсмеральда глубоко вздохнула и пожала плечами:

– Да, вполне.

Послеполуденное званое чаепитие включало избранных и было роскошным и шумным. Верная своему слову мисс Ирен Фрост подружилась с близняшками, пригласив для начала их обеих только на чай, а потом и на званое чаепитие в саду. Более двадцати прекрасно одетых молодых леди и красавцев щеголей сидели за накрытыми белыми скатертями столами, в центре которых стояли вазочки с маленькими букетиками роз. Трио музыкантов устроилось в дальнем конце небольшого газона, но мягкие тихие звуки арфы, скрипки и виолы заглушались жизнерадостной болтовней и смехом, а также звяканьем ложек о блюдца.

Хмурое небо весь день угрожало дождем, в сыром воздухе чувствовался холодок, и мрачная погода скоро погасила энтузиазм небольшой компании.

Эсмеральда чуть в стороне беседовала с другими компаньонками и мамашами кое-кого из девушек, приглашенных к Ирен Фрост. Дамы обсуждали туалеты, делились впечатлениями о вечеринках, высказывали предположения, какие джентльмены в ком заинтересованы, что думают отцы семейств относительно брака.

За последние две недели сезона ей почти не задавали вопросов и даже не обсуждали то, что она кузина больного виконта Мейфорта. Она ожидала, что сплетничать о ней будут куда активнее. Одна леди поинтересовалась, как ей удалось получить завидное место компаньонки сестер герцога Гриффина, другая предположила, что она знакома с кем-то из семьи, третья заявила, что герцог не мог допустить, чтобы о близняшках заботилась особа более низкого происхождения, так что двоюродная сестра виконта как раз то, что надо.

Эсмеральда отвечала улыбкой на все замечания и благодарила про себя Господа, что никто не расспрашивал о Джозефине. Похоже, никому не было известно, что герцог нашел компаньонку в очень надежном агентстве мисс Мейми Фортескью, и у нее не было желания их просвещать.

Шла третья неделя сезона. Джозефина и Наполеон, слава богу, больше ничего не выкидывали и прекрасно существовали в доме герцога.

Несмотря на все уверения леди Веры, что лорд Генри именно тот джентльмен, которого она хочет в мужья, показывала она это самым странным образом. В начале недели он пригласил ее на верховую прогулку в парке, но она отказала, заявив, что еще слишком рано для таких выездов. Разумеется, это было неправдой.

Мистер Ламберт пылко влюбился в леди Сару, и Эсмеральда чувствовала, что та оставила мысли о лорде Генри и тоже им увлеклась.

Друзья Гриффина, Ратберн и Хоксторн, иногда подходили к Эсмеральде, здоровались, спрашивали о близняшках, предлагали принести бокал шампанского. Несмотря на высокий титул, эти прожженные повесы, ужасно избалованные тем, что всегда получали желаемое, были прекрасными собеседниками, и она наслаждалась разговорами с ними по вечерам. Ни один ее танцевать больше не приглашал.

Пока не было никаких признаков, что Гриффин собирается от нее избавиться, чему она втайне радовалась. Он приезжал по вечерам, прекрасно одетый, чтобы проводить их на бал, а после того как привозил обратно, удалялся, не заходя в дом. Во время балов они обсуждали исключительно юных леди и уделявших им внимание джентльменов и ничего больше.

Временами она замечала, что он смотрит на нее.

Временами он замечал, что она смотрит на него.

Между ними росло почти ощутимое напряжение, но оба умело скрывали свои мысли и чувства.

Странно, что герцог ничего не сказал по поводу новых платьев: вне всякого сомнения, видел, что она ему благодарна, но все равно промолчал.

Несколько раз он танцевал с мисс Фрост и мисс Уолдергрейв и дважды приглашал леди Агату на кадриль. Если он намерен жениться, то все девушки годятся на роль жены – красивы, с прекрасными манерами, хорошо воспитаны. Она лишь могла надеяться, что кипевшая в ней ревность при виде герцога с одной из молодых дебютанток не отражается на лице, а следовательно, злым языкам не найдется работы.

Танцевал герцог и с другими молодыми леди, но их имен она не знала, как не видела всех танцев, не слышала тихих бесед и не ловила заинтересованных взглядов. Они все меньше времени оставались наедине на балах или вечеринках. Эсмеральда старалась находить собеседников, как и Гриффин.

Как ни старалась, не думать о герцоге не получалось: о его поцелуях, о божественных ощущениях, которые испытывала в те моменты, когда он сжимал ее в сильных объятиях. Особенно приятно было вспоминать тот вечер, когда она ложилась спать, после которого мысли о Гриффине согревали и убаюкивали ее. Эсмеральда только и жила теми воспоминаниями.

День клонился к вечеру, небо все больше темнело, а воздух отяжелел от сырости. Эсмеральда оглядела сад и увидела, что леди Вера сидит за одним столом с мисс Уолдергрейв и мисс Фрост, а леди Сара беседует с мистером Ламбертом. Зная близняшек, она поняла, что это может плохо кончиться, и решила предложить девушкам уехать, пока не начался ливень.

Она извинилась перед дамами, с которыми беседовала, подошла к столу, где сидела подопечная, и хотела уже с ней заговорить, когда мисс Уолдергрейв вдруг спросила:

– Леди Сара, вас совсем не волнует, что этот сезон может быть не вполне удачным?

– Почему я должна волноваться из-за таких пустяков? Сезон проходит прекрасно.

– Рада слышать, – процедила мисс Уолдергрейв, теребя розовый бант на шее. – По городу ходят ужасные слухи о вас и вашей сестре. Я думала, что они, возможно, вас расстроили.

– Ужасные? Я знаю, что о нас говорят, с того самого момента как приехала в Лондон. В конце концов, мы близнецы, и это делает нас объектом особого внимания. Потом заболела тетушка, и теперь о нас заботится молодая и красивая мисс Свифт. Последнее время все только и обсуждают, кто она и почему служит в нашем доме. В общем, сплетен столько, что я просто не знаю, о какой идет речь.

– Нет, я не об этом! – воскликнула мисс Уолдергрейв, словно не могла поверить, что Сара ничего не знает. – То, что о вас болтают, не имеет ничего общего со все этим: тетей, компаньонкой…

– В таком случае, боюсь, я не знаю, что вы имеете в виду, – спокойно заметила Сара. – Если хотите рассказать, с удовольствием выслушаю.

– Я знаю, о чем вы, – вмешалась мисс Фрост, наградив мисс Уолдергрейв жестким взглядом. – Не считаю, что эта тема достойна обсуждения. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

– Нет-нет, все в порядке, – успокоила ее леди Сара, коснувшись руки. – Пусть расскажет: интересно же знать, что она слышала. Может, что-то новое.

– Разумеется, скажу: всем известно, что вам с сестрой какой-то негодяй хочет отомстить: погубить вашу репутацию, – из-за проделок герцога Гриффина несколько лет назад.

Эсмеральда внимательно слушала, готовая в любой момент вмешаться, если будет необходимо, но пока ее подопечная держалась как истинная леди.

Сара аккуратно отодвинула чашку:

– Что за вздор! Кто вам сказал такую ерунду?

– Это вовсе не ерунда. Я сама читала в одном из скандальных листков – вернее, в нескольких, – так что это, должно быть, правда.

– О боже, ну не странно ли, что матушка позволяет вам читать подобные вещи, мисс Уолдергрейв! Нам запрещается даже смотреть на них!

– Она, разумеется, не знает, – пожала плечами девушка и добавила шепотом: – Я читаю втайне от нее.

– В таком случае вы не должны пересказывать всю эту грязь нам. И что будет, когда матушка узнает о ваших пристрастиях? Вы только что поделились с нами, а значит, уже не сохраните в секрете.

Эсмеральда успокоилась и улыбнулась. Как умело Сара перевела тему разговора с себя на мисс Уолдергрейв! Чего-то подобного можно было ожидать от прямой и резкой Веры, но Сара… Умница!