Амелия Грей - Прошлой ночью с герцогом

– Да. А днем, когда ничего не планируется, вы с леди Сарой сможете отправиться на прогулку в парк: верхом, в экипаже или пешком – с джентльменами, которые проявят к вам интерес.

Глаза девушки загорелись, и, отложив бумаги, она уточнила:

– Хотите сказать: на прогулку с красивым поклонником, который вознамерится искать моей руки?

– Да, – со смехом подтвердила Эсмеральда. – А еще, возможно, с другими молодыми леди, которые могут пригласить вас на прогулку в парк, чтобы поболтать о том о сем, в том числе и о джентльменах.

– О, не могу дождаться начала сезона! – разволновалась Вера. – Я, пожалуй, соглашусь с Сарой: хорошо, что наша компаньонка вы, а не засушенная старая дева, которая постоянно сморкается в платок и без конца указывает, что можно, а чего нельзя.

– Ну, если не брать во внимание носовой платок, то я мало чем отличаюсь от пожилых компаньонок, леди Вера. То есть вам придется соблюдать некоторые правила вне зависимости от того, кто будет вашей компаньонкой.

– Вероятно, вы правы насчет правил, – вздохнула Вера, поднимая письмо, адресованное Эсмеральде. – Но у меня такое чувство, что вы никого не осуждаете.

– Я не в том положении, чтобы кого-то осуждать, да и не стала бы в любом случае.

– Я так и подумала.

Пробежав глазами письмо, она бросила его на стол.

– Вы ведь знаете, что я люблю сестру.

Странное заявление, но Эсмеральда ответила:

– Да. Это понятно без слов.

– Прекрасно! Тогда вы должны знать: хоть моей руки и добиваются многие джентльмены, я уже увлечена лордом Генри.

Из заметок леди Эвелин Эсмеральда знала, что лорд Генри Дагуорт – младший сын графа Берквудса и один из пяти джентльменов, которых можно рассматривать как потенциальных женихов.

– Так вы уже знакомы?

– Нет, конечно! – Вера отошла от стола. – Как можно: тетушка Эв никогда бы не позволила, – но на первом балу он будет, и там мы встретимся, как она уверяет.

– Да… то есть вполне вероятно. Скорее всего так и будет. Не хотите поделиться, почему вы остановились на нем еще до того, как увидели?

– Потому что я многое о нем знаю: тетя Эв рассказывала, как и о других джентльменах, – он как раз тот, кто мне нужен. Она уверяла, что он самый красивый, – мечтательно добавила Вера.

Эсмеральда не могла представить, чтобы кто-то был красивее Гриффина, но, конечно, сказать об этом его сестре не могла.

– Мне не терпится познакомиться с ним и потанцевать.

– Вы совершенно уверены, что хотите выйти замуж именно за лорда Генри, а не за какого-то другого завидного жениха? Ведь вы еще не видели ни одного?

– Да, – ответила Вера, не колеблясь.

Такая решимость поразила Эсмеральду. Оставалось надеяться, что леди Вера не останется с разбитым сердцем.

– Но на балах будет много дебютанток помимо вас и леди Сары, а также немало девушек, дебют которых состоялся в прошлые годы, но им просто не повезло. И все будут заглядываться на лорда Генри. Он так красив и к тому же сын графа – девушки станут добиваться его внимания.

– Знаю! – беззаботно отмахнулась Вера. – Ни эти леди, ни их честолюбивые маменьки меня не волнуют.

По ее бесшабашному тону Эсмеральда поняла: девушка уверена, что у нее не будет соперниц в борьбе за сердце лорда Генри.

– Тетушка Эв заверила, что мы, как сестры герцога, сможем выбрать любого. Среди дебютанток больше нет ни одной столь высоко титулованной особы.

– Прекрасно. Может быть, вы знаете, кто по душе леди Саре?

– Конечно, – кивнула девушка в некотором недоумении: мол, неужели не понятно? – Лорд Генри, разумеется.

«О нет, только не это! Соперничество сестер ни к чему хорошему не приведет».

– Вот я и хочу, чтобы он достался мне, а не ей, и об этом должны позаботиться именно вы, – как о чем-то не подлежащем сомнению заявила леди Вера.

Гриффин вошел в дверь особняка в Мейфэре, положил шляпу на боковую консоль и стал стягивать перчатки, но остановился и прислушался. Никаких живых звуков: ни болтовни, ни шороха, – только тиканье напольных часов у двери. Странно для места, где живут пять женщин, собака и несколько слуг.

Он швырнул первую перчатку на тулью шляпы.

Прошло три дня с тех пор, как они с мисс Свифт виделись, но больше вытерпеть не смог: очень хотелось посмотреть, как она справляется.

С губ герцога сорвался короткий смешок. К чему лгать себе? Он знал, что она прекрасно справляется: еще бы, с таким присутствием духа! – кроме того, в случае непредвиденных обстоятельств леди Эвелин немедленно послала бы за ним. Стало быть, приехал он лишь затем, чтобы увидеть мисс Свифт.

За первой перчаткой последовала вторая, и он вдруг вспомнил, как едва не поцеловал ее в своей гостиной, да еще чуть ли не на глазах у Джозефины, когда вообще не следовало до нее дотрагиваться! И что теперь? Ничего на свете он не хотел больше, чем прикоснуться к ее нежной коже, ощутить вкус губ…

Нет, он не опустится до того, чтобы соблазнять служанок, как бы отчаянно ни хотелось женщину. Вопреки мнению о нем общества, Гриффин имел свой кодекс чести, который никогда не нарушал. Кроме того, он уже не тот легкомысленный юнец, каким был когда-то. Да, он желает Эсмеральду, но сумеет справиться с собой, если не получит.

– Эсмеральда… – медленно произнес он, словно пробуя на вкус ее имя.

Да, так и только так: Эсмеральда, – но до тех пор, пока она остается компаньонкой его сестер, для него она мисс Свифт, не иначе.

Отстегнув медальон, он сбросил с плеч тяжелый плащ, и в тот же миг услышал голос спешившего по коридору Спаркса:

– Ваша светлость! Позвольте вам помочь!

– Не беспокойтесь. Лучше скажите, почему в доме так тихо. Что, все в саду?

– Нет, ваша светлость. Всего несколько минут назад мисс Свифт повела леди Веру, леди Сару, Джозефину и Наполеона на прогулку в Гайд-парк.

Редкий для него приступ разочарования охватил Гриффина. Значит, мисс Свифт нет дома. Впрочем, это даже к лучшему.

Он отдал плащ дворецкому:

– Прекрасный день для прогулок.

– Да, ваша светлость. Принести вам чего-нибудь освежающего?

– Нет, спасибо. Я навещу леди Эвелин.

Повернувшись, он направился к лестнице. Постучал в дверь, подождал ответа и вошел в комнату. Тетушка в платье цвета темной сливы сидела на стуле с прямой спинкой перед приоткрытым окном. Заплетенные в косу волосы были аккуратно уложены на макушке и скреплены серебряными гребнями.

– Как я рада! Не думала, что вы заедете сегодня, ваша светлость, – улыбнулась леди Эвелин.

– Я тоже очень рад, – ответил Гриффин, понадеявшись, что лицо его не исказила гримаса. – Не ожидал увидеть вас не в постели, одетой и перед открытым окном!

Подняв коричневый бархатный халат, лежавший в изножье кровати, он положил его тетушке на колени и добавил:

– Не считаете, что при вашей болезни это вредно?

Выцветшие голубые глаза леди Эвелин пристально взглянули на племянника:

– Что именно вредно: подняться с постели или впервые за неделю вдохнуть немного свежего воздуха?

– И то и другое.

– Возможно, вредно. – Она отвернулась к окну. – Я решила, что если уж все равно больно, то пусть будет больно у окна, где я смотрю на голубое небо и вдыхаю свежий воздух, вместо того чтобы день за днем лицезреть четыре стены.

Гриффин поплотнее укутал тетушке ноги в халат.

– В таком случае я прикажу Спарксу поменять мебель, картины, зеркала и все остальное, чтобы радовать ваш взор.

Леди Эвелин улыбнулась и нежно потрепала племянника по щеке, а когда он сел в кресло напротив, заметила:

– Ничего не надо менять. Мне нравится видеть знакомые предметы. Очень люблю наблюдать, как распускаются цветы Фентона, как появляются первые бутоны. К сожалению, пока их нет. Во всяком случае, в окно я ничего не увидела. Полагаю, в этом году он опять выставит на майской ярмарке свои персидские ирисы.

– Он высадил луковицы с таким расчетом, чтобы по крайней мере одно растение зацвело к первому мая.

– Прекрасно. Он опять намерен выиграть, уже пятый раз подряд.

– Не сомневаюсь, что так и будет.

Гриффин мельком взглянул на лицо тетки, половину которого покрывала красная сыпь и волдыри. Зрелище было жуткое. Страшно представить, какую боль ей приходится терпеть, но все же она ни разу не пожаловалась.

– Мне кажется, сегодня вам получше, – солгал он без всяких угрызений совести.

– Вы говорите это при каждой встрече. Хоть я и знаю, что это неправда, все равно спасибо.

– Нет-нет, вы обязательно поправитесь, – возразил Гриффин, хотя мысленно должен был признать, что особенных улучшений не видел вот уже несколько дней. Хорошо еще, сыпь не спустилась ниже.

– Да, конечно, – с тоской вздохнула леди Эвелин. – Доктор, алхимик и аптекарь, которые навещают меня почти каждый день, уверяют, что это пройдет – правда, неизвестно когда, – а пока я продолжаю пить их отвары, наносить на лицо вонючие мази и бальзамы. Они тоже твердят, что я выгляжу лучше, и эта маленькая ложь меня радует.

– Но, слава богу, вы не утратили способности радоваться каждому дню.

Пожилая леди вымученно улыбнулась, но тут же взяла себя в руки:

– Надеюсь, что этого и не произойдет.

Тетушка своим несломленным духом напоминала Гриффину Эсмеральду. Обе дамы всегда откровенны и говорят что думают, а значит, прекрасно поладят, как только тетка сможет принимать посетителей. Он опять подумал, что было бы неплохо встретить во время сезона девушку, которая привлекла бы его, взбодрила ум и тело.

– Вот бы леди все были столь же прямолинейными, как вы, тетушка Эвелин. К сожалению, большинство чересчур застенчивы, манерны и трусливы. Но скажите: чем вы все же сегодня так расстроены?