Амелия Грей - Прошлой ночью с герцогом

– Да, и это никого не удивляло: я и не пытался притворяться святым.

Эсмеральда улыбнулась:

– Все равно вам никто бы не поверил. Так как же все узнали о вашей шутке?

Его взгляд был устремлен куда-то вдаль: очевидно, он вспоминал те давние времена.

– После того как всем были разосланы письма, мы спрятались в укромных уголках посмотреть, к кому сколько придет девушек и кто станет победителем. Деньги, поверьте, были совершенно не важны. Каждый из нас страстно желал быть лидером, чтобы потом иметь право похвастаться. Вот что нас подогревало. И это было нашей главной ошибкой.

– Так вы стали болтать об этом направо и налево?

– Нет, мы никому ничего не говорили, так что никто, кроме нас, не должен был знать. Мы ни с кем не обсуждали наши пари. Обычно мы встречались в читальной комнате «Уайтса», которая почти всегда по утрам пустует, но в тот день не проверили, есть ли там кто-нибудь. Судьба распорядилась так, что в одном из кресел у камина заснул мистер Говард Дрейтон, но мы его не заметили. После того как мы хорошо повеселились, обсудили пари, Дрейтон решил показаться нам на глаза, но уверил, что не выдаст нас, если все мы будем каждый месяц выплачивать ему определенную сумму – кстати, немалую, – чтобы он мог играть в карты. Можете себе представить, что мы почувствовали, услышав такое?

– Вы согласились на его условия?

– Черт возьми, конечно, нет! – Он запнулся, посмотрев ей в глаза, но упрека по поводу ругани не увидел, поэтому продолжил: – Оглядываясь назад, думаю, следовало согласиться, но тогда одна лишь мысль о таком унижении ввергала нас в бешенство. В то же время мы знали, что лучше с ним не связываться, поскольку он был приятелем принца.

– Я никогда не слышала этого имени. Где он сейчас? Возможно ли, что это он стоит за всем этим?

– Вряд ли Дрейтон способен мстить из могилы. Его уличили в шулерстве и вызвали на дуэль, где он и был убит года три назад. В любом случае я по-прежнему не намерен ничего говорить сестрам до тех пор, пока не спросят.

– Как хотите, – со вздохом сдалась Эсмеральда.

– Я буду приезжать каждый вечер, чтобы сопровождать вас на балы и вечеринки, а потом отвозить домой.

– Прекрасно, – кивнула она, решив не спорить. – Мы будем вас ждать.

– Если вам что-то понадобится или произойдет что-то такое, о чем я, по вашему мнению, должен знать, отправьте ко мне Спаркса.

– Я так и поступлю, если понадобится, но пока не вижу, что могло бы требовать вашего пристального внимания.

– Тогда устраивайтесь, а я вас оставляю.

Она подумала, что он сейчас уйдет, но он понизил голос и заметил:

– Вы не поехали к модистке, которую я вам рекомендовал.

Эти слова застали ее врасплох. Первой мыслью было возразить, но ей не хотелось выглядеть нелепо: лучше уж сказать правду.

– Нет, не поехала.

– Почему?

Тон вовсе не был обвиняющим: скорее почти чувственным, – и дыхание ее опять участилось.

– Посчитала, что ее услуги чересчур дороги, а я слишком практична, чтобы швыряться деньгами, когда в этом нет необходимости. Но откуда вы узнали?

– Я распорядился не шить для вас ничего серого.

– Но как вы можете… – прошептала потрясенно Эсмеральда.

– Да, именно так, мисс Свифт. Вы служите в моем доме, и здесь я решаю, кто что носит.

Грудь ее стеснило, живот скрутило, голова пошла кругом. Она вдруг остро почувствовала, что он так близко, что ощущается жар его сильного тела, запах мыла для бритья, слышится спокойное размеренное дыхание. Ей нужно срочно найти способ не поддаваться магии его голоса, невероятному притяжению глаз, одурманивающему мужскому аромату.

Пока она боролась с собой, он нежно ласкал ее взглядом. Каким-то образом ей все же удалось выдавить:

– А почему вы не хотите, чтобы я носила серое?

– Это цвет пожилых матрон.

– И компаньонок.

– Ну, если хотите, носите серый, но этот жуткий белый кружевной квадрат, что покрывает ваши волосы, все же необходимо снять.

Она машинально коснулась кружева, но рука ее медленно скользнула вниз:

– С ним я выгляжу солиднее.

– И старше, а также чопорнее. – Он наклонился к ней: – Вам совершенно необязательно так выглядеть, пока вы дома. Мы все прекрасно знаем, сколько вам лет.

– Хорошо, как пожелаете.

Гриффин склонился еще ниже и коснулся ее носа своим. Она застыла, не в силах что-либо сказать и сделать. Он слегка потерся о ее нос, а потом прижался к ней щекой. Все это было крайне непристойно, но его легкие прикосновения вызвали столь новые для нее ощущения, что она не могла отстраниться. На секунду ей даже показалось, что она потеряет сознание, но тут он приблизил губы к ее уху и прошептал:

– Вы ведь знаете, что меня тянет к вам. Верно, мисс Свифт?

Нет. Да. Она не знала, только сознавала, что чувствовала сама. Дыхание у нее сбилось, сердце пустилось вскачь. Внутри запорхали бабочки, и все, что ей оставалось, – это повернуть голову, позволив их губам встретиться. Наконец она узнает, что такое первый поцелуй.

– И вас тянет ко мне.

– Нет, – не колеблясь, солгала Эсмеральда.

Так надо. Она не может открыться ему и стать еще более уязвимой. Ей нужно думать о Джозефине, а не о тех тревожных, чувственных, сбивающих с толку ощущениях, которые порождает его близость.

Он почти касался губами ее уха, голос был нежен и бархатист:

– Да, мисс Свифт, тянет – я это чувствую, ощущаю, знаю, хотя и не возражаю, чтобы вы все отрицали.

Она безмолвно молилась, чтобы он не заставил ее повторить, – тогда она пропала: у нее просто подогнутся ноги, и она станет просить его поцеловать ее, перед тем как лишится сознания.

– А не возражаю потому, что не могу ничего предпринять, пока вы под моим кровом, – хриплым голосом пояснил Гриффин.

Сердце Эсмеральды бешено колотилось, а горло так перехватило, что она лишилась дара речи – разве что могла попросить поцеловать ее…

Герцог выпрямился и посмотрел ей в глаза:

– Вы под моей защитой. А это означает, что я должен защищать вас и от себя.

Она нашла в себе силы отстраниться и выдавить:

– Рада это слышать, ваша светлость. А теперь, если не возражаете, я пойду устраиваться.

Герцог кивнул и пробормотал:

– Желаю удачи.

Гриффин уже хотел было выйти, но вдруг остановился как вкопанный. Слава богу, он не поддался всепоглощающему желанию ее поцеловать. В дверях стояла рыжая девочка со сверкающими зелеными глазами и веснушками на носу и щеках. К ней жался длинношерстный коротконогий светлый пес.

Удивительно, что он не слышал их шагов, хотя обычно чувствовал чье-либо приближение. Возможно, слишком сосредоточился на мисс Свифт. И если собака так спокойна, значит, либо очень хорошо выдрессирована, либо слишком стара, чтобы реагировать на посторонних.

– Ваша светлость, – тут же подбежала мисс Свифт, – позвольте представить вам мою сестру…

– Мисс Джозефина? – перебил Гриффин. – Рад познакомиться с вами.

Девочка присела:

– Я тоже, ваша светлость. Это огромное удовольствие для меня. А это мой друг Наполеон.

Пес завилял хвостом: явно хотел подбежать и обнюхать незнакомца, – но не тронулся с места, ожидая команды.

– Иди сюда, – позвал Гриффин, нагнувшись, и протянув собаке руку.

Наполеон понял сигнал, ринулся к нему, обнюхал руку, лизнул пальцы и тявкнул.

– Какой воспитанный пес, – заметил Гриффин, выпрямившись.

– Эсми сказала, что мы не сможем держать Наполеона, если я не выдрессирую его как следует. Впрочем, много времени это не заняло: он уже почти все знал.

Гриффин взглянул на мисс Свифт. Она выглядела встревоженной, и совершенно зря: он вовсе не возражал, чтобы с ней жили ее сестра и собака, пока сама она заботится о Саре и Вере.

Повернувшись к Джозефине, герцог спросил:

– Надеюсь, вы знаете, что Наполеон не слишком уважаемое имя, не так ли?

– Знаю, – небрежно кивнула девочка, – но оно мне нравится, да и собаке, думаю, очень подходит.

– Совершенно с вами согласен, – улыбнулся Гриффин.

Джозефина тихо вздохнула, прежде чем добавить:

– Вы такой высокий.

– Джозефина, это неприлично, – пожурила мисс Свифт, подходя к сестре. – Ты не должна говорить герцогу подобные вещи.

Гриффин повелительно поднял руку, останавливая поток возражений, и заметил:

– Зато ты совсем маленькая.

– Это пока, но скоро вырасту, а вот вы таким и останетесь.

– Совершенно верно, – усмехнулся Гриффин. – А Наполеон? Он тоже еще растет?

– Нет, он такой же старый, как и вы.

Герцог услышал, как ахнула мисс Свифт, и ответил:

– Полагаю, в свои двадцать восемь для тебя я действительно старик.

Гриффин не ожидал, что девочка окажется такой откровенной. Впрочем, неудивительно, если вспомнить как дерзко вела себя с ним мисс Свифт. Хоть они ничуть не похожи, у обеих характер прямой.

– У вас есть собака? – спросила девочка.

– В Лондоне – нет, а в моем поместье есть, спаниель, но назван он, конечно, не в честь побежденного французского императора.

Джозефина улыбнулась, и Гриффин понял: она прекрасно знала, за что дала псу кличку.

– Как же его зовут?

– Джаспер.

– Хорошая кличка для собаки. Он рыжевато-коричневый, как яшма?

– Собственно говоря, так и есть.

– Спасибо, что позволили нам с Наполеоном приехать с Эсми. Мне нравится моя комната.

Вот уже второй раз она назвала мисс Свифт Эсми. Ему это очень понравилось. Интересно, как зовет ее мисс Свифт: Джози или Джесси? Возможно, иначе. Имя Джозефина превосходно подходило зеленоглазой рыжеволосой девочке, и он решил, что не станет его сокращать.

– Можно вас кое о чем спросить?

– Нельзя! – отрезала мисс Свифт. – Довольно болтовни, Джозефина. Его светлость был очень терпелив с тобой, но ты отняла у него достаточно времени.