Ева поморщилась, остановила одну из девочек, тершихся неподалеку, и попросила ее принести горячего кофе. Кто-то говорил, что аспирин не сочетается с кофеином? Кто же это говорил? А вот с утра оздоровительная программа с серьезной тетенькой наоборот известила о том, что аспирин даже становится сильнее, если его запить кофе. Так что в любом случае нужно быть осторожной.

Девчонка вернулась через десять минут — кафе находилось на первом этаже этого же дома, вся беготня заняла гораздо меньше времени, чем можно было ожидать. Ева поблагодарила ее и отпустила. Отбегая, девчонка тоже сочла своим долгом известить ее:

— У нас сегодня необычная модель, знаете?

Ее черные волосы искрили в свете люминесцентных ламп, и Ева загляделась на эти блики. Как бы исхитриться передать однажды вот такую игру света? Почему-то на глянцевых обложках все это выглядело так, словно девицам пришили кукольные волосы — вроде синтетической шевелюры дешевой Барби из пластиковой упаковки. Натуральный блеск волос, который так щедро обещали все рекламы шампуней, нисколько не выглядел натуральным на этих самых рекламных плакатах. И какие идиотки покупают такие шампуни?

У нее тоже были черные волосы, но Ева никогда не считала их красивыми. Да и вообще ее сложно было назвать привлекательной — окружающие ценили ее исключительно за профессиональные качества. Их величество трикотажная династия обратились к ней только чтобы она сделала хорошую фотосессию. И в том же ключе к ней обращались все остальные. Как женщина и обычный человек Ева мало кого интересовала.

— Вы так сильно любите кофе? Пьете его даже по утрам, — раздался голос прямо за ее спиной.

Она вздрогнула и повернулась. Должно быть, это и есть модель.

Высокий мужчина с улыбкой протянул ей руку, и она ответила на жест, но профессиональным глазом определила, что трость ему нужна не только как стильный ретро-аксессуар. Он не красовался, а опирался на трость. Уже совсем другое дело.

— Только горячий, — ответила она, а потом сделала очередной маленький глоток. — И только когда идет такой противный дождь. Хотя когда же его пить, если не с утра пораньше.

— Ну что вы, дождь еще не противный. Ливень вполне можно пережить, а вот мелкую моросящую водянистую муку — нет.

— Я лучше справлюсь с водянистой мукой.

— Дело ваше, — вновь улыбнувшись, уступил он. — По правде говоря, я тоже не большой любитель дождя.

Ева снова отпила из стакана, а потом кивнула в сторону отгороженного ширмой угла:

— Там ваш гардероб.

— Спасибо. А что там?

— Джемперы, мужские кардиганы и пуловеры.

Он призадумался:

— Никогда не знал разницы между пуловерами и джемперами.

— Вам и не нужно ее знать. Ваша задача — демонстрировать одежду.

— Вы видели эти вещи? Расскажите мне о них, — попросил он. Его голос при этом звучал слишком уж вкрадчиво, словно он хотел ее соблазнить.

У нее было слишком мало опыта в таких делах, и она всегда терялась, когда кто-нибудь обращал на нее внимание. Именно такое внимание.

— Серый кардиган — номер первый. Длинные рукава, крупная вязка, пуговицы на талии. Вам пойдет — у вас хорошие плечи.

— Профессиональное замечание? — уточнил он.

Ева кивнула и продолжила:

— Черный пуловер с поперечными линиями, заполненными зигзагами разной толщины. Пожалуй, к нему нужны классические брюки.

— Да вы стилист, — заметил он.

Она серьезно посмотрела на него:

— Здесь я царь и бог, потому что это моя студия.

— Понял. Что дальше?

— В кардигане номер два вам придется держать спину прямее — там какие-то дугообразные рисунки на рукавах, они вовсе не прибавляют стройности. Плечи придется отвести назад, корпусом податься вперед.

Он повторил все ее инструкции наглядно и поинтересовался:

— Так?

— Да, так, — удивляясь тому, как быстро он приступил к работе, согласилась она.

Возможно, это вовсе и не флирт. Может быть, он просто так привык наводить деловые мосты.

— Мерзкая погода, — вдруг вставил он, когда она уже собиралась перейти к джемперу номер один.

— Вы же сами только что ее защищали, — возразила она.

— А кто сказал, что я выражал свое мнение? И вовсе я ее не защищал.

Она дернула плечом, что должно было означать: «Мне все равно, лучше давайте продолжим общаться по делу». Ее движение было истолковано правильно.

— Хорошо, я весь внимание.

Он не устал улыбаться?

Ева продолжила:

— Джемпер номер один ярко-красный. Очень броская вещь, будет прекрасно, если вы наденете к ней какие-то темные брюки, чтобы не было перебора.

— Брюки там тоже есть?

— Конечно.

— А как мне позировать в красном джемпере?

— Сориентируемся на месте, — сказала она, не желая признаваться, что еще не думала об этом.

— Вы любите красный цвет? — спросил он, вновь сбивая ее с толку.

— Нет, — автоматически ответила она. Это было неправдой, просто она привыкла отвечать «нет» на все вопросы личного характера.

«Вы замужем?»

«Нет».

Правда, она не замужем. Она никому не навредила и не наврала.

«Вы хотите выпить со мной чашечку кофе?»

«Нет».

И здесь тоже правда.

С этим загадочным мужчиной, которого ей предстояло фотографировать, впервые вышла осечка — традиционный и безопасный ответ почему-то стал ложью. Он как будто понял это, но ничего не сказал.

— Я буду позировать один? Обычно если мужчину хотят выставить успешным и сексуальным, ему дают в пару красивую и сексуальную девчонку.

Ева покачала головой:

— Нет, девочек сегодня не будет. Мы ведь представляем не вас, а одежду.

— Но ведь это реклама. А суть каждой рекламы в том, что если вы купите эти вещи, то станете красивыми, счастливыми и привлекательными. Желанными. Престижными. Так что меня надо представить именно таким.

Она окинула его взглядом. Тонкая, но прочная тросточка нисколько его не портила, да и костюм сидел отлично. И даже немного промокшие внизу брючины не делали его небрежным.

— Вам это не нужно. Девчонка будет отвлекать от вас внимание, я этого не хочу.

Такой ответ его вполне удовлетворил, и он, довольный услышанным, удалился за ширму.

Фотосессия длилась четыре часа. Они несколько раз меняли фон и освещение, и Ева страшно устала. Он же, напротив, был всему рад и всем восхищался. Не по-итальянски, но все же достаточно ощутимо. Ковер, который прислали реквизитчики, оказался слишком пестрым, и его было решено не использовать, ибо он поглощал узор пятого кардигана. Видимо, этот сезон был сезоном кардиганов. По крайней мере, короли захотели сделать его таковым. Пойдет ли у них на поводу публика — неясно. Никогда не угадаешь, чего хочет публика.

Дождь все лил и лил, и звуки разбивающихся капель проникали даже за двойное оконное стекло.

— У нас осенняя коллекция. Как насчет того, чтобы впустить немного осени? — под конец предложила Ева.

У нее занемели руки и ныла спина, но она еще не была уверена в том, что нашла то, за чем пришла.

— Перерыв? — предложил со своей стороны он. — Солнца нет, везде одинаково темно, так что нам не страшны изменения. Давайте полчаса попьем кофе, а потом вернемся сюда. Я угощаю.

Ей не хотелось отвлекаться, потому что она придерживалась правила «за один раз». Если разбить на два раза, то второй непременно будет хуже — все расклеятся, разомлеют от тепла и отдыха, и не смогут собраться в нормальную форму. И она в первую очередь.

— Я не хочу кофе.

Он подошел к ней на расстояние трех шагов:

— Кофе будет горячим, а дождь все еще идет. Будет здорово, я обещаю.

— Ладно, — сама не зная, как это произошло, согласилась она.

Они спустились на первый этаж по лестнице — она не хотела пользоваться перегруженным лифтом, а его не смущали ступеньки. Трость постукивала по мраморным плитам, и Ева ощущала слабые уколы совести. Потащила больного человека пешком. С другой стороны, никто его не звал идти вместе с ней. Спустился бы лифтом — она бы все поняла и не осудила.

В кафе они уселись возле окна — это было единственное свободное место. Здесь было всего три стула, поскольку стол плотно примыкал к стеклу. У всех остальных стулья были расставлены по четырем сторонам, как положено. За столиком в среднем ряду устраивалась группа студентов, и одному из них не хватило места.

— Молодой человек, возьмите отсюда, — предложил ее сегодняшний подопытный. — Этот стул не занят.

Студент горячо поблагодарил их, а потом потащил стул по полу, чтобы устроиться рядом с хорошенькой миниатюрной девушкой.

Они остались вдвоем.

— Вы добрый, — без иронии заметила она.

— Просто я не хочу, чтобы кто-нибудь сюда подсаживался, — признался он. — Надоело играть в секретного агента. Меня зовут Адам, — представился он.

— Ева, — ответила она и протянула ему руку.

Конечно, он знал, как ее зовут — все вокруг обращались к ней по имени. Но сейчас он сделал вид, что впервые услышал ее имя.

— Чудно. Вам идет, — серьезно и крепко пожав ее руку (во второй раз), сказал он. — Вам очень идет.

— Грешное имя, — ухмыльнулась она.

— Как и мое. Ну, так все мы грешники, верно? В том и заключается прелесть нашего бытия.

— Не знаю. Я об этом не думала.

Она уставилась в окно, наблюдая за тем, как дождевые капли отскакивают от крыши остановившегося рядом автомобиля. Через приоткрытую форточку прорывался запах мокрой земли, неизвестно откуда взявшийся там, где все вокруг закатано под асфальт.

— А я думаю об этом всегда.

Официантка в белом фартуке — словно родом из сороковых-пятидесятых — принесла кофе.

Ева, не глядя, потянулась за чашкой и отхлебнула горячий, согласно его обещаниям, кофе.

Почему-то он ничего не говорил. Она не была поклонницей длительных игривых диалогов, но сейчас его молчание казалось странным — он ведь так хотел остаться с ней с глазу на глаз. Тишина убаюкивала, и даже крепкий напиток не помогал. Ева закрыла глаза и представила, что вокруг никого нет. Она всегда поступала подобным образом, когда слишком сильно уставала. Это помогало привести мысли в порядок и обрести равновесие. Нечто сродни медитации, но проще и примитивнее. За границей закрытых век остались студенты слева, влюбленные сзади и сидевшие за спиной Адама сестры близняшки. Даже дробь дождя поутихла, а гудки машин отдалились и перестали раздражать. Улица отступила в туман ее мыслей и потерялась. Один Адам не желал никуда уходить.