Он знал, почему не хочет думать о будущем. Кларенс боялся потерять то, что имел в настоящем: ведь все самое бережно создаваемое, а потому хрупкое, так легко разбить и разрушить одним-единственным ударом.

— Откуда человек узнает, что такое любовь? — спросил он, повинуясь внезапному порыву. — Ведь никто не объясняет ему этого? Наверное, такое знание дается откуда-то свыше!

— Было время, когда я ненавидела Бога, — помолчав, сказала Эвиан.

— Я тебя понимаю.

— Мне думалось, это он обрек меня на жизнь в «Райской стране». А иногда мне казалось, что я сама не смогла защититься и устоять.

— Что было в твоих силах? Главное, Иверс тебя не сломал.

Едва он обнял Эвиан, как снаружи послышался какой-то шум. Кларенс нехотя встал и посмотрел в окно, в которое виднелась ограда и кусочек двора.

В дверь постучала испуганная хозяйка.

— Там какие-то люди. Спрашивают вас…

Кларенс вскочил, не зная, что делать и куда бежать. Нашарил кольт, но дверь уже распахнулась, и в проеме появилось сразу несколько стволов.

Кларенс вновь метнул взгляд в сторону окна: там тоже стояли вооруженные люди.

Эвиан не закричала. Просто ее взгляд мгновенно утратил глубину; глаза сделались пустыми, лишенными всякого выражения, кроме пожизненной обреченности.

Джозеф выступил вперед. «Преступление» было налицо: разобранная постель и забившаяся в угол кровати Эвиан в ночной сорочке.

— Значит, развлекаешься с моей женой? — медленно произнес Джозеф и, размахнувшись, ударил Кларенса кулаком в челюсть.

Тот рванулся вперед, но путь преградили винтовки. Тяжело дыша, Кларенс остановился. Конечно, он мог бы наброситься на противника очертя голову, но тогда непременно получил бы пулю в лоб. Живой, он имел хотя бы какой-то шанс, а будучи мертвым не сделал бы ничего.

Эвиан потеряла сознание. Молча завернув ее в одеяло, как куклу, Иверс передал безвольное тело одному из своих людей.

— В повозку. Укройте как следует и проследите, чтобы она не замерзла, — бросил он, а потом повернулся к Кларенсу.

— Ты думал, что умнее меня? — он сделал паузу. — Наверное, хочешь знать, как я вас нашел? Подкупил одну шлюху, чтобы она прошлась по швейным мастерским. В первой же из них (или она тут единственная?) ей показали новенькую девушку. Фиона! — Иверс усмехнулся. — А ты поджидал ее после работы. Мои люди проследили за вами, и вот я здесь.

Кларенс молчал, и тогда Иверс отдал распоряжение:

— Постерегите его. Когда я немного отъеду, отведите в лес и повесьте. Постарайтесь обставить все так, будто он сам влез в петлю.

И, повернувшись, вышел за дверь.

Кларенс дико оглядывался. Что будет с Эвиан?! Как она переживет возвращение в «Райскую страну»?! И как ему самому избежать петли?!

Парни с винтовками равнодушно смотрели на пленника. Они не испытывали к нему никаких чувств. То, что они делали, было не слишком приятной работой, которая, тем не менее, хорошо оплачивалась.

Кларенса вывели на улицу. В его глазах было темно, а в груди так пусто, будто оттуда вынули сердце. Он шел, полураздетый, босой, не чувствуя ни снега под ногами, ни резкого ветра, холодящего тело.

Ему связали руки, его сопровождало шесть человек, и Кларенс не надеялся сбежать и все же старался запомнить дорогу.

Они быстро миновали окраины городка, и теперь их окружал густой сосновый лес, но он ориентировался по скалистым выступам, откуда теплый восточный ветер недавно сдул снег. Солнце еще не село — оно лишь коснулось края вершин.

Понимая, что мысли об Эвиан сожгут его изнутри, Кларенс усилием воли заставил себя думать о другом. Кто привел Иверса в Денвер? Можно было сказать, что такой вопрос не имеет значения, но Кларенс чувствовал, что это важно.

О том, куда он направился, знали только Зана и Арни. Индианка не раскрыла бы рта, даже горя в костре, — это понимал не только Кларенс, но и Джозеф Иверс. Арни? Молодой человек задумался. Что если Иверс пытал его, и тот сдался? В эти минуты Кларенс не мог понять, почему и как он забыл про Арни! Оставил одного на ранчо, рядом с Иверсом, по сути — бросил и предал! Жив ли он?!

Не надеясь получить ответ, Кларенс все же спросил своих конвоиров:

— Кто указал вашему хозяину путь в Денвер?

Ближайший, сплюнув на землю, сказал:

— А мы почем знаем? И потом нам не велено с тобой разговаривать.

— Ладно, не говорите. Я только хотел узнать о своем друге, Арни Янсоне. Он жив?

Мужчины переглянулись, и один из них, не выдержав, бросил:

— Он не просто жив, а очень даже неплохо устроился! Оборотистый у тебя дружок: окрутил хозяйскую дочку, женился на ней и сразу получил место управляющего!

Он хотел еще что-то добавить, но сосед толкнул его локтем.

Кларенс не поверил своим ушам. Арни женился на Надин?! Сделался подручным Иверса?! Как такое могло произойти?!

Значит, это дело рук Арни? Это он направил Иверса по нужному следу? Но почему? Что оказалось сильнее дружбы? Страх? Корысть? Или это просто злой наговор?

Помимо воли Кларенс возвратился в далекое прошлое. Он вспоминал себя маленьким мальчиком, идущим вместе с Арни к ручью с удочками в руках, мимо маленьких пушистых елочек. Видел, будто наяву, как они наперегонки сгребают сено на ранчо его отца: Арни улыбается, к его рукам прилипла сенная труха, и в светлых волосах торчат соломинки.

Кларенс чувствовал, что не выдержит. Он только что лишился любимой женщины и верного друга. Оставалось потерять жизнь.

Когда ему на шею накинули петлю, он даже не моргнул, продолжая прямо и дерзко смотреть на своих палачей.

Его сердце билось в прежнем ритме, и черты лица не исказились. До сих пор Кларенс не подозревал, насколько просто не бояться смерти. Нужно лишь потерять что-то очень значительное, утратить смысл жизни.

— Чего уставился? — усмехнулся один из них. — Если знаешь молитву, прочти, ибо ты скоро увидишь Бога!

— Или дьявола, — добавил другой.

— Что б вы сдохли! — процедил Кларенс.

Они нагнули ветку, а потом отпустили, и Кларенс повис в пустоте. Он ловил ртом воздух, но воздуха не было, и его голова превратилась в раскаленный шар, такой же огромный, как дневное светило. Он слышал гул ветра, могущего сдуть с сосен глыбы снега и сокрушить их мощные ветви, а возможно, то был шум его собственных крыльев, потому что он вдруг взмыл в небо, как темный вихрь, а потом провалился в черную бездну, где не было ни солнца, ни звезд, ни луны.

Кларенс очнулся не сразу. Сознание накатывало волнами и уходило снова. Он оставался бесчувственным, кроме резкой боли в шее.

А потом он открыл глаза и понял, что не умер.

Кларенс лежал на снегу, и вокруг были люди, но не подручные Иверса. Взгляд молодого человека уперся в чьи-то щегольские кожаные сапоги желтого цвета с тиснением и высокими каблуками.

Кто-то рассказывал:

— Я им говорю, вы кого линчуете, ребята? Они и не додумали отвечать: бросились прочь. Видать сразу поняли, кто мы. Все с оружием, но явно не законники. Скорее, какие-то чужаки. Можно было догнать их, но я поленился, да и ни к чему было связываться. А что делать с парнем? Возьмем с собой?

— Ладно. Привяжите его к седлу.

Второй раз Кларенс пришел в себя в другом месте, где было гораздо теплее. Он лежал на чем-то мягком, не в силах поднять тяжелые веки. Обрывки мыслей бродили в голове, наслаиваясь друг на друга. Однако он понимал, что находится в безопасности.

Постепенно комната, в которой он лежал, выплыла из тумана, и звучавшие в ней голоса стали реальными.

Кларенс увидел печку, в которой пылали дрова, и большой деревянный стол, за которым сидела компания мужчин: они играли в карты. Все были хорошо вооружены: у каждого пятизарядный револьвер Кольта и нож Боуи. Не иначе какая-то местная шайка.

Вспомнив желтые сапоги, Кларенс отыскал взглядом их обладателя и тотчас услышал, как кто-то сказал:

— Айк, он очнулся!

Человек, к которому обратились, встал, подошел ближе и склонился над Кларенсом. На вид незнакомцу было лет тридцать. Выражение лица Айка не имело ни малейших признаков великодушия и благородства. Кларенс сказал бы, что это обыкновенный бандит, неразборчивый в способах получения наживы.

— Привет, парень! Успокойся, ты не в раю и не в аду, а все еще на земле. Хорошо, если ты сможешь рассказать, чем заслужил петлю, которую мы сняли с твоей шеи!

С трудом проглотив комок в горле, Кларенс заговорил: сперва медленно и хрипло, а потом все увереннее и громче. Он видел, что люди за столом присматриваются и прислушиваются. Но никто из них не изменил выражение лица и не промолвил ни слова.

Когда молодой человек умолк, Айк вернулся на место и велел своим напарникам сдать карты. Какое-то время они молча играли; потом главарь как бы между прочим заметил:

— Насколько я понимаю, ты сбежал с женой какого-то мужика, а тот нашел вас, забрал свою женщину, а тебя приказал вздернуть? Знаешь, на его месте я поступил бы точно так же.

— Но она хотела быть не с ним, а со мной!

— Женщины — существа переменчивые. Сегодня одно на уме, завтра другое.

— Он жестокий человек. Я обещал защитить ее, но не смог.

— Любая женщина, даже самая глупая, поймет, что ты бессилен против стольких стволов, — сказал Айк. — Человеческая плоть всегда слабее металла.

— Ты считаешь, мне не с чем пойти к шерифу?

— К шерифу?! Да он тебя засмеет!

— Когда-то Джозеф Иверс был бандитом. Все знают, чем он занимался, но делают вид, что этого не было!

— Каждый второй уважаемый человек в этом штате прежде делал что-то нехорошее. Кого в этом винить — такие уж времена! Случается, бывший бандит, получив звезду шерифа, скорее наведет порядок в городе, чем какой-нибудь джентльмен. Какой дурак станет лезть на рожон, если шериф имеет репутацию хладнокровного убийцы! Кто тебя спас? Законники? Ничего подобного. Это сделал наш человек, Пит, потому что когда-то его самого пытались линчевать, и он не терпит, когда толпа народа вешает одного.