Впрочем, вдруг сообразила Эшлин, не исключено, что у Дженнифер попросту не осталось на себя времени, если она гладила Майклу сорочку, искала его запонки — «Они должны быть где-то здесь, Эшлин!» — и пыталась нанести макияж перед зеркалом, в то время как он мешал ей, роясь в выдвижных ящиках в поисках какой-то особенной пары черных носков.

Рядом с нею громко хлопнула пробка. Эшлин повернула голову и увидела, как официант наливает искрящуюся жидкость в бокал Джо.

— У меня есть тост! — Джо развернулась к Эшлин и подняла наполненный до половины бокал с шампанским. — За всех нас и… О боже! Это же… Майкл и… она! — С приоткрытым ртом Джо уставилась на Майкла и Дженнифер. — Глазам своим не верю! Ох, Эш, — Джо положила теплую ладошку на плечо подруги, — с тобой все в порядке?

— В полном, — ответила Эшлин, которая до сих пор не решила, какие же именно чувства испытывает. — Я ошарашена и потрясена, да, но в остальном со мной все нормально, честное слово.

— Он смотрит на нас, — прошипела Джо. — Отвернись!

Эшлин послушно развернулась на стуле и тепло улыбнулась удивленной мисс Розовый Атлас, которая явно почувствовала себя обязанной улыбнуться в ответ.

— Ну что? — жизнерадостно обратилась Эшлин ко всем сидящим за столом. — Предлагаю тост за будущее!

Все подняли бокалы и выпили. Эшлин осушила свой в два искрящихся глотка.

У Джо от удивления отвисла челюсть.

— Если бы я пила шампанское с такой скоростью, то потом икала бы целый месяц, — сказала она. — Ты уверена, что с тобой все в порядке, Эш?

— Не совсем, — прошептала Эшлин, на губах которой, как приклеенная, застыла неестественная улыбка. — Через несколько мгновений я или окажусь возле их столика и начну колотить Майкла с Дженнифер твоей сумочкой — она тяжелее моей, — или возьму себя в руки. И я не знаю, что именно произойдет. Итак, они уже сели? И где находится их столик?

— О чем это вы шепчетесь? — полюбопытствовал Марк, наклоняясь к ним.

— Вон там, — прошипела Джо, — сидит Майкл со своей подружкой.

— Где? — требовательно спросил Марк.

— Второй столик слева от танцпола.

Эшлин слегка повернула голову. Она понятия не имела, хочется ей поговорить с Майклом или нет.

— Женщина в белом надувном платьице, — сообщила Марку Джо, взъерошенная, как курица-наседка, завидевшая врага, способного причинить вред ее любимому цыпленку. — Какое ужасное платье. Неужели в ее чертовом доме нет зеркала в полный рост? Не могу поверить, чтобы кто-то мог рискнуть и появиться на людях в таком виде.

Впервые с того момента, как заметила Майкла, Эшлин улыбнулась по-настоящему.

— Ты преувеличиваешь, Райен, — ласково сказала она. — И уже грудью встала на мою защиту.

— В конце концов, она живет с твоим мужем, — с негодованием заявила Джо. — Причем в буквальном смысле.

— Жить можно только с тем, кто сам этого хочет, — сообщила Эшлин тоном, предполагавшим, что она много раз мысленно прокручивала эту ситуацию. — Посмотри, что стало со мной в конечном итоге. Уход Майкла изменил мою жизнь. Это было жестокое испытание, и я никому не желаю пережить подобное, но оно сделало свое дело. Оно изменило мою жизнь, а та, видит Бог, нуждалась в изменениях. А теперь взгляните на меня. — Она улыбнулась и провела пальчиками по волосам.

— Ты настоящая красавица, Эшлин, — прокомментировал ее слова Марк. — Немного найдется женщин, которые вынесли бы то, что выпало на твою долю, и не сломались.

— Не говоря уже о том, что ты сбросила два стоуна и открыла свое дело, — вставила Джо.

— Как насчет тоста за тебя, Эшлин, и за «Домашнего помощника»? — предложил Марк.

— Привет, ребята. — Сэм скользнул на стул рядом с Эшлин. — Что я пропустил?

— Ничего. Мы просто болтали. — Та многозначительно взглянула на своих друзей.

— Ну, я и спросила его, почему нужно целых две недели на то, чтобы постелить деревянный пол на кухне, — как ни в чем не бывало сказала Джо. — Ведь выравнивание стен на всем первом этаже заняло всего неделю.

— И что именно происходит сейчас в вашем коттедже? — лениво поинтересовался Сэм.

Эшлин постаралась не дать волю своему раздражению. Сэм провел в ее доме не один час, слушая, как они с Джо обсуждают ремонт, так что должен был в точности знать, что именно там творится, вплоть до забивки последнего гвоздя. Очевидно, он благополучно пропустил все их разговоры мимо ушей.

— Он почти готов, за исключением кое-каких мелочей, — терпеливо пояснила Джо.

Эшлин вспомнила, как с негодованием вынуждена была повторять Майклу все сказанное ею, когда он бормотал: «Что?»

Обычно он издавал свое знаменитое «Что?» за ужином, когда Эшлин пересказывала ему события прошедшего дня, к примеру, повествуя о смешной пьесе, которую слышала утром по радио.

Ужин у Моранов. Майкл равнодушно пережевывает великолепную фаршированную свинину, приготовленную Эшлин, одним глазом поглядывая в газету, а другим — в тарелку с рататуем[71], чтобы не пронести вилку мимо рта и не запачкать рубашку.

Эшлин помимо воли содрогнулась. Неужели она действительно жила такой жизнью? Без конца повторяя одно и то же, потому что Майкл не давал себе труда выслушать ее с первого раза? Неужели она действительно была той тихой и безропотной мышкой? Мышкой мышиного цвета, сказала она себе, улыбнулась и провела рукой по своей светлой гриве. Мышкой, лишенной уверенности в себе, не умеющей поддерживать разговор и не имеющей талии. Она отпила глоток шампанского, чтобы успокоиться.

Теперь даже руки ее выглядели намного лучше, отметила она про себя, с восхищением разглядывая сжимавшие бокал пальцы с короткими ухоженными ногтями, покрытыми розовым перламутровым лаком. Конечно, они никогда не станут такими, как безупречно наманикюренные руки Вивьен, но они явно стали изящнее. Как-то вечером она размешивала шоколад во время приготовления очередного званого ужина и вдруг заметила, что, хотя ее волосы, одежда и фигура выглядят значительно лучше прежнего, руки ужасно портят впечатление.

Сейчас — чего не делала многие годы — она надевала резиновые перчатки всякий раз, когда чистила ванну или скребла сковородки.

Эшлин украдкой бросила взгляд в сторону столика Майкла.

Спасибо тебе, Дженнифер, мысленно произнесла она. Спасибо тебе. Если бы не ты, я бы до сих пор жила на автопилоте, по-прежнему ломая голову над тем, что приготовить на ужин, и чувствовала бы себя совершенно несчастной. Ты и представить себе не можешь, как изменила мою жизнь. И мои руки.

— Эшлин, дорогая, что ты будешь есть? — поинтересовался Сэм. — Думаю, молодая баранина нам вполне подойдет. — Сэм голодными глазами рассматривал меню. Очевидно, вопрос с коттеджем Джо был благополучно забыт.

Эшлин взяла в руки небольшую книжечку меню. Каждая перемена блюд ужина (а их предстояло пять!) предлагала выбор. Свежие устрицы или салат из перцев, консоме[72] или грибной суп из пяти видов грибов, седло молодого барашка, котлеты из лососины или лазанья[73], большой ассортимент десертов и ирландских сыров. Прекрасное меню.

— От устриц меня тошнит, а перцы я ненавижу, — пробормотал Сэм.

Эшлин вдруг поняла, что он очень похож на десятилетнего Филиппа, когда тот дуется. Сэм явно оскорбился. Вид ее смелого открытого платья поверг его в шок, но он не мог закатить ей сцену на глазах Джо и Марка. Вместо этого он расточал улыбки окружающим, а с нею обращался подчеркнуто холодно. Она терпеть не могла взрослых, которые ведут себя как избалованные дети.

«Прекрати, Эшлин, — строго сказала она себе. — Он очень милый, добрый, сексуальный и без ума от тебя. А ты можешь все испортить».

— Давай попросим их приготовить что-нибудь еще, салат, например? — умиротворяющим тоном предложила она.

— Давай! — Он обиженно засопел.

Эшлин потянулась за бутылкой белого вина, которую только что принесли к их столику, и наполнила бокал Сэма до краев. Когда он отпил половину, она вновь долила его. Если это поднимет ему настроение, то она готова подливать ему вино весь вечер. Точно так же она давала мальчишкам «Севен ап», когда они были маленькими, или калпол[74], когда они болели.

— Не могли бы вы на скорую руку приготовить зеленый салат или что-нибудь в этом роде вместо двух холодных закусок? — обратилась Эшлин к официантке.

Когда та пообещала принести джентльмену салат из свежих овощей, Сэм даже не соизволил поблагодарить ее. Эшлин почувствовала, что терпение ее на исходе. Она не выносила грубости по отношению к официантам, барменам и другому обслуживающему персоналу. Такой подход буквально выводил ее из себя. Опустив взгляд, она вдруг поняла, что в клочья изорвала билет из гардеробной.

К десяти вечера с едой было покончено. Всего несколько человек доедали последние крошки профитролей[75]. Классическую музыку, звучавшую во время ужина, выключили, и женщина с микрофоном объявила, что вскоре начнется благотворительный аукцион.

— Затем мы разыграем в лотерею несколько замечательных призов, — сообщила она. — Главный выигрыш — путевка на двоих в Тунис. — Гости одобрительно захлопали в ладоши. — Билеты на участие в лотерее стоят пять фунтов каждый или двадцать пять фунтов — за шесть билетов сразу.

— Ой, тогда дайте мне сразу сотню, — едва слышно пробормотала Джо, обращаясь к Эшлин.

Вновь заиграла классическая музыка, и организаторы принялись курсировать между столиками, держа в руках стопки билетов и коробки с наличными.

— Так что ты мне собиралась рассказать о Ричарде, когда нас прервали? — шепотом поинтересовалась Эшлин у Джо.

— Он мне звонил, — прошептала та в ответ.

— Не может быть! — Эшлин была поражена до глубины души.

— Ш-ш, тише, — прошипела Джо. — Я еще не говорила об этом Марку.

— А почему ты не рассказала об этом мне? — возмутилась Эшлин. — И что он сказал?