— Нет, Эдвард! Не так!

— Почему? — прошептал он, обжигая дыханием ее губы. — Мы же друзья. Старые друзья. Неужели в тебе не осталось ни капельки нежности для меня?

— Старые друзья? — выкрикнула она, но тут же поневоле умолкла: его губы коснулись ее рта. А мгновением позже она уже сдалась перед его поцелуем, глубоким и крепким. Но это не было нежное слияние. Это было изнасилование.

Софи вскрикнула, но не потому, что Эдвард причинил ей боль, а потому, что ей стало страшно. Она испугалась Эдварда и испугалась самой себя. И снова попыталась высвободиться, хотя ее губы поддавались ему, жаждали его. Но вот он оторвался от нее, тяжело дыша.

— Боже, Софи!.. Это чертовски здорово!

Она тоже задыхалась.

— Ты думаешь, если мы были… если мы были любовниками… ты вправе обращаться со мной, как… как…

— Как с кем, Софи? — с угрозой в голосе проговорил Эдвард. — Как с девкой? Как с дешевой шлюхой?

Софи побледнела и всхлипнула.

— Забудь своего нового любовника. — Глаза Эдварда сверкали. — Я лучше, чем он. Я это докажу. Нам будет хорошо вместе. Идем. Иди со мной, Софи, не сопротивляйся. Я не буду грубым. Обещаю.

Софи молча смотрела на него, и его теплый голос обволакивал ее, словно мягкая пелена…

— Софи, мы же оба знаем, что ты хочешь меня, а я хочу тебя. Нам было хорошо. И нам снова будет хорошо. Не просто хорошо, Софи. Потрясающе!

— Оставь меня, — прошептала она.

— Почему? Ты любишь его? — прорычал Эдвард.

— Ты сумасшедший, — нервно бросила она. — Мне нравится Жорж, да, но я не люблю его!

— Отлично! Мне не слишком по душе делить постель с женщиной, которая любит другого. — Эдвард зловеще улыбнулся. — Но если уж так складывается дело, — он пожал плечами, — я смирюсь и с этим.

Софи испуганно уставилась на него, потому что Эдвард вдруг превратился в чудовище. В некое совершенно неведомое ей существо…

— Ты не понимаешь…

Его живые голубые глаза казались твердыми, как сапфиры.

— Я понимаю. Я понимаю, насколько ты стала другой… свободная художница! Я понимаю тебя, Софи, и знаю, что тебе нужно. Я ведь был у тебя первым, не забыла? Я пробудил в тебе желание. Я-то думал, что благодаря этому стану счастливым!

— Оставь меня, — с отчаянием в голосе сказала Софи. — Пожалуйста…

— Ты предпочитаешь его мне? — Он холодно, жестко улыбнулся. — Но ты передумаешь, и скоро.

Окончательно выйдя из себя, Софи рванулась, пытаясь освободиться из его рук. Бешено, злобно. Эдвард тут же отпустил ее. Софи отступила назад, споткнулась и ударилась спиной о кирпичную стену. Она обхватила себя руками, готовая разрыдаться.

— Да как ты смеешь!

— Э нет! — закричал Эдвард, тыча в нее пальцем. — Как ты смеешь! Как ты смеешь скрывать от меня мою дочь, Софи О'Нил, как ты смеешь, черт побери!

Софи посмотрела в его налившиеся бешенством глаза.

— Я не скрываю от тебя Эдану.

— Нет? — Он шагнул к ней, подняв сжатую в кулак руку, но тут же остановился. Рука его заметно дрожала. — Я хочу знать, почему ты не сообщила мне раньше?

Софи колебалась. Но решила наконец, что надо сказать правду.

— Я боялась.

— Боялась! Но чего?

Слезы застилали глаза Софи. Она крепко стиснула руки на груди.

— Не знаю. Вот этого.

Эдвард всматривался в нее, уголки его губ опустились. Она видела, что он пытается понять, но не понимает. Однако Софи не собиралась ничего объяснять. Произошло именно то, чего она так страшилась. Эдвард приехал, потому что очень тревожился. Об их дочери. Но не о ней.

В полном молчании они дошли до квартиры Софи, избегая прикосновений. Софи старалась даже не смотреть на Эдварда. Она выпрямилась и словно окостенела, когда они вошли в многоквартирный дом, — она ждала, что Эдвард поддержит ее под руку, когда они будут подниматься по узкой крутой лестнице, но он этого не сделал. И впервые за долгое время Софи снова вспомнила, как неуклюжа ее походка — когда поднималась по ступеням впереди Эдварда. И думала, что он это видит, что замечает каждый ее жест, каждое движение…

Когда они добрались до площадки, Софи услышала за дверью голос Рашель, француженка что-то напевала.

— Они уже дома.

Распахнув дверь и бросаясь к дочери, Софи воскликнула:

— Эдана, малышка! Мама пришла!

Рашель и Эдана расположились посередине комнаты на большом одеяле. Рашель, в черной юбке и ослепительно белой блузке, сидела, скрестив ноги. Эдана еще не умела сидеть. Она лежала на спинке, размахивая ручками, и ворковала. Но при звуке голоса Софи очаровательная малышка умолкла и улыбнулась.

Рашель медленно поднялась, во все глаза глядя на Эдварда. Софи уже подхватила Эдану на руки и крепко ее обняла. Малышка смеялась. Софи полуобернулась и успела заметить, как Эдвард бросил короткий неприязненный взгляд на Рашель. Но тут же он повернулся к ребенку — и смотрел только на девочку.

— О Боже! — хрипло воскликнул он.

На глаза Софи навернулись слезы. Невозможно было ошибиться: Эдвард мгновенно полюбил девочку, с первого взгляда и навсегда. Его глаза светились, даже слишком, и можно было заподозрить, что он готов расплакаться. Даже кончик его носа слегка порозовел. Софи протянула Эдану отцу.

Он испуганно отшатнулся.

— Ох, я не знаю…

Сердце Софи болезненно сжалось. Но она все же продолжала держать малышку на вытянутых руках, ожидая, что Эдвард возьмет ее, и остро ощущая важность этого момента, хотя это должно было произойти давным-давно, еще в больнице, как положено при рождении новой жизни…

— Все в порядке. Эдана очень спокойная.

— Я боюсь! — признался Эдвард, не отрывая глаз от малютки. — Она такая крошечная… и такая хорошенькая!

— Не бойся, ничего с ней не случится, — сказала Софи, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться и все не испортить.

Эдвард осторожно взял Эдану и прижал к себе. Он сел на потрепанную кушетку, не отрывая восторженного взгляда от девочки.

— Боже, она такая же золотистая, как ты… но у нее голубые глаза, как у меня.

Софи промокнула глаза рукавом. Но слезы не унимались. К счастью, Эдвард смотрел только на свою дочь, не замечая бури, бушующей в душе Софи.

— П-почти у всех детей голубые глаза и светлые волосы. Она… она может потом потемнеть… может быть, когда она вырастет, у нее будут черные волосы или карие глаза.

Эдвард то ли коротко рассмеялся, то ли всхлипнул. Эдана улыбалась ему, размахивая ручками, словно пыталась коснуться его лица.

— Я ей понравился, кажется, — неуверенно произнес Эдвард. — Привет, малышка! Я твой папа!

Софи не выдержала. Разразившись потоком слез, она выбежала из комнаты. Но Эдвард ничего не заметил. Он по-прежнему смотрел только на Эдану…

Эдана заплакала.

Софи вышла из спальни и увидела, что Рашели в комнате нет, а Эдвард шагает из угла в угол, баюкая малышку, пытаясь успокоить ее. Ощутив присутствие Софи, он обернулся, встревоженный.

— Что случилось? Я ее чем-то напугал? Она была в полном порядке минуту назад!

— Она просто проголодалась, Эдвард, — мягко сказала Софи. — Ей пора поесть.

Эдвард остановился, его взгляд медленно скользнул к груди Софи.

Она кормила девочку с первого дня, но тут вдруг отчаянно покраснела. Быстро пройдя через комнату, она забрала Эдану у Эдварда.

— Наверное, самое время тебе уйти, — сказала Софи, избегая его взгляда. Эдана снова захныкала. — Ты можешь повидать ее завтра.

— Нет. Я подожду.

Он произнес это с подчеркнутой твердостью. Софи взглянула на него. Лицо Эдварда напряглось, глаза потемнели, вообще вид у него был крайне упрямый.

У Софи не было ни малейшего желания ссориться с ним сейчас. Эдана уже заходилась криком, ее личико покраснело. Софи повернулась к Эдварду спиной и ушла с дочкой в спальню. Быстро расстегнув блузку, села в кресло-качалку, купленное для нее Рашель. В следующее мгновение Эдана уже сосала, захлебываясь от жадности. Софи немного расслабилась.

Но почти тут же ощутила присутствие Эдварда и резко вскинула голову. Спеша накормить малышку, она неплотно закрыла дверь спальни. Эдвард стоял на пороге, глядя на Софи, кормящую девочку.

Сердце Софи учащенно забилось. Ведь она, не подумав о возможном зрителе, полностью обнажила грудь — налитую, бледную, покрытую голубыми венами. И Эдвард смотрел сейчас во все глаза — на ее грудь…

Это никуда не годилось, но Софи вдруг пронзило острое желание. И ей не нужно было быть ясновидящей, чтобы понять, о чем сейчас думает Эдвард. Внезапно он развернулся и отошел, закрыв за собой дверь.

Софи облегченно вздохнула. Охваченная легкой дрожью, она приложила Эдану к левой груди и поправила сорочку. На ее теле выступила испарина. Но довольной Эдане до этого не было дела.

О Господи, думала Софи, она ведь и не предполагала, что все произойдет именно так, когда Эдвард вернется. Она, безумная, считала, что сумеет удержать его на расстоянии, физически и эмоционально, что будет вежливой и холодной с ним… Какая же она дура!

Софи не осмеливалась думать о том, что может произойти между ними вскоре. Она твердо знала одно. Когда-то Эдвард по странной случайности вторгся в ее жизнь. Он почти погубил всю эту жизнь и саму Софи, и чувства твердили ей о том, что на этот раз Эдвард может погубить ее окончательно… если она позволит.

Софи вышла из спальни и осторожно прикрыла дверь, оставив небольшую щель. Эдвард вопросительно посмотрел на нее.

— Она уснула, — объяснила Софи.

Эдвард продолжал смотреть на нее так пристально, что ей стало неуютно. Она сразу вспомнила, как он смотрел на ее грудь. И вспомнила, как он недавно поцеловал ее — с напором, с жестокой силой… этот поцелуй причинил ей боль. Тем не менее Софи приятно было ощущать крепкое, возбужденное тело Эдварда.

— Когда ты хочешь выйти за меня замуж, Софи?

— Что?

Он стиснул зубы.

— Ты прекрасно слышала. Когда ты хочешь выйти за меня? Сейчас? Вечером? Завтра? Медлить нельзя, Эдана должна как можно скорее получить мое имя.