Она сжала губы и, прищурившись, посмотрела ему в глаза.

– Ведь вы не просто так скрываете от меня эту информацию. Почему вы не расскажете мне? – Она закрыла глаза и тихо сказала: – О боже, вы работаете на кабинет, уничтоживший мою мать.

– Кэтрин, я не имею прямого отношения к Конгрегации…

– Инквизиции, Майкл! Называйте вещи своими именами! Вы работаете на них!

– Они послали меня, а это меняет дело. Должен был поехать другой священник, но он заболел. Они покопались в записях и выяснили, что я нахожусь в отпуске в Израиле. Я был к вам ближе всего. Вот и все. Я не инквизитор. Кэтрин, я не палач. Просто я оказался в нужном месте, но не в то время.

– И это вас оправдывает? – закричала она.

– Послушайте, я не обвиняю вас. Вы потеряли голову…

– И каково же было ваше задание? Забрать у меня свитки? Или просто мило побеседовать со мной и выяснить необходимую вам информацию?

– Во-первых, – тихо произнес он, – меня послали выяснить, правдивы ли слухи о найденном фрагменте христианского папируса. Ватикан всегда настороже, если дело касается новых свитков, особенно найденных в том регионе.

– Но как они узнали?

Он провел рукой по волосам.

– Не имею понятия. Возможно, когда Хангерфорд пытался тайно провернуть свою сделку. Я думаю, он связался с кем-то в Каире, а этот человек, в свою очередь, связался с Хэйверзом. И затем этот же человек, наверное, обратился в Ватикан, для того чтобы инициировать торговую войну. Кэтрин, меня не посвятили в подробности. И я не намеревался молчать о своем задании. Когда я впервые доложил из отеля «Айсис», меня спросили, положительно ли я отношусь к Церкви, мне пришлось сказать, что это не так.

– Значит, вас назначили шпионом.

– Нет. Меня отозвали в Ватикан. Они намеревались послать вместо меня человека. Но потом вы исчезли, и господин Милонас рассказал о посылке для вас. Он очень расстроился, что вы не дождались ее.

– И вы воспользовались рождественским подарком Дэнно как уловкой.

– Я следовал за вами, Кэтрин, потому что хотел знать, о чем написано в свитках. Мною двигал личный интерес, об этом я уже говорил вам. И я собирался рассказать вам все, несколько раз я почти признался. Но, когда мы впервые ночевали в мотеле, я позвонил кардиналу Лефевру и рассказал ему о случившемся. Он приказал оставаться с вами и не разглашать своих истинных намерений. Кэтрин, мне было приказано работать тайно. Не я это придумал.

– Нет, – произнесла она горько. – Не вы придумали, но вы сделали.

Она посмотрела на Майкла, в глаза, которые совсем недавно считала чистыми и честными, и ее снова начало трясти. Она чувствовала, что из глаз вот-вот хлынут слезы.

– И вы оставались все это время со мной, потому что так было приказано?

– Потому что я сам этого хотел, – сказал он тихо.

– А какова же их цель? Я должна была привести вас к седьмому свитку?

– Нет. Им нужно было убедиться, что с вами ничего не случится.

Она удивленно посмотрела на него.

– Так вы были моим телохранителем?

– Да.

– Вы могли забрать свитки, пока я спала. Почему вы не сделали этого?

– Потому что у нас не было доказательств того, что они имеют отношение к христианству. Если они не имели к нам отношения, Церковь не обладала никакими правами на них, и тогда они являлись собственностью правительства Египта.

– А если бы мы узнали, что они на самом деле христианские, что было бы тогда?

– Не знаю. Я должен был просто докладывать обстановку.

– И почему же всемогущий Ватикан не пришел к нам на помощь, когда мы так нуждались в ней?

– Они помогали нам там, где это было возможно, но официально Ватикан не участвовал в этом предприятии. Все дело в дипломатии, необходимо проявлять осторожность, не наступать на пятки. Дело стало особенно щекотливым, когда египетское правительство напрямую обратилось в Белый дом.

– Так когда же они помогли нам?

– Моя кредитная карта, например. Мне пришло в голову, что нас могут выследить через агентство в аэропорту Лос-Анджелеса, в котором я взял напрокат автомобиль. Я поставил в известность кардинала Лефевра, и он позаботился о том, чтобы запись стерли из базы данных агентства.

– Если они помогали нам, почему не содействовали моим исследованиям? Они могли бы найти информацию о Тимбосе.

– Повторяю, они не могли быть напрямую замешаны в этом. Вы украли собственность египетского правительства. И на Ватикан упала бы тень, если бы выяснилось, что он вам содействует.

– Да, – проговорила она горько, – плохая реклама. То есть они ждали, в то время как я горбатилась.

– Я вам помогал, – напомнил он тихо.

– И что же вам было приказано сделать после того, как я бы нашла седьмой свиток? Забрать его у меня?

Он покачал головой.

– Просто доложить.

– Они в курсе, что мы сейчас здесь?

– Я не связывался с Ватиканом уже четыре дня. И не собираюсь.

– Вы думаете, что от этого мне станет легче? Вы хотя бы понимаете мое состояние? Мною воспользовались, Майкл. Я чувствую себя отвратительно, но, что еще хуже, я чувствую, что меня предали!

– Простите. – Его глаза были полны боли. Кэтрин протянула руку.

– Отдайте мне компьютер.

– Кэтрин…

– Он мой. Верните мне его.

Когда компьютер оказался у нее в руках, она сказала:

– Вы больше не со мной. Мне плевать, куда вы пойдете. Может, в ваш приход в Чикаго, наверняка там по вам скучают. Но со мной вы не останетесь.

Она повернулась к нему спиной, зашла в комнату и с силой захлопнула дверь перед его лицом.

Майкл долго смотрел на дверь, одолеваемый двумя противоречивыми желаниями: выломать дверь или просто уйти. Он знал, что рано или поздно этот момент наступит; он удивлялся тому, что разговор не состоялся раньше, если учесть, сколько дней они провели вместе. Он стоял у двери и вспоминал свой сон – не тот, в котором видел старика, а новый: Кэтрин, вся в белом, ведет его по ступеням храма, приглашая зайти внутрь. И каждый раз во сне он отказывается продолжать путь. Проснувшись, он не мог понять свои ощущения, постичь чувства, испытываемые им во сне. Ясно знал только одно: он отказывался заходить с ней в храм.

Но теперь с поразительной ясностью он увидел истинную причину своего поведения во сне: дело было не в том, что он не хотел зайти в храм, а в том, что он боялся.

Боялся чего?

Того, что ожидало его.

И теперь он знал кое-что еще: каждый раз во сне ему было все сложнее и сложнее сопротивляться Кэтрин.

Майкл знал, что вскоре ему придется переступить этот порог. И хотя он не понимал причины такой уверенности, он четко осознавал, что не должен позволить этому случиться.

Услышав тихий стук в дверь, Кэтрин взглянула на часы. С тех пор как она захлопнула перед Майклом дверь, прошло полчаса – тридцать минут, в течение которых она сдерживала слезы, заставляя себя не позволить предательству забыть о ее цели.

– Уходи, пожалуйста, – сказала она. Но это была настоятельница.

– Доктор Александер, к вам посетитель. – Кэтрин открыла дверь и, увидев, что на пороге стоит Джулиус, бросилась в его объятия.

– Джулиус! Боже, как я скучала по тебе, – прошептала она, со всей силы прижимаясь к нему. Майкл… Инквизиция…

Настоятельница закашляла.

– Матушка, – проговорила Кэтрин, – это доктор Восс, мой жених.

Настоятельница нерешительно улыбнулась.

– Полагаю, вам тоже необходим ночлег?

Кэтрин попросила:

– Если вас не затруднит…

– Я помещу доктора Восса в конце коридора, напротив комнаты отца Гарибальди, – добавила она многозначительно.

Затащив Джулиуса в комнату, Кэтрин закрыла дверь и сказала:

– Ты не можешь представить, как я рада видеть тебя. Но он не отводил взгляда от ее волос.

– Что ты с собой сделала? – спросил он, протянув руку к ее коротким белым волосам.

– Ужасно?

– Просто выглядишь иначе…

Когда после долгого поцелуя их губы разомкнулись, Джулиус улыбнулся:

– Полагаю, что мы несколько неприлично себя ведем, ведь мы в аббатстве.

Она не могла насмотреться на него, на его красивое лицо, бороду и задумчивые глаза.

– Я так рада, что ты здесь, Джулиус.

Теперь все будет в порядке. Майкл… Она забудет его. Пусть он возвращается к своим инквизиторам. У нее был Джулиус.

– Кэтрин, это был настоящий кошмар – читать о тебе в газетах и не знать, что с тобой происходит. Я думал, что сойду с ума.

Она отпрянула и вытерла со щек слезы.

– Джулиус, я прочла документ Фомы Монмутского. Как ты нашел его?

Когда он все рассказал, Кэтрин рассмеялась.

– Я провела сотни часов в Интернете и видела лишь имя раввина Гольдмана!

Он оглядел ее спартанские условия: компьютер на кровати, его спортивная сумка, из которой торчала ночная сорочка, на столе книга, его работа «Тело в смертельных муках». Он знал, что на самом деле в ней лежали свитки.

– Как бы мне хотелось, чтобы мы уехали прямо сейчас, – сказал он, сокрушаясь по поводу того, в каких условиях ей приходилось ютиться в течение последних двух недель. – Но, полагаю, мы должны подождать до утра.

– Мы не можем уехать, Джулиус, пока не узнаем, к чему приведет нас Сабина. Для перевода последнего свитка могут потребоваться несколько дней, но здесь мы в безопасности. Здесь нас никто не найдет.

– Кэтрин, мы не останемся здесь, – решил он. – Мы едем домой.

Она озадаченно посмотрела на него.

– Домой?! Зачем домой?

– Потому что Фома написал, что Сабина погибла в Британии, что седьмого свитка нет. Нет смысла продолжать поиски.

– Но… Я думала, ты направил меня сюда, чтобы я продолжила исследования, а не прекратила их. Джулиус, Фома Монмутский мог ошибаться.

– Я не прошу прекратить исследование. Послушай, – проговорил он, взяв ее за плечи. – Я помог тебе для того, чтобы показать: я на твоей стороне. – Он нежно улыбнулся, его голос стал тише. – Я прошу прощения за тот вечер в моем доме. Я, наверное, выглядел самонадеянным ничтожеством.