Барбара Вуд - Пророчица

– Раствор чрезвычайно летуч, – заметила Кэтрин, аккуратно положив самовоспламеняющуюся бумагу в мусорную корзину. Над ней она поставила инфракрасную лампу и включила ее. – В результате нагревания произойдет возгорание.

– Сколько же времени займет этот процесс?

– Понятия не имею.

– Люблю точные науки, – заметил Майкл, когда они кинулись к двери.

Мчась по коридору, они услышали шаги охранников. Тогда они спрятались в маленькой кладовке среди веников и швабр, выжидая, пока шаги затихнут.

– А насколько интенсивным будет взрыв в результате воспламенения этой бумаги? – прошептал Гарибальди.

– Понятия не имею.

– Он сможет поднять на воздух здание?

– Вполне.

– Понятно, – сказал Гарибальди. – В таком случае предлагаю освободить помещение как можно скорее.

Едва они успели добраться до самого дальнего выхода, как услышали приглушенный взрыв. Мгновение спустя сработала пожарная сигнализация. Выход был открыт.

Как только Майкл и Кэтрин вылетели на темную улицу, с визгом подъехала машина, их ослепил свет фар, и раздался крик:

– Оставаться на месте! Не двигаться!

Первый свиток

Моя мать владела искусством акушерства. Это умение передала ей ее мать, и этому моя мать обучила меня однажды летом, когда мне было шестнадцать лет.

Как-то раз ночью нас позвали помочь молодой жене при сложных родах. Ее схватки продолжались день и ночь, и, после того как ребенок оказался на руках у моей матери, изнеможенная роженица заснула крепким сном. Младенец не выжил; ребенок умер, пока его мать спала.

Моя мать обернула малыша простыней и отнесла его к храму Юноны, на ступенях которого оставляли умирать нежеланных младенцев. Там она и оставила мертвого ребенка, взяв одного из тех, что уже находился там. Живого младенца она принесла домой и положила у груди молодой матери. Когда та проснулась, ее радости не было предела.

До того как моя мать стала последовательницей Пути, она бы никогда не совершила такой благородный поступок.

В семнадцать лет я вышла замуж. Мой молодой муж был также из богатой семьи, и, несмотря на то, что за него меня выдала семья, я понимала, что должна полюбить мужа. Спустя четыре месяца я забеременела.

Это случилось в зиму великих восстаний.

Возможно, ты слыхала о тех страшных временах, Перпетуя, когда по Антиохии бродила чума, погубившая много людей. Простой народ приносил в храмах жертвы днями и ночами, но траурные крики не затихали. И вот однажды они заметили, что болезнь не тронула богатые районы города. Озверев от горечи и негодования, люди искали козла отпущения. Поскольку мы, идущие по Пути, обратились в новую веру, они обвиняли нас.

Толпа пришла под покровом ночи, вооруженная факелами и дубинами. Молитвы не спасли нас. Моего отца безжалостно убили. Мой молодой муж храбро сражался, но тоже погиб. Вошедшие на Путь и обретшие приют в нашем доме, погибли. Не остался в живых ни один из наших слуг и рабов. Выжила я одна. Но я потеряла ребенка.

Со временем мои физические раны затянулись, но сердце продолжало кровоточить. Мне казалось, я умру от горя.

И моя душа терзалась одним вопросом, на который я не получала ответа.

И тогда до меня дошли слухи о том, что в далеких землях читает проповеди Праведный. Поскольку я великое множество раз слышала историю его казни, о том, как он умер и снова ожил, я знала, что у него найдется ответ на вопрос, тяжелой ношей лежавший у меня на сердце.

Мне сказали, что Он находился на востоке. Вот я и отправилась на восток. Так началось путешествие, раскрывшее мне глаза на семь истин, которые отвечали на все вопросы, рассеивали все страхи и делали жизнь тех, кто овладевал ими, по-настоящему богатой. Первой истиной я уже поделилась с тобой: мы не одиноки, во Вселенной есть Источник Жизни. Вторая же истина, та, что наделила меня властью, открылась мне в древнем городе Ур Магна, на берегу реки Евфрат.

Мне тогда было восемнадцать лет. Шел четвертый год правления императора…

Воскресенье,

19 декабря 1999 года

Кэтрин проснулась и поняла, что мир стал невидим.

Разогнувшись на заднем сиденье «мустанга», где она проспала всю ночь под одеялом, одолженным для нее Майклом, Кэтрин посмотрела на призрачное царство за окнами автомобиля. Плотный туман окутал все вокруг белой пеленой, в которой различить можно было лишь похожие на привидения силуэты величественных секвой.

Сев прямо и потирая затекшую шею, она увидела, что переднее сиденье было пустым. Но ведь она не слышала, чтобы отец Гарибальди выходил из машины. Теперь она разглядела, что вокруг суетились люди – путешественники, которые, как и Кэтрин с Майклом, остановились переночевать на лесной площадке для отдыха. Умчавшись прошлой ночью прочь от института, они направились на запад, к океану, к покрытым лесом горам в надежде отыскать мотель. В итоге им пришлось остановиться на ночлег прямо здесь. Майклу удалось позаимствовать пару одеял у семьи, приехавшей на «виннебаго»; самому ему пришлось довольствоваться не самым подходящим для сна передним сиденьем, уступив сомнительную роскошь заднего сиденья Кэтрин.

Прошлая ночь… Опять на волоске от гибели. Если бы не второй взрыв в лаборатории, в результате которого на третьем этаже выбило окна и дождь из стекла осыпал стоянку, создав таким образом полный кавардак, такой необходимый ей и Майклу, они бы не смогли добраться до машины и умчаться…

Она потрясла головой. Одна мысль о возможном исходе затеи пугала ее.

Выйдя из автомобиля, потянувшись и вдохнув бодрящий морской воздух, Кэтрин разглядела в тумане, как одни люди устало тащатся к туалетам, по виду напоминающим бомбоубежища, другие сидят за лесными столиками. У «виннебаго» прогревался двигатель, поэтому Кэтрин вернула одеяла их хозяевам, искренне поблагодарив семью. Без одеял они бы с отцом Гарибальди замерзли.

Майкл.

Она осмотрелась, решив, что он, должно быть, находится в туалете.

Ночью Кэтрин проснулась от его стонов во сне. Она легонько потрясла его, и ночной кошмар отступил. Кэтрин принялась разглядывать его черты в призрачном свете лесной стоянки, вспоминая его объятия, в то время как она рыдала на его плече до тех пор, пока не поняла, что ее сердце вот-вот разорвется от горя.

И хотя казалось, что неприятный сон прошел, на красивом лице отца Гарибальди все же остался его отпечаток – какой-то внутренний конфликт находил отражение в его чертах. Она подумала о том, что, хотя Майкл и был миролюбивым человеком, в полном мире он все же не жил – последователь Иисуса, повсюду носящий с собой орудие боевого искусства.

Для того чтобы воспользоваться душем в туалете, в автомат требовалось опустить монету, при этом душ мог расщедриться только на холодную воду. Кэтрин кинула в автомат все четвертаки, что у нее были, и встала под ледяную воду. Затем она вытерлась бумажными полотенцами и переоделась в единственный комплект чистой одежды.

Вернувшись на стоянку, она увидела, что туман полностью рассеялся, солнце освещает высокие секвойи, и семьи собирают вещи, готовясь к отъезду.

Она увидела Майкла, стоящего у их машины. На нем были джинсы и толстовка с надписью «Университет Лойолы». Он проверял давление в шинах и одновременно беседовал с человеком в дешевом, помятом костюме. Они разговаривали очень тихо и над чем-то смеялись.

Приблизившись, Кэтрин услышала слова незнакомца.

– Если вы хотели ехать на юг, даже и не думайте. Прибрежное шоссе забито. Яппи всей толпой едут в Биг Сур, как будто считают, что там собираются приземлиться марсиане! Я из Редвуда, но работаю и на севере, и на юге штата. Надеюсь добраться до дома к Рождеству. – Он ухмыльнулся, посмотрев на Кэтрин. – Так, значит, твои домашние на каникулах?

Она слабо улыбнулась ему и тихо сказала Майклу:

– Можно с вами поговорить?

Они отошли от машины. Кэтрин не сводила взгляда с незнакомца.

– О чем вы с ним разговаривали? Майкл пожал плечами:

– Ни о чем. – Его глаза изучали ее лицо. – Как у вас дела, держитесь?

– Я в порядке, – ответила она медленно, наблюдая за тем, как незнакомец моет лобовое стекло своего пыльного белого «понтиака». Затем мужчина кинул бумажное полотенце в мусорный контейнер, как будто то была баскетбольная корзина. Кэтрин посмотрела на Майкла.

– Как ваша рука?

Он немного согнул руку.

– Все еще ноет.

– Отец Гарибальди, этот человек вовсе не тот, за кого себя выдает.

– То есть?

– Мне не нравится, как он смотрит мимо нас.

– Вы думаете, он из полиции?

Она отрицательно покачала головой.

– Он не полицейский. Заметьте, как он тянет время. Будто выжидает, чтобы все разъехались, и потом возьмется за нас. Настоящий полицейский сунул бы нам под нос свой значок и тут же задержал бы нас, и ему было бы все равно, есть вокруг свидетели или нет.

– А вы уверены, что это не навязчивая идея?

– Он сказал, что он местный, но по номерам его машины видно, что автомобиль взят напрокат. Я разглядела время на его часах: они показывают на три часа вперед.

Брови отца Гарибальди поднялись.

– Восточное время?

– Называйте это, как хотите, но он не местный.

– Понимаю, – произнес Майкл. Он окинул взглядом стоянку. Осталось лишь два автомобиля; остальные уже продолжили свой путь. – Я предлагаю потихоньку двигать, пока еще есть свидетели.

Но, когда они направились назад к машине, из туалета вышли приятели незнакомца.

– О-о! – сказал Майкл. – Да он не один.

– Давайте разобьем их, поставим в тупик. Вы побежите к машине, а я отступлю к женскому туалету. Оттуда с противоположной стороны есть еще один выход. Вы подъедете туда и заберете меня.