– Не медлите, Джеймс Линдсей, – прошептала Исабель.
Он пристально смотрел на нее: грудь девушки с худенькими ключицами взволнованно вздымалась, из тонкой белой руки пугающе торчало сломанное окровавленное древко. Торопливо распустив шнуровку, он снял с себя кожаный наплечник и протянул ей:
– Зажмите это зубами.
Кивнув, она последовала его совету. Линдсей чуть подвинул ее, приноравливаясь, девушка охнула и зажмурилась.
Встав на колени, он одной рукой взялся за предплечье выше раны, а второй – за древко.
– Все хорошо, милая, – пробормотал он ласково, – сидите тихо, не надо волноваться.
Закусив зубами наплечник и закрыв глаза, она ждала страшного момента – хрупкая, нежная, отважная. «Удивительно, почему она считает себя трусихой?» – с восхищением оглядев ее, подумал горец и приступил к делу.
Убедившись, что острие не упрется в кость, он изо всех сил надавил на обломок древка, и наконечник, разорвав плоть, вышел с другой стороны. Исабель глухо вскрикнула, и сердце Линдсея затрепетало от жалости, но останавливаться было нельзя, и он, кусая губы, выдернул из раны сломанное древко.
Хватая ртом воздух, девушка выпустила кожаный наплечник и замотала головой, как пьяная: по всей видимости, ей было очень больно, но с ее губ не сорвалось ни единого стона.
– Самое страшное уже позади, милая, успокойся, – прошептал Линдсей, – Ты держалась молодцом…
Ласково погладив ее по голове, он поправил ей растрепавшиеся волосы и прижал тряпку к свежей ране, чтобы унять кровь. Девушка охнула и тут же умолкла, словно устыдившись своей слабости.
Не отнимая тряпки от раны, он свободной рукой заботливо обнял Исабель за плечи. В конце концов, сколько бы зла она ни причинила своими предсказаниями, ее мужество достойно уважения…
Тело девушки обмякло, и Линдсей испугался, что она потеряла сознание, но Исабель подняла голову, видимо, желая его успокоить, и из ее груди вырвался еле слышный всхлип, заставивший сердце Линдсея снова сжаться от сострадания.
Поддавшись порыву, он наклонился к ее уху и забормотал заветные слова, которые в былые времена слышали только его соколы и возлюбленные. Много лет он и не вспоминал их, потому что давно не держал соколов, а женщин, с которыми ему доводилось делить ложе, любило только его тело…
Полузабытые, бесконечно нежные слова слетали с его губ, словно он говорил с любимой женщиной, безраздельно царившей в его душе, и исходившее от Исабель тепло согрело его сердце, как он сам хотел ее согреть.
«Боже, что я делаю?!» – одернул себя Линдсей и, сняв руку с плеча девушки, помог ей сесть.
– Спасибо за помощь, – пробормотала она слабым, чуть охрипшим голосом и снова привалилась к стене, закрыв глаза.
Горец наблюдал за ней, продолжая зажимать тряпкой рану. Постепенно девушка стала дышать ровнее, побледневшие щеки и губы порозовели.
Даже терзаемая болью, она была прелестна. Ее тело, словно окутанное покрывалом, сотканным игрой лунного света и теней, поражало изяществом; бледное лицо с высокими скулами, твердым подбородком, нежным ртом, темными бровями и густыми ресницами завораживало гармоничным сочетанием красоты и силы, которое подчеркивали прекрасные глаза.
Обнаженное плечо и шея были худы, угадывавшиеся под кожей кости – тонки и изящны; но длинные ноги и хорошо развитая линия плеч говорили о том, что при всей своей кажущейся хрупкости Исабель – высокая сильная женщина.
Она чем-то напоминала большую хищную птицу, которую Линдсей поймал много лет назад. Как он ни старался, прекрасная и своенравная птица так и осталась наполовину дикой, но очень привязалась к хозяину. Сколько чудесных часов они провели вместе на охоте! Он очень горевал, когда ее не стало.
Нахмурившись, – он уже давно не вспоминал о своей пернатой любимице, – горец снова занялся раненой. Оторвав еще полоску от сорочки Исабель, он перевязал девушке предплечье и поправил ворот платья, прикрыв шею.
– С этим пока все, – сказал он. – Теперь посмотрим ногу.
– Там не так болит, – ответила девушка и, приподняв подол, показала Линдсею левую лодыжку, перевязанную белым шелковым платком поверх мокрого от крови шерстяного чулка. Кривясь от боли, Исабель неловко, одной левой рукой размотала самодельный бинт и стала спускать чулок.
Видя, что ей трудно, горец помог опустить чулок и манжет сапожка, чтобы обнажить рану. На тонкой изящной голени девушки зиял уродливый порез.
– Это след от стрелы из арбалета, – сказал Линдсей, прижимая к ране тряпку. – Я видел, как в вас стреляли. Вам очень повезло, что стрела только рассекла кожу, не задев кость.
Исабель ничего не ответила, только с шумом втянула воздух.
Линдсей перевязал рану, натянул чулок и закрепил его выше колена шелковой подвязкой, отметив про себя, что ноги у прорицательницы худые и мускулистые, как у юноши, хотя и по-женски изящные.
– Позвольте, я отнесу вас вниз, – предложил он и потянулся к ней, чтобы взять на руки. – Там я прижгу раны, вы поедите и отдохнете. Вы слишком долго голодали, вам надо хоть чуть-чуть набраться сил перед дорогой.
– Я голодала не по собственной воле, – отвела его руки Исабель. Держась за стену, медленно, тяжело она поднялась с пола, сделала шаг вперед и пошатнулась, хрипло вскрикнув. Застонав от досады, горец подхватил девушку на руки и понес по каменным ступеням вниз, не обращая внимания на ее протесты.
Во дворе было уже совсем темно. Не выпуская Исабель из рук, Линдсей поспешил к центральной башне; несколько английских стрел, перелетевших через стену, со свистом вонзились в землю совсем рядом. Горец на мгновение остановился, оглядел стену, с которой только что спустился, – луна освещала силуэты его людей, приникших к бойницам, – и продолжил путь.
– Англичане обстреливают нас каждую ночь, – пояснила Исабель, проследив за его взглядом. – Нас осталось совсем мало, поэтому мы не можем отвечать на эти ночные атаки.
– Да, похоже, у английского командира сильно развито чувство долга.
– Скажите честно, Джеймс Линдсей, вас подослали к нам англичане? – пристально глядя ему в глаза, спросила девушка. – Чтобы заманить нас в ловушку?
От неожиданности он снова остановился и, взглянув на Исабель, с возмущением бросил:
– Я не служу англичанам!
– Значит, вас послал сэр Ральф Лесли?
– Никто меня не посылал, я пришел потому, что сам так решил.
– Но зачем? Что понадобилось у нас в Аберлейди Соколу Пограничья?
– Хочу спасти знаменитую прорицательницу! – уже раздраженно ответил он.
– Я вам не верю. У вас наверняка есть на уме что-то еще, Джеймс Линдсей. Он не ответил. Она заподозрила неладное, и ее доверие к нему начало таять, как снег под весенним солнцем. Жаль, но что поделать. Девушку нельзя за это осуждать: если не считать спасения от англичан, в остальном она вовсе не обязана ему доверять.
Достигнув центральной башни, горец ее внимательно оглядел. Как и в других замках, в Аберлейди на второй этаж такой башни, где располагались большая зала и жилые помещения, можно было попасть только по большой приставной лестнице. Ее уже убрали на ночь, а дверь заперли. Линдсей обошел кругом и, увидев в стене узкую, едва заметную в сгустившихся сумерках дверь, направился к ней.
Дверь распахнулась, на пороге стоял Гибсон.
– Сюда, сюда, Линдсей! – позвал он и, когда Джеймс с девушкой на руках переступил порог, спросил, понизив голос: – Все в порядке, миледи?
– Да, Юстас, – коротко отозвалась она.
Следуя за управляющим, Линдсей прошел в просторную, освещенную единственным факелом кладовую, где не было ничего, кроме опустошенных мешков из-под зерна, перевернутых вверх дном чаш для вина и нескольких мотков крепкой веревки. Юстас повел его к небольшой нише, в которой обнаружилась каменная лестница, и они стали подниматься наверх.
Ноша Линдсея совсем его не тяготила, напротив, от упругого и гибкого женского тела, которое он сжимал в объятиях, исходило приятное тепло. Исабель обняла его здоровой рукой за шею, прильнула к его груди, ее стройные ножки свешивались с его руки; когда Линдсей на секунду остановился, чтобы перехватить ее поудобнее, она склонила голову ему на плечо.
Он судорожно сглотнул, от души жалея, что она не может идти сама, – ее тепло, нежное прикосновение ее атласной кожи, чудесный аромат девичьей кожи кружили ему голову, заставляли забыть, кто он и зачем пришел в Аберлейди; ему казалось, что он несет ангела, спустившегося с небес.
«Лучше бы она оказалась злобной мегерой», – подумал Линдсей. Да, отправляясь в замок, он представлял себе невесту сэра Ральфа Лесли именно такой: злобной, хитрой, расчетливой интриганкой, но вместо коварной отравительницы умов нашел попавшую в беду девушку, прелестную и отважную, которая с горсткой солдат пыталась отстоять родной дом.
Но он не может позволить себе жалости и сочувствия, иначе Маргарет не освободить. Исабель Сетон должна стать его заложницей, это единственный способ добиться справедливого возмездия для Ральфа Лесли.
Увы, бедная девушка не знает, что тот, кого она считает спасителем, на самом деле собирается ее похитить, чтобы использовать в своих целях… А ведь Исабель, пусть и ненадолго, поверила ему… У Линдсея заныло сердце. Как не похоже это ощущение на горькое упоение местью…
Он стиснул зубы – давненько он не позволял себе так раскисать! Ему ли не знать, что ни к чему хорошему это не приводит? Надо отбросить все сомнения и угрызения совести и действовать так, как задумано.
4
Когда Исабель, сонно щурясь, открыла глаза, она поняла, что приглушенный гул, во сне показавшийся ей отдаленными раскатами грома, – это всего лишь мужские голоса, доносившиеся снизу, из кладовой. Слов девушка не разобрала, но узнала голоса своих солдат и слуг. Она поморгала, прогоняя сонную истому, и, окончательно проснувшись, огляделась.
Она лежала на скромном ложе, заботливо приготовленном из соломы и нескольких одеял, и больше в просторной сводчатой кухне не было ни души. Похоже, она проспала довольно долго: дрова в очаге уже почти прогорели. Взглянув на висевший над ним пустой железный котел, Исабель вспомнила, с какой жадностью изголодавшиеся обитатели замка набросились на наваристый суп из кроличьего мяса и остатков овса.
"Пророчество Черной Исабель" отзывы
Отзывы читателей о книге "Пророчество Черной Исабель". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Пророчество Черной Исабель" друзьям в соцсетях.