— Ты знала, как несчастна ее светлость? — внезапно спросил лорд Колуолл.

— Мне было известно, что она любит вас, — ответила старушка.

— Разве я мог предположить, — с недоумением продолжал лорд Колуолл, — что девушка, видевшая меня всего один раз, да и то когда была ребенком, сохранит свою любовь?

Няня улыбнулась.

— И ведь дело вовсе не в вашей красивой внешности, мастер Ранульф! Просто ее светлость очень отличается от других женщин. Она очень чуткая, романтичная натура, одаренная богатой фантазией. Уверена, если бы она не любила вас, то никогда не согласилась бы на свадьбу.

— Ты права! Конечно, ты права! — воскликнул лорд Колуолл. — Но я не понимал этого!

— А теперь?.. — спросила старушка.

— Я должен найти ее... я найду ее! — хрипло произнес он.

— Когда здесь был этот малыш Тимоти, — заметила няня, — я обычно слушала, как ее светлость рассказывает ему сказки. Больше всего ему нравилась та, которую, как мне показалось, предпочитала сама ее светлость — о Рыцаре. — Увидев, как изменилось лицо лорда Колуолла, она продолжила: — То, как она говорила об этом Рыцаре, помогло мне понять ее. Должно быть, она давно мечтала о нем, как девочки мечтают о своем любимом.

Лорд Колуолл отвернулся, но няня знала, что он внимательно слушает каждое слово.

— Ее светлость придумывала различные ситуации, в которых принцессе грозила опасность, — добавила она, — и каждый раз в последний момент Рыцарь спасал ее. — Помолчав, она еле слышно произнесла: — Мне кажется, мастер Ранульф, что вам нужно спасти ее, ну, как тому Рыцарю. Это вроде испытания. Не знаю, ясно ли я выразилась?

— Ты четко выразила свою мысль, няня, и ты абсолютно права. Я должен найти ее, как нашел ее — вернее, не я, а Геральд — в ту ночь, когда ее спрятали на старой мельнице.

— Если вы отыскали ее тогда, мастер Ранульф, то найдете и сейчас. Не проскальзывало ли в ее разговорах что-нибудь такое, что могло бы дать ключ к тому, где она сейчас?

— В разговорах? — растягивая слова повторил лорд Колуолл. — Я не задумывался над этим. Я был твердо убежден, что, привязавшись к тому сироте, она пойдет к нему или такому же несчастному, как он.

— Дети живут не только в приютах, — заметила старушка.

— Да, конечно, — согласился лорд Колуолл, — но с чего мне начать поиски? И почему она написала, что я не смогу найти ее и что не собирается долго задерживаться там, куда направляется?

— Так сказала ее светлость? — не веря своим ушам воскликнула няня.

— Да, так она написала в оставленном мне письме, — ответил лорд Колуолл.

— Значит, она уверена, что вам ничего не известно об этом месте, а сама где-то слышала о нем, — заключила старушка.

— Или прочитала! — внезапно встрепенулся лорд Колуолл.

Его глаза заблестели. Он стремительно вскочил и дернул за висевший на дымоходе звонок.

— Я вспомнил, няня, — радостно произнес он. — За день до того, как Наталию схватили мятежники, я перед ужином спустился в гостиную и заметил, что она поспешно отложила газету. Я спросил, что там пишут, и, после минутного колебания, она принялась рассказывать о восстаниях в других графствах и о принимаемых против мятежников мерах.

— Не надо было ей читать это, — заметила няня.

— Естественно, нет, — согласился ее воспитанник.

Наступила тишина, и старушка поняла, что он над чем-то задумался.

Как же он изменился с исчезновением жены, с тревогой сказала она себе. Его подбородок стал жестче, под глазами появились темные круги, свидетельствовавшие о том, что он мало спит.

Не было сомнения, что он страдает, но его слишком долго сдерживаемые эмоции наконец получили возможность вырваться наружу, и это делало его особенно привлекательным.

"Он вернулся к жизни, — подумала старушка. — Он действительно ожил!"

Распахнулась дверь, и на лице вошедшего лакея отразилось неподдельное удивление, когда он увидел лорда Колуолла.

— Вы звонили, милорд?

— Принеси мне газеты за десятое ноября. Это была среда, — велел лорд Колуолл.

— Слушаюсь, милорд.

Лакей собрался было выйти, но лорд Колуолл задержал его.

— Их не выбросили?

— Нет, милорд. Их сохраняют в течение месяца на тот случай, если какая-нибудь газета понадобится вашей светлости.

— Тогда как можно скорее принеси их мне.

Лакей закрыл за собой дверь, а лорд Колуолл прошел в другой конец комнаты и положил руку на лошадь-качалку. Поддавшись безотчетному порыву, он принялся гладить гриву "коня".

Вдруг он заговорил, и в его голосе слышалась боль:

— Разве она может жить самостоятельно? Она такая неопытная, такая невинная. Она не знает жизни, к тому же, как утверждает Эллен, у нее нет денег.

— Нет денег? — взволнованно воскликнула няня.

— Ну, может, фунт или два. И все.

— Но как же она будет жить, милорд?

— Ты полагаешь, я сам не думал об этом? — осведомился лорд Колуолл. — Ночи напролет я представлял ее в самых жутких ситуациях, испытывая при этом буквально физическую боль, — печально добавил он. — Вдруг кто-нибудь обидел ее, вдруг она плачет и молит о помощи, а меня нет рядом, чтобы спасти ее?

В голосе лорда Колуолла слышалась такая мука, что няня, поддавшись порыву, словно забыв, что перед ней взрослый мужчина, а не ребенок, вытянула руку, как бы желая погладить его.

Лорд Колуолл, стоявший у качалки, не заметил этого жеста.

— Во всем виноват я! — тихо проговорил он.

Почувствовав, что, кроме нее, некому избавить его от нахлынувшего отчаяния, старушка убежденно произнесла:

— Вы найдете ее, мастер Ранульф! Я уверена. Пораскиньте мозгами и подумайте, где бы она могла спрятаться. Не могу поверить, что ее светлость сознательно пустится в какое-нибудь опасное или бессмысленное предприятие. Она достаточно умна для этого!

— Но она не знает, какие опасности подстерегают такую красивую девушку, — хрипло возразил лорд Колуолл.

— Нам остается только молить Господа, чтобы его ангелы защитили ее, — заключила старая женщина.

— Или ее Рыцарь, — негромко пробормотал лорд Колуолл.

Лакей принес газеты и положил их на столик в центре детской.

Лорд Колуолл стремительно пересек комнату и схватил "Таймс".

— Я почти уверен, что ее светлость читала "Морнинг пост", — спустя несколько секунд сказал он.

Он развернул другую газету.

— Да, наверняка она читала о наказаниях, которые, как постановило правительство, ожидают мятежников.

Лорд Колуолл продолжал просматривать газету и внезапно воскликнул:

— Няня! Послушай!

"НЕОБЫЧАЙНО ВЫСОКИЙ УРОВЕНЬ СМЕРТНОСТИ В РАБОТНЫХ ДОМАХ

В ответ на запрос палаты общин министр внутренних дел признал, что за прошедший год количество смертей в работных домах значительно увеличилось. Как он объяснил, причиной этому стала новая, совершенно неизвестная болезнь, которая проявилась во внезапном росте смертности среди обитателей работных домов, независимо от их возраста. Наибольшее количество смертей, естественно, приходится на детей, хотя уровень смертности среди взрослых также чрезвычайно высок. Все попытки изменить ситуацию не принесли никакого успеха, однако благотворительные комитеты и официальные представители, контролирующие выполнение Закона о бедных, прилагают все усилия, чтобы как-то помешать распространению болезни".

Прочитав вслух статью, лорд Колуолл поднял на старушку зажегшиеся радостным огнем глаза.

— Я совсем забыл, что и в работных домах есть дети. Завтра же, с утра, начну проверять дома, расположенные в радиусе тридцати миль.

— Правильно, мастер Ранульф! — согласилась няня.

— Может, начать с Херефорда?

— Внутренний голос подсказывает, — ответила она, — хотя, конечно, я могу и ошибаться, что если ее светлость решила спрятаться от вас, то не останется в Херефорде, где вы так часто бываете. Ведь есть возможность, что ее опознают ваши друзья, которые встречались с ней на свадьбе.

— Да, согласен. А дилижансом она могла бы добраться до Малверна, Вустера или любого другого города по ту сторону холма.

Лорд Колуолл бросил газету на стол.

Потом подошел к креслу, в котором сидела старая женщина, и сделал то, чего не делал в течение долгих лет: он наклонился и поцеловал ее в морщинистую щеку.

— Спасибо, няня, — поблагодарил он.

* * *

Работный дом располагался в уродливом здании с зарешеченными окнами, построенном из серого камня. Его окружала высокая стена с тяжелыми воротами, запиравшимися, как догадался лорд Колуолл, на ночь. Перед входом был разбит небольшой садик.

Сейчас ворота были открыты. Коляска, влекомая парой лошадей, въехала во двор, миновав привратника — седого старика с трясущимися руками и покрасневшими глазами, которые слезились от резкого холодного ветра.

Лорд Колуолл заметил, что одежда старика никак не соответствовала погоде.

Его светлость осадил лошадей перед входом в здание и отдал вожжи груму, который спрыгнул с небольшого сиденья, расположенного на задке коляски.

Не дожидаясь — что было отличительной чертой его характера — когда слуга постучит в дверь, лорд Колуолл взялся за дверной молоток.

Сначала он решил, что его громкий стук остался незамеченным. Потом до него донеслось медленное шаркание, и дверь распахнул дряхлый старик, сгорбленный до такой степени, что казался в два раза меньше своего естественного роста.

— Я хотел бы поговорить либо с хозяйкой, либо с хозяином этого дома, — не терпящим возражений тоном произнес лорд Колуолл.

Старик пригласил его войти, и лорд Колуолл оказался в выложенном каменными плитами коридоре.

Стоявший в помещении терпкий запах немытых тел, плесени и помоев вызвал у лорда Колуолла отвращение. Старик зашаркал впереди него и открыл дверь, ведущую в комнату.