— Не могу понять, милорд. Есть еще кое-что.

Она открыла другую дверцу, и, проследив за ее пальцем, лорд Колуолл увидел брошенный на пол белый мех.

Он вопросительно взглянул на горничную в ожидании ее объяснений.

— Это горностай, милорд, которым была подбита дорожная пелерина ее светлости.

— Дорожная пелерина! — воскликнул лорд Колуолл.

— Да, милорд. Остальная одежда вся на месте, насколько я помню, за исключением нижнего белья. Все, что она взяла с собой, спокойно поместится в ручном саквояже.

— А сумки? — спросил лорд Колуолл.

— Чемоданы и саквояжи хранятся в шкафу в соседней комнате. А все сундуки отнесли наверх.

— И что же пропало?

— Небольшой саквояж, милорд, довольно неприглядный. Но он чрезвычайно удобен, чтобы складывать самые необходимые в путешествии вещи.

Лорд Колуолл прошелся по комнате.

— Эллен, ты считаешь, что ее светлость ушла из замка?

— Да, милорд. Ее нигде нет.

— Ты кому-нибудь говорила об этом?

— Нет, милорд. Я просто спросила лакеев, видели ли они, как спускалась ее светлость. Они ответили, что дежурят с самого утра и не видели никого, кроме вашей светлости.

— Ты объяснила им, почему спрашиваешь об этом?

— Нет, милорд.

— Значит, если ее светлость покинула замок, она вышла не через главный вход.

— Вы правы, милорд. Не так-то сложно незамеченной выбраться из замка. Шесть дверей выходят в сад, а три — в кухню.

— Должно быть, ее светлость пошла пешком, — как бы разговаривая с самим собой, заметил лорд Колуолл. — Если бы она велела подать экипаж, он ждал бы ее у главного входа.

— Конечно, милорд.

— Я не понимаю! — воскликнул лорд Колуолл. — И куда же она могла пойти?

В это мгновение раздался стук в дверь.

— Взгляни, кто там, — приказал лорд Колуолл, — и никого не впускай сюда.

— Слушаюсь, милорд.

Эллен вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь.

До лорда Колуолла донеслись голоса, один из которых принадлежал горничной, а другой — лакею. Когда девушка вернулась, в руках она держала конверт.

— Оказывается, милорд, — сказала она, — для вас было оставлено письмо. Его нашли у входа в сыроварню. Работающий там мальчишка поднял его, но решил, что это счет от торговца. — Эллен заметила, что лорд Колуолл нахмурился. — Он всего несколько минут назад принес его в буфетную, — продолжала девушка, — а оттуда его отправили наверх, решив, что оно срочное.

Она протянула конверт лорду Колуоллу, в глазах которого появилось странное выражение, вызвавшее у горничной недоумение.

Сомнительно, думал лорд Колуолл, чтобы кто-нибудь из домочадцев и прислуги, за исключением, естественно, ограниченного и недалекого мальчишки, не обратил бы внимание на дорогой конверт из плотной бумаги — ведь подобными конвертами пользовались только он и Наталия.

Он опустился в кресло, продолжая разглядывать письмо, словно боясь вскрыть его.

Чтобы не мешать ему, Эллен удалилась в другой угол комнаты и принялась вытирать несуществующую пыль и разглаживать отсутствовавшие складки на покрывале.

Лорд Колуолл подошел к окну. Он догадался, что письмо — от Наталии, и страстно желал узнать его содержание. И в то же время какая-то сила удерживала его от этого.

Почему она ушла? Почему она покинула замок? Вчера ему казалось, что он успокоил ее, что после того как она выплакалась у него на плече, ужас и страх, сковывавшие ее душу, улетучились.

И теперь ему было трудно понять, почему она ушла, даже не предупредив. Если она хотела вернуться к родителям, почему не сказала ему об этом?

Более того, почему она пошла пешком? Дилижансы останавливались в деревне дважды в день — так почему же Наталия, в распоряжении которой была вся конюшня и огромный каретный сарай со всевозможными экипажами, решила путешествовать дилижансом?

Она совершенно непредсказуема, думал лорд Колуолл, теребя письмо, с первого дня было трудно предугадать, что она сделает. Он никогда не представлял, что встретит на своем пути женщину со столь непостижимым характером.

Он-то предполагал, что запросто справится с молоденькой девушкой. А Наталия с первого мгновения бросила ему вызов и проявила открытое неповиновение.

Он вспомнил, как разозлился на нее, когда они сидели в библиотеке.

Теперь он знал, чем было вызвано изумление, отразившееся в ее глазах, почему у нее внезапно задрожали губы. Еще тогда он догадался, что она не понимает причины его ярости, но не смог удержать слетавших с губ слов.

Она была такой очаровательной, когда прижимала к себе Геральда.

Она казалась нереальной, воздушной, но ему уже было известно, что по силе воли она не уступает ему, а ее решимость способна разрушить все препятствия.

С самого начала все пошло плохо!

Его планы рухнули. Схема, которой он следовал целых три года, была в одно мгновение разрушена неопытной и неискушенной девочкой.

И теперь, когда она оставила его, ему было страшно узнать причину ее поступка.

Просто невероятно, чтобы он, такой решительный, такой властный, такой непреклонный, боялся вскрыть это письмо и прочесть его!

Он сообразил, что Эллен сгорает от нетерпения, хотя ее любопытство было вполне объяснимо.

Однако лорд Колуолл понимал, что владеющее им чувство вовсе не любопытство, а беспокойство, скорее похожее на ожидание физического удара.

Медленно, очень медленно он вскрыл конверт и вытащил листок.

Он никогда не видел почерк Наталии, заметил лорд Колуолл, но узнал бы его из тысячи!

Было какое-то необычное изящество в том, как ложились на строку буквы, в том, как она располагала текст. Завитки на "С", замысловатые хвостики на "М" и "В", а также тщательно выписанные гордые "П" и "Н" свидетельствовали о богатом воображении.

Лорд Колуолл довольно долго рассматривал почерк, поэтому строчки казались ему ничего не значащими линиями. Наконец, сделав над собой усилие, он углубился в чтение:

Милорд, теперь я знаю, что была неправа, не выполнив Ваши желания и не став, как Вы просили, Вашей женой. Я была чрезвычайно глупа и до вчерашнего дня не понимала, что моей любви хватило бы на нас обоих. Спустя какое-то время у Вас бы возникло ответное чувство, но я, уверена, была бы вполне удовлетворена и тем, что смогла сделать Вас счастливым.

Но уже поздно: во время беседы Вашей светлости с сэром Джеймсом, нечаянно подслушанной мною, Вы заявили, что Ваша жена должна быть "девственна и чиста". Моя любовь к Вам настолько велика, что мне будет трудно жить рядом с Вами и сознавать, что Вы испытываете ко мне отвращение из-за того, что я не удовлетворяю второму из Ваших требований. Поэтому, милорд, я ухожу.

Я не вернусь домой, и Вы не сможете найти меня. Полагаю, там, куда сейчас направляюсь, я не останусь надолго. Вы обретаете свободу найти себе другую — женщину, которая, в отличие от меня, не подведет Вас и принесет Вам счастье и наследника, о чем я буду молить Бога.

Прошу простить меня, милорд, за все мои ошибки и прегрешения. Благодарю за то, что вчера спасли меня. Я люблю Вас, я всегда любила Вас, поэтому осмелюсь попросить Вас хоть изредка вспоминать свою достойную порицания, но раскаивающуюся Наталию.

Словно смысл написанного не сразу достиг его сознания, лорд Колуолл еще раз перечитал письмо.

Потом, так и не выпустив листок, прислонился к окну и устремил невидящий взгляд вдаль.

Он долго стоял, не двигаясь, и молчал. Эллен, озадаченная его поведением, направилась к двери, решив, что будет лучше оставить его светлость одного.

Она уже взялась за ручку, когда раздался изменившийся до неузнаваемости голос лорда Колуолла:

— Ее светлость уехала на некоторое время с визитом, но она скоро вернется. Можешь быть уверена в этом!

— Да, милорд. Благодарю, милорд.

Эллен сделала реверанс.

Она внимательно оглядела четко выделявшийся на фоне окна силуэт. В нем появилось нечто необычное, отметила девушка.

У нее возникло странное чувство, будто этот человек чем-то озадачен, будто он заблудился в новом для него мире.

Но она тут же решила, что все это ей просто привиделось, и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Лорд Колуолл остался один.

Глава 9

Няня сидела в детской возле камина. Она не вязала, но вовсе не потому, что ее сморил сон. Она ждала.

Каждый вечер в течение всей последней недели она засиживалась допоздна, ожидая, что к ней зайдет лорд Колуолл. Наконец сегодня она услышала шаги по коридору.

Ее взгляд, преисполненный мудрости взрослого человека, в глубине сердца оставшегося ребенком, был устремлен на огонь. На лице старушки отразилось сострадание.

Лорд Колуолл открыл дверь детской и, молча пройдя через комнату, опустился в кресло по другую сторону камина.

Няня даже не сделала попытки подняться, она просто выжидательно посмотрела на своего воспитанника.

Спустя некоторое время он произнес:

— Где может быть ее светлость? Сегодня я ездил в приют в Грустере, но никто ничего не слышал о ней. — Старушка продолжала молчать, и он добавил: — Я объездил все приюты в округе. Я был уверен, что она поедет туда, где дети.

— Я тоже так считала, милорд, — тихо пробормотала няня.

Она заметила, что за последние десять дней лорд Колуолл сильно похудел.

К тому же он больше не выглядел таким высокомерным, что всегда заставляло окружающих чувствовать себя мелкими и ничтожными в его присутствии.

"Теперь он похож на нормального человека", — заключила старушка.

Непроницаемая сдержанность и холодность сменились присущим обычным людям беспокойством, а циничное выражение вообще исчезло.