Ткань поддавалась с трудом. Внезапно Тара вспомнила, что, когда они с герцогом выходили из замка, им встретился мистер Фалкирк.

– Веду герцогиню на Бен-Арк посмотреть пирамиду из камней, – объяснил герцог. Мистер Фалкирк улыбнулся.

– Путь неблизкий, однако после стольких дней, проведенных в коляске, прогулка пойдет ее светлости только на пользу. Когда мы с ней наконец добрались до замка, мне показалось, что оба мы разучились ходить.

– Ну, если сегодня у нее ноги заболят от долгой ходьбы, я не виноват, – шутливо отозвался герцог,

Они углубились в сад, а мистер Фалкирк стоял и смотрел им вслед.

Тара понимала: если они с герцогом не вернутся, он обязательно пошлет кого-то на поиски, однако, вряд ли это произойдет скоро, и, значит, герцог надолго останется без помощи врача.

Это очень тревожило ее, поскольку было ясно: пулю следовало извлечь как можно скорее.

Расстегнув нижнюю юбку, Тара спустила ее на землю. Сначала она отрезала широкую полосу, которую намеревалась использовать в качестве бинта – на сей раз дело пошло веселее, – а то, что осталось от юбки, привязала к длинной палке, которую герцог взял с собой в горы.

Мистер Фалкирк как-то сказал Таре, что вождь племени никуда не выходит без ореховой палки, символизирующей посох пастуха.

– Так же как пастух стадо, вождь ведет за собой и защищает свой клан, – пояснил он.

Она воткнула палку в рыхлую землю рядом с пирамидой, и вскоре белое полотнище юбки затрепетало на ветру.

Тара надеялась, что кто-нибудь в замке или кто-то из лесников, обходя вересковые заросли, заметит его.

Покончив с этим делом. Тара опустилась рядом с герцогом на колени и принялась было бинтовать ему руку, но поняла, что сначала следует наложить на рану что-то вроде толстой подушки.

Когда мальчишки в приюте дрались на ножах, кто-то обязательно оказывался порезанным, и прежде чем бинтовать рану, Тара накрывала ее толстой прокладкой,

И сейчас она задумалась, что бы такое приспособить для этой цели.

Наконец придумала. Стащив с головы уродливый серый чепец, Тара скатала его в шар и обернула носовым платком. Получилась отличная подушка. Положив ее на рану, Тара забинтовала герцогу руку.

Ей предстояло решить еще одну проблему. Она знала, что надолго оставлять жгут на руке нельзя, и теперь прикидывала, не пора ли его снимать.

Размышляя над этим, она осматривала рану на лбу герцога. Судя по всему, эта рана не должна была вызывать особого беспокойства. Падая, он ударился головой о камень, потому и потерял сознание.

Лежал он в очень неудобной позе: голова упиралась в пирамиду, ноги подогнуты, однако Тара понимала, что ей не под силу сдвинуть его с места – слишком тяжел.

Она бросила взгляд вниз, в долину, в надежде, что кто-нибудь придет на выручку, но вокруг не было ни души. Внезапно, словно Творец решил усугубить их и без того нелегкое положение, небо потемнело и хлынул проливной дождь.

Тара поспешно набросила на герцога куртку, а сама закуталась в плащ.

Резко похолодало, невесть откуда взявшийся ветер швырял в лицо струи дождя, и Тара испугалась за герцога.

Он потерял много крови, а по опыту она знала, что скоро у него начнется озноб.

«Я должна как-то согреть его», – подумала она.

Как бы ей хотелось оказаться не на вершине горы, а хоть чуточку пониже, однако тут уж она ничего не могла поделать.

Тара уже собиралась снять плащ и укрыть им герцога, когда ее осенило.

Опершись спиной о пирамиду, Тара изо всех сил потянула герцога к себе, пока он не оказался в ее объятиях. В приюте ей частенько доводилось сажать себе на колени ребенка, пострадавшего в драке, и утешать его, тихонько обнимая и успокаивая.

Она укрыла герцога полой плаща, и теперь, хотя дождь и хлестал его по голове, тело оставалось сухим.

Правда, ноги накрыть было нечем, но тут уж ничего не поделаешь, да и в конце концов это уже не так важно.

Хотелось перебинтовать герцогу голову, но под рукой не осталось ни кусочка пригодной материи.

Рана на голове кровоточила, пачкая ей платье, но, к счастью, не очень сильно.

– Интересно, сколько нам придется ждать? – прошептала Тара.

Внезапно ей пришла в голову поразившая ее самое мысль: она, простая девчонка из приюта, сидит на вершине горы и держит в объятиях одного из самых выдающихся людей Шотландии.

«Но ведь он без сознания и никогда не узнает, что я его обнимала, – подумала она. – А иначе я никак не смогу его согреть».

Дождь, казалось, усилился, но вскоре прекратился так же внезапно, как и начался. Из-за тучи выглянуло тусклое солнышко, и над долиной вспыхнула разноцветная радуга.

Как будто сам Господь посылал им свое благословение. Никогда в жизни Таре не доводилось видеть ничего более прекрасного и таинственного.

Ей казалось, радуга своим появлением подает ей какой-то знак, но что это за знак, она понятия не имела.

Знала только, что красота наполняет ее сердце радостью и гонит прочь страх, мучивший ее с тех пор, как она приехала в замок.

«Наверняка это означает, что все будет хорошо, и не только для меня, но и для герцога», – подумала Тара, вспомнив о проклятии.

Мистер Фалкирк тогда посмеялся над сумасшедшей старухой, но Таре потом не раз приходила в голову мысль, что старая карга в общем-то оказалась права: герцогу и в самом деле не везло.

Сначала незадачливая женитьба, а сейчас вот и вовсе чуть не лишился жизни.

Что бы она делала, если бы пуля достигла цели, поразив герцога в сердце, – чего, собственно, и хотел его недруг, – и она оказалась бы на самой вершине горы одна рядом с убитым мужем?

Когда накануне вечером Тара отправилась спать, ей было уже не так страшно, как в предыдущую ночь, что-то подсказывало ей, что герцог не придет.

Почему она была в этом так уверена, Тара и сама не знала.

Может быть, она поняла это по тону, которым герцог пожелал ей спокойной ночи, а может, и по тому, что огромная спальня больше не внушала ей такого ужаса, как прежде, и она уже не боялась ложиться в постель.

«Герцог столько всего пережил на своем веку, – думала Тара, – что в каждом человеке видит врага».

Она считала, что и к ней герцог испытывает подобные чувства, хотя ее и доставили в замок по его приказанию.

«Наверное, все-таки месть не делает человека счастливее», – решила она.

Ведь если бы герцога сейчас убили, ожесточенная вражда кланов Маккрейгов и Килдоннонов возобновилась бы с новой силой и унесла сотни жизней.

Перед глазами Тары стояло лицо человека, стрелявшего в герцога. Она была уверена, что он принадлежит к клану Килдоннонов, более того, она вспомнила, что его зовут Роури.

Таре тогда показалось, что он самый старший из молодых людей, присутствовавших на ее венчании. Уже тогда она почувствовала: его ненависть к герцогу столь велика, что, казалось, даже воздух в зале звенит от нее.

Тара не сомневалась, что к ней Роури испытывает такие же чувства. Когда он целовал ей руку, чтобы засвидетельствовать почтение, в глазах его было столько ярости, что она даже вздрогнула.

И все-таки он отомстил! Наверное, следил за ними, пока они поднимались по склону холма, дожидаясь удобного момента, чтобы выстрелить герцогу прямо в сердце.

Он был бы убийцей, а она свидетельницей преступления, способной опознать преступника.

«Если я скажу правду, – размышляла Тара, – Маккрейги тоже захотят отомстить и пойдут войной на Килдоннонов».

И ей уже чудились звуки волынки, зовущей к оружию, слышалась размеренная поступь бойцов, с оружием в руках переходивших границу, чтобы отомстить Килдоннонам.

«Я должна это предотвратить, – решила Тара. – Герцог жив, и это самое главное, все остальное не имеет значения».

Она провела рукой по лбу, откидывая влажные от дождя волосы, и еще крепче прижала к себе мужа.


– Вряд ли его светлость придет в сознание до завтрашнего дня, а может, это произойдет и еще позже, – сказал врач, веселый краснолицый здоровяк.

Он вытащил пулю из руки герцога так умело и в то же время настолько грубо, что Тара могла только Бога благодарить за то, что пациент ничего не чувствует.

– Значит, его светлость ударился головой о пирамиду из камней? – спросил врач, осматривая рану на лбу.

– Да, он упал и ударился о камень, – ответила Тара.

– Рана не опасная, нужно только проследить, чтобы туда не попала грязь, – заметил врач. – Хотя место очень неудачное, наверняка останется шрам.

– Ну, его светлость вряд ли будет горевать по этому поводу, – вмешался мистер Фалкирк. – Гораздо хуже то, что, когда он придет в себя, его будет мучить боль.

– Больно будет, это верно, – согласился доктор. – Но ничего, поболит с недельку да и пройдет. Что он за Маккрейг, если испугается боли?

– А как обстоят дела с рукой его светлости? – поинтересовался мистер Фалкирк.

– Заживет, куда денется! Но только на это потребуется время, и он должен как можно меньше двигаться. По возможности подержите его подольше в постели.

И, расхохотавшись, добавил:

– Я его светлость сто лет знаю! Трудный пациент. Он никогда никому не подчиняется, что уж говорить о докторе!

Пощупав герцогу лоб, постаравшись при этом не задеть рану, он продолжал:

– К вечеру может подняться температура. Но мужчина он крепкий, и долго она не продержится.

– А кто будет за ним ухаживать? – поинтересовался мистер Фалкирк. Доктор призадумался.

– Ну, во-первых, я. И потом, мистер Фалкирк, неужели у вас в замке не найдется человека, который бы позаботился о его светлости? В деревне уж точно никому такое дело поручить нельзя.

– Я сама буду ухаживать за ним, – вмешалась Тара.

И доктор, и мистер Фалкирк с удивлением воззрились на нее.

Это юное рыжеволосое создание даже отдаленно не напоминало почтенную матрону, которую и тот, и другой привыкли представлять себе в качестве сиделки.