Барбара Картленд - Проклятие клана

Происходило что-то настолько непостижимое, что мозг отказывался воспринимать. Ей казалось, будто герцог говорит на языке, которого она не знает. Все происходящее представлялось ей кошмарным сном.

Пока Килдонноны шептались о чем-то между собой, герцог подошел к Таре, и она с трудом заставила себя присесть перед ним в реверансе.

– Как вас зовут? – тихо спросил ее герцог своим низким голосом.

– Т… Тара… в… ваша… светлость, – едва вымолвила она, запинаясь на каждом слове.

– Вы слышали, что я сказал, Тара. Вы должны выйти за меня замуж. Сколько вам лет?

– Скоро будет восемнадцать, ваша светлость.

Герцог удивленно вскинул брови.

– Вы старше, чем я предполагал. И вы всю свою жизнь прожили в приюте?

– Д… да, ваша светлость.

– У вас раньше не было никаких любовных связей?

– Нет… конечно, нет… ваша светлость.

– Вы в этом уверены?

– Совершенно.., ваша… светлость.

Дверь отворилась, и в зал вошел священник, а следом за ним мистер Фалкирк. На священнике была черная сутана с белым муслиновым воротничком. В руке он держал молитвенник.

Он поклонился сначала герцогу, потом Килдоннонам.

– Я пригласил вас сюда, святой отец, – проговорил герцог, – чтобы вы обвенчали меня с Тарой, у которой нет другого имени. Эти господа, которых, без сомнения, вы хорошо знаете, будут свидетелями церемонии.

– Слушаюсь, ваша светлость, – произнес священник с сильным шотландским акцентом. И, важно пройдя в дальний угол зала, встал перед камином, увенчанным огромным каменным гербом Маккрейгов.

Так стоял он, преисполненный чувства собственного достоинства, перелистывая страницы молитвенника в течение некоторого времени, выжидая, когда к нему подойдут герцог с Тарой.

Герцог предложил Таре руку, и несколько секунд она не могла понять, чего он хочет.

Потом робко, нерешительно, словно лишившись способности думать и действовать по собственной воле, она взяла его под руку, и они подошли к священнику.

Мистер Фалкирк остался стоять у двери. Священник начал службу.

Она оказалась очень короткой, и хотя Тара никогда не присутствовала на свадебной церемонии, она читала эту службу в своем молитвеннике и поняла, что английская ее версия сильно отличается от шотландской.

Однако то, что священник исполняет именно этот обряд, сомневаться не приходилось.

– Герон Торкуил, пятый герцог Аркрейджский, вождь клана Маккрейгов, согласны ли вы взять в жены эту женщину, Тару, и жить с ней в любви и согласии, пока смерть не разлучит вас?

–Да.

Голос герцога звучал решительно и твердо.

– Тара, возьмете ли вы в мужья этого человека и будете ли повиноваться ему и служить ему до конца своей жизни, пока смерть не разлучит вас?

– Да, – едва слышно прошептала Тара.

Священник соединил их руки, и герцог надел ей на палец обручальное кольцо. Оно оказалось слишком велико.

Потом священник прочитал молитву, ни одного слова из которой Тара не слышала, а если б и услышала, то все равно не поняла бы.

В голове билась единственная мысль: она замужем!

Теперь она жена человека, которого впервые увидела всего пару минут назад!

Человека, страх перед которым не давал ей покоя всю дорогу из Англии в Шотландию!

Человека, который оказался еще страшнее, чем она предполагала! Она замужем!

– Разрешите помочь вам раздеться… ваша светлость?

Перед последними словами – небольшая пауза.

– Н… нет… благодарю вас, – смущенно пробормотала Тара.

– В этой комнате некоторое время никто не жил, поэтому я распорядилась затопить камин. По вечерам здесь может быть прохладно, хотя сейчас и лето.

– Спасибо, миссис Маккрейг. Это… очень… любезно с вашей стороны.

Экономка обвела комнату придирчивым взглядом.

– Может быть, вы что-нибудь еще желаете… ваша светлость?

И снова перед последними словами небольшая пауза.

– Нет, спасибо.

Экономка вышла из комнаты, и Тара осталась одна посреди огромной спальни с высоким потолком, которая, как ей сказали, служила опочивальней жене вождя клана с тех самых пор, как был построен замок.

Внимательно оглядевшись, Тара пришла к выводу, что в те далекие времена комната эта была обставлена просто, безо всяких излишеств, однако нынешнее убранство спальни казалось настолько роскошным и изысканным, что она ужаснулась.

Кровать с искусно расшитым пологом подавляла своими внушительными размерами, Таре и во сне не могло присниться, что она будет на такой спать. Изящная мебель, зеркала в золоченых рамах, картины на стенах – все это великолепие не для такой простой девушки, как она.

Впрочем, какая же она простая девушка? Она герцогиня Аркрейджская!

Тара прекрасно понимала, почему экономке было так трудно называть ее «ваша светлость». Она не сомневалась, что и остальная прислуга будет выговаривать это обращение с таким же трудом.

Она начала медленно раздеваться и, сняв свое серое полотняное платьице, стыдливо поежилась.

Когда после свадебной церемонии миссис Маккрейг отвела Тару в ее комнату, ей было стыдно, что она так убого одета.

Пока они шли длинными коридорами, увешанными портретами предков Маккрейгов, Таре казалось, что они провожают ее презрительными взглядами.

А как ей было неловко, когда две служанки принялись доставать из дорожной корзины, которую она привезла с собой в Шотландию, ее скудные пожитки и развешивать их в шкафу!

Она понимала, что слуги должны быть изумлены и ее убогим гардеробом, и ее новым положением.

По правде говоря, последнего и сама Тара тоже пока не осознавала. Похоже, мозг ее отказывался работать: невозможно было понять ни что произошло, ни что ее ждет впереди.

Ей очень хотелось найти мистера Фалкирка, чтобы он хоть как-то утешил ее и приободрил. Но когда Килдоннонов вынудили засвидетельствовать ей свое почтение и они угрюмо проделали это, мистера Фалкирка в зале уже не было.

Он вернулся, лишь когда последний из Килдоннонов спустился по широкой лестнице и, оставив за собой атмосферу ненависти, молча покинул замок.

Только Тара, облегченно вздохнув, двинулась к нему, как послышался голос герцога:

– Я хочу с вами поговорить, Фалкирк. Пройдемте ко мне в кабинет.

– Слушаюсь, ваша светлость.

В этот момент в зал вошла миссис Маккрейг, вызванная, как догадалась Тара, мистером Фалкирком.

– Это, миссис Маккрейг, молодая герцогиня Аркрейджская, – ледяным голосом представил Тару герцог. – Прошу вас показать ее светлости ее апартаменты и проследить, чтобы она ни в чем не нуждалась.

Миссис Маккрейг присела в реверансе и направилась к выходу. Тара, следуя за ней, потерянно думала, что вступает в новую жизнь, о которой не имеет ни малейшего представления.

По дороге она узнала, что ужинает герцог рано и что перед ужином от нее требуется принять ванну и переодеться.

У Тары осталось только одно чистое платье, и то штопаное-перештопаное.

Одежды в приюте всегда не хватало, и она переходила от одного ребенка к другому, пока не превращалась в лохмотья, годившиеся разве на то, чтобы мыть ими пол.

Дети, которых отдавали в подмастерья, свою одежду оставляли в приюте. Она доставалась тому, у кого был тот же размер.

Тара жила в приюте дольше всех, однако платья ее были новее, чем у других, поскольку она сама их шила.

Конечно, миссис Бэрроуфилд никогда не дала бы ей денег на новый материал, однако, по счастью, покойная герцогиня Анна Аркрейджская приобрела для приюта по умеренной цене несколько рулонов серой ткани.

Сшить новое платье было только вопросом времени. А вот его-то Таре всегда и не хватало, ей приходилось присматривать за таким множеством детей, что до шитья руки не доходили.

Теперь она припомнила, что последний раз сшила себе платье больше двух лет назад, и пожалела, что не успела перед поездкой на север смастерить новое. Но теперь, когда она стала женой герцога, решила Тара, она сможет сбросить свою убогую сиротскую одежду.

«Жена герцога!»

Она повторяла эти слова про себя, моясь в ванне, которую внесли в спальню и поставили на огромный турецкий ковер, на который ей полагалось ступить после купания мокрыми ногами.

Принимать горячую ванну, и чтобы тебя при этом не торопили – такую роскошь Тара могла себе позволить чрезвычайно редко.

Вода оказалась очень мягкой и немного коричневатого цвета. Тара с изумлением разглядывала ее, пока не догадалась, что это та самая торфяная вода, которая повсеместно используется в Шотландии, о чем ей рассказывал мистер Фалкирк.

Ванну в спальню внесли две служанки. Они вежливо поздоровались с ней, но держались скованно. Тара тоже чувствовала себя неловко и не нашлась что сказать, и они принялись в полном молчании помогать ей раздеваться.

Когда Тара оделась после ванны и стояла, размышляя, чем бы ей теперь заняться, в комнату вошла миссис Маккрейг. Она окинула Тару холодным взглядом, и та поняла: эта пожилая женщина общительностью не отличается. Впрочем, Тара прекрасно понимала, почему экономка держится так отстранение: ее госпожой нежданно-негаданно стала какая-то девчонка из приюта! Разве у кого-нибудь повернулся бы язык винить пожилую женщину за то, что она не рада! Но Таре не к кому было больше обратиться, и она смущенно попросила:

– Не могли бы… вы мне сказать… что мне теперь… делать?

Голосок у нее был тоненький, как у ребенка, и в суровое лицо миссис Маккрейг смягчилось.

– Вы волнуетесь, ваша светлость, и в этом нет ничего удивительного, – проговорила она. – Когда впервые видишь наш замок, он кажется огромным!

– Так оно и есть! – воскликнула Тара.

– Как сказал мне мистер Фалкирк, вы не ожидали, что его светлость возьмет вас в жены?

– Совершенно верно, – ответила Тара. – Поэтому прошу вас, скажите, что мне делать дальше.