— Кучка обдолбанных трусов, — Зак плюнул в сторону, продолжая крепко держать пистолет.

Джейми даже приблизительно не хотел знать, кто такие эти "свои", устроившие побег. Он и так подозревал, что знает слишком много, чтобы в конце путешествия остаться в живых. Прислонился спиной с стволу дерева, заправил футболку в джинсы, сунул онемевшие от холода руки под мышки. Теплее не стало. Если Зак надумает и дальше так отдыхать, останется без проводника. Впрочем, он не знает, как мало от того проводника толку.

Вновь поваливший снег методично засыпал следы. В сумерках над лесом кружил вертолёт с жёлтыми буквами "ФБР" на боках, но вскоре темнота и снегопад заставили федералов вернуть его на землю.

Джейми старался не думать о Мадлен, о её тёплом, гибком теле, в котором, возможно, уже зарождается новая жизнь. О том, что она ждёт его и нервничает, а в её положении нервничать нельзя. О том, как здорово было бы бы выжить, но шансов с каждой секундой оставалось всё меньше.

— Я сидел у дороги полчаса, — сказал Зак, — и как назло ни одной тачки не проехало. Только ты. А у тебя ни выпивки, ни курева. Тоска, а не жизнь. Баба-то хоть есть?

— Даже собаки нет.

— Это хорошо. Значит, искать никто не будет.

Зак, кряхтя, поднялся на ноги.

— А у меня в Бостоне жена, прикинь. Молодая, резвая, сиськи, как баскетбольные мячи. Федералы, уроды, небось подвалили к ней уже.

Он задумался, глядя в темноту.

— Я тебя отпущу, когда доберёмся, клянусь, честно. Только переведи меня через границу, а там свободен. Зак Ортега своё слово всегда держал.

Джейми почувствовал лёгкую дрожь в локтях. Первый симптом переохлаждения. Попробовал прыгать на месте, но удерживать тепло становилось всё сложнее. И что самое страшное, он понял, что ему становится безразлично, где они находятся, и куда идут. Не пугал даже ствол пистолета, неотрывно смотревший в затылок. Он перестал ощущать свои руки, уши, и ноги до колена, не мог определить, миновали они пруд или только собираются подойти к нему.

Часа через три идти стало совсем тяжело. Луна то появлялась, то исчезала за тучами, погружая лес в кромешную темноту. Из снега торчали острые ветки и корни деревьев. Джейми потерял ориентацию, хотя считал, что знает эту местность наизусть. Он чувствовал тошноту и свинцовую, нечеловеческую усталость, совсем не похожую на ту, какая наступает после длинного рабочего дня и бессонной ночи. Это бессилие казалось беспросветным, необратимым, приоткрывало щель в двери небытия, из-за которых никто не возвращался. В очередной раз споткнувшись, Джейми упал коленями в снег, не заботясь о том, сможет ли он подняться.

— Эй, — крикнул Зак из темноты, — я обещал отпустить тебя в Квебеке. Это значит, в таком месте, где я точно буду знать, что это чёртов Квебек. А здесь я пристрелю тебя к собакам, мне терять нечего.

— И куда ты пойдёшь? — спросил Джейми, лёжа в мягком, как свежая постель, снегу. Никогда еще вдохи и выдохи не давались ему с таким трудом.

Зак задумался. Он только сейчас понял, что рискует остаться посреди леса один.

— Ну что за дерьмо, вставай, ты же не тёлка!

Совсем близко, за оврагом, прогремел выстрел охотничьего ружья. Джейми почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Здесь кто-то есть. Если не показалось. Двустволка Билли "Пивной банки" звучала глуше. Этот сухой треск напоминал последний "Ремингтон" деда, но тот уже неделю в могиле. Кому вздумалось стрелять посреди ночи, не в сезон, в полной темноте?

Четверть часа спустя, когда начало казаться, что все звуки — лишь игра замерзающих клеток его мозга, когда Джейми устал напрягать слух, мироздание ответило голосом Мадлен. А возможно, властелин тёмного царства звал его по имени. Продолжая лежать на боку, он слышал удаляющиеся шаги Зака, затем другие шаги и возню. Попытался повернуться на спину, ухватился рукой за торчащий из снега корень дерева. Оказалось, это не корень, а ветка, тяжёлая и толстая, которую, при сильном желании, можно оторвать от земли.

Глава 22

— Ствол бросила, ага. И фонарь. И рюкзак тоже. Сама легла на землю, чтобы я видел руки.

Чёрный человек огромного роста подбородком указал, где именно я должна лечь. Пистолет казался игрушкой в его ручищах. В тусклом свете луны, выглянувшей из-за туч, матово блеснул металл, круглые глаза навыкате, кривая белозубая улыбка. Мне уже довелось слышать этот выговор. Так говорят во всех трущобах Восточного побережья, от Бостона до Вашингтона, округ Колумбия. Он носил ярко-оранжевые штаны, кроссовки, чёрную шерстяную шапку и хорошо знакомую мне охотничью куртку, которая была ему явно мала.

— Телефон есть? — спросил он, когда я распласталась на животе, заложив руки за голову.

— В кармане пальто.

Не могу сказать, что привыкла, чтобы на меня направляли дуло, но всё же пугало меня не оно. И даже не дальнейшие планы этого человека. Меня вводила в ступор куртка Джейми.

— Ты одна? — спросил он.

— Абсолютно.

— Как ты нашла нас?

Он сказал "нас", а не "меня", я не ослышалась.

— Машина на обочине.

— Она не видна с дороги. Ты знала, где искать? Ты привела копов?

— Да нет же, — выдохнула я, — в полиции не стали меня слушать. Во-первых, из-за паспорта, а во-вторых, они ходят на ушах, потому что какой-то парень сбежал из тюрьмы, по телеку показывали, в баре...

Я уже поняла, с кем разговариваю, но не могла остановиться.

— Там ещё сказали, что перекрыты дороги, и патрули ходят с собаками вдоль границы.

— Будь с тобой копы, они уже объявились бы, — произнёс он, — что у тебя за акцент? Ты француженка из Квебека?

— Нет, я просто француженка.

"Из Марселя", — хотела добавить я, не постеснялась.

— Послушайте, я никому ничего не расскажу, можете оставить себе винтовку, и телефон, и у меня ещё деньги есть, долларов двести...

Тут я увидела Джейми. Он лежал на боку, всего в паре футов от меня. Без куртки, в одном только свитере и джинсах. Его лицо, наполовину скрытое в снегу, выглядело мертвенно бледным, и вовсе не из-за тусклого лунного света. Первым моим порывом было вскочить и броситься к нему, но чёрный рявкнул, чтобы я не двигалась. С дырой в мозгу я вряд ли буду полезна Джейми, поэтому пришлось подчиниться.

Продолжая направлять на меня пистолет, мужик плюхнулся на землю и свободной рукой вытряхнул содержимое моего рюкзака. На снег посыпалась запасная пара белья (тёмно-лиловое, ажурное, немыслимо дорогое), двойная упаковка новых чулок с кружевной отделкой, мятые пятидесятидолларовые купюры, запечатанная пачка "Мальборо", дезодорант, расчёска, европейский паспорт и тест на беременность.

Некоторое время он рассматривал моё богатство. Потом в два глотка осушил флягу бренди, запил горячей водой из термоса и удовлетворённо рыгнул. Деньги сунул в карман, открыл мой паспорт, зажимая подмышкой фонарь.

— А ты ничё так, француженка, почти тридцатник, а выглядишь, как школьница. Я бы тебя трахнул, если бы не боялся отморозить яйца. Хотя, я бы сейчас кого угодно трахнул. Два с половиной года в федеральной тюрьме — это тебе не казино со шлюхами. Какой у тебя пин-код от телефона?

Я назвала четыре цифры. Чёрный выключил фонарь, светивший мне прямо в глаза, и молчал довольно долго, тыча большим пальцем в экран. Зеленоватый свет озарял его широкий приплюснутый нос. Я пыталась встретить взгляд Джейми. Тот повернул голову и едва заметно улыбнулся.

— Не говори ему, где мы, — прошептал он одними губами.

Мужик грузно поднялся на ноги и пнул его в бок носком ботинка.

— Сесть!

Джейми сел, вытянув ноги вперед. Чёрный направил пистолет ему в лицо.

— Так сколько здесь до границы? Три часа пешком, так? А навигатор говорит, сто пятьдесят миль. Кто же прав? Или у вас, местных, такое развлечение — водить ниггера с пушкой кругами по лесу?

Он схватил меня за шиворот и резко потянул вверх.

— Пошла вперёд!

— Куда?

— К тебе домой, в тепло. Посидим до утра, потолкуем. А ты, — он повернулся к Джейми, — достаточно нагулялся на сегодня.

Я видела, как он целится. Зажмурилась, закрыла руками уши, завизжала, только чтобы не сойти с ума. Услышала два выстрела и ругань, почувствовала тёплые брызги у себя на лице.

Когда я была ребёнком, в нашем доме, двумя этажами ниже, жила женщина, убившая своего сожителя кухонным ножом. Одно время соседи говорили только об этом. О луже крови, молоденьком полицейском, который потерял сознание, ворвавшись в комнату, обстоятельствах, всплывших на суде.

Несколькими годами позже, когда отец бросил нас, и в квартире стали появляться чужие, не всегда трезвые мужчины, перед сном я украдкой брала с кухни нож и держала его под подушкой. Повода хвататься за рукоять, к счастью, не нашлось, но я всегда спрашивала себя, хватит ли мне храбрости, не предпочту ли расплатиться собственным телом, вместо того, чтобы дать отпор и идти до конца?

Джейми сидел, вцепившись обеими руками в свою ногу. Кровь сочилась у него меж пальцев, расползалась пятнами по раскуроченному снегу. Я и представить себе не могла, что у свежей крови такой невыносимый запах.

Не помню, что именно я кричала, срываясь на истошный визг. Чёрный верзила наотмашь ударил меня по лицу. Я упала, задыхаясь в снежной пыли, согнулась пополам, словно те две пули угодили мне в живот.

Он бросил мне пачку сигарет.

— Прикури себе и мне, придурошная.

Непослушными пальцами я разорвала обёртку, достала две сигареты. Откинула крышку бензиновой зажигалки Рэндольфа и внезапно поняла, что я должна сделать. Несколько раз крутанула колёсико в другую сторону, выругалась, всхлипнула. Последнее получилось более чем достоверно.