— Ты любишь мороженое, Мадлен?

Невинный вопрос застал меня врасплох. Когда-то отец покупал шарик этого приторного лакомства в вафельном рожке, но я не могла вспомнить вкус. Думать сейчас об отце, о его предательстве, о детстве и балетной школе совершенно не хотелось. Всё это стало далёким и неуместным. Я ответила, что не помню, когда ела мороженое в последний раз.

— Зато я помню, — сказал Джейми, — на корабле, семь лет назад. Моё любимое — фисташковое, кстати. А ещё ванильное, с шоколадной крошкой.

— Ты пытаешь меня совратить?

— И это тоже. Но сейчас я предлагаю заказать стаканчик мороженого.

Он кивнул на бесформенное одноэтажное строение, увешенное логотипами ресторанов готовой еды.

— Но Джейми...

— Ну да, ну да. Триллионы калорий, море сахара, искусственные красители и ядовитые вкусовые добавки, способные убить лошадь. Я хочу, чтобы ты поправилась, чтобы Роберт испугался и сбежал в город, прихватив шмотки, в которые ты перестанешь влезать, и тогда мы останемся вместе навеки веков. Как тебе план?

Долговязая девица в белом переднике выслушала заказ, приподняв бровь. Разговаривая с ней, Джейми положил руку мне на талию и привлёк к себе. Казалось, вся Новая Англия, со своей традиционной пуританской моралью, смотрит сейчас на нас, сокрушённо покачивая головой.

Мы сели за самый дальний столик у стены, на обитый красной клеёнкой диван.

Джейми нарисовал ложкой знак бесконечности в воздухе и поднес её к моим губам. Оно было восхитительным, это мороженое с привкусом запретного плода.

— Поцелуй меня, — попросила я.

— Прямо здесь?

Я кивнула. Его губы были тёплыми, чуть липкими и пахли ванилью.

Глава 11

На обратном пути начал накрапывать дождь. Джейми свернул на просёлочную дорогу в двух милях от поместья и оставил машину на обочине. Он сказал, что никому не показывал то место, но я одна значу для него больше, чем все остальные люди на свете.

Мы шли довольно долго по едва заметной тропинке, петлявшей среди кустарника. Джейми чуть впереди, раздвигая для меня ветки, я следом за ним, чувствуя себя неуверенно в полупрозрачном осеннем лесу, опасаясь потерять его из виду и не найти дороги домой. Тропинка уходила вниз, я спотыкалась на танкетках, казавшихся низкими и удобными в городе, но неуместных в этих краях, где люди обоего пола в любое время года носят фланелевые рубашки и рабочие ботинки на толстой подошве.

— Джейми, — позвала я.

Он оказался рядом, приложил палец к губам, как в церкви. Вокруг было также тихо и торжественно.

— Холодно, я устала. Куда мы идём?

Он снял куртку и накинул мне на плечи. Взяв за руку сухими тёплыми пальцами, повёл дальше.

Мы вышли на поляну, окружённую древними клёнами. Их корни, каждый толщиной с дерево в городском парке, мягко уходили в землю, устланную палой листвой. Их кроны тревожно шелестели на фоне серого неба.

— Красиво, — сказала я.

Он кивнул.

Мои туфли облипли глиной и начали промокать у мысков. Мы вышли к ручью, журчавшему на дне оврага. Прозрачная ледяная вода обтекала поросшие мхом скользкие камни, по которым Джейми перешёл на другую сторону.

— Дальше не пойду, — сказала я, — здесь недолго упасть, намокнуть и растерять остатки достоинства.

— Принцесса не привыкла переходить ручьи по камням? — он вернулся обратно.

— У принцессы неподходящие туфли.

— Это не проблема.

Я не успела возразить, когда он подхватил меня на руки, перенёс через ручей и продолжил взбираться вверх по склону. Он не знал, что пробудил самый коварный из моих детских страхов.

— Пусти, — попросила я, — я тяжёлая и боюсь упасть.

— Ты абсолютно не...

Джейми споткнулся о корень дерева. Мы кубарем скатились вниз по пологому склону оврага, на котором из-под шуршащего ковра листьев кое-где прогладывала красноватая земля.

— Это веселее, чем я думала, — сказала я.

— Ты не ударилась?

Я помотала головой, попыталась оправить задравшуюся выше колен юбку. Джейми приподнялся на локтях, и глаза его округлились.

— Чулки? С поясом и кружевами? Обалдеть. Я такое видел только в фильмах.

Он провёл пальцем по ажурной полоске на моём бедре, наклонился и поцеловал обнаженную кожу над краем чулка.

— Ненавижу колготки, — сказала я, содрогнувшись оттого, как призывно зазвучал мой голос.

Он обнял меня за талию и поднял на ноги, отряхнул сухие листья с моих волос.

— Пойдём, пойдём.

Хотела бы я знать, куда он так спешит.

Гладь небольшого пруда поросла ряской, в ней отражались облака, плывущие по пасмурному небу.

— Я часто приходил сюда в детстве, — сказал Джейми, — если хотел побыть один.

Он поднял с земли плоский камушек и бросил в воду. Подпрыгнув раза три, камушек ушёл на дно, оставив за собой мелкие расходящиеся круги.

— Позапрошлой ночью я не мог заснуть. До полуночи драил кухню и коридор, отскрёб копоть времён американской революции. Потом, в темноте, пришёл сюда и кидал камни. Много чёртовых камней. Кажется, мне полегчало.

Он осёкся.

— Извини, я сам просил тебя не говорить сегодня о нём. Какой я идиот.

— Ты ревнуешь.

Джейми снова бросил камушек, посмотрел на меня, склонив голову к плечу.

— Очень тупо, да? Ревновать женщину, которая никогда ничего тебе не обещала, к её чёртовому законному жениху.

— И к тому же ненавидишь брата, — сказала я.

— Не буду тебе лгать. Да, я ненавижу его с детства.

— За что?

— Длинная история. Не сейчас. Скажи только, он когда-нибудь поднимал на тебя руку?

— Не могу представить себе такое. Иронизировал, насмехался — возможно. Но я не верю, что Роберт способен ударить женщину.

— Ты не знаешь его.

Мне хотелось поверить, отыскать хоть малейшее оправдание собственной подлости, но я знала, что моего жениха не в чем винить.

— Если он прикоснётся к тебе хоть пальцем, я его убью.

— Джейми, у меня не было повода изменять ему. Он ни разу не причинил мне зла.

Я подумала, что с Робертом мы никогда не разговаривали настолько открыто, но в том виновата я сама. Мне было отведено чёткое место, роль образцовой будущей супруги — красивой, удобной, не мешающей жить полной жизнью, которой я изо всех сил старалась ей соответствовать. А Джейми любил семь лет без всякой надежды. Я уже не знала, кого из нас троих следует жалеть.

— Пойдём, — шепнул он одними губами, взял меня под локоть и увлёк в туман.

Мы спустились по влажным, поросшим мхом ступеням в подземный склеп, укрытый у берега пруда.

— Приглашаю тебя в пристанище моих предков, — услышала я его голос в кромешной темноте, — их духи защитят нас от всех невзгод. Шутка, шутка. Я без понятия, чья это нора.

Пахло землёй, сыростью и вековой пылью. Джейми чиркнул спичкой, зажёг свечу и закрепил её в нише под низким потолком. Я обняла его за талию, почувствовала под ладонями это сильное худощавое тело, жадно вдохнула запах его кожи, показавшийся таким родным. Мне больше не хотелось секса, да и вообще ничего не хотелось. Только стоять посреди неведомо кем вырытой пещеры, уткнувшись носом в шею парня, прижаться сильно-сильно, и чтобы никто никогда не разлучал нас.

Джейми провёл пальцами по моему лицу, взял за подбородок и поцеловал. Это не было похоже ни на вчерашние отчаянные ласки двух оголодавших животных, ни на запретный поцелуй украдкой в торговом центре. Сейчас мальчик был по-настоящему нежным. Я таяла от деликатных прикосновений его губ, от солоноватого привкуса его слюны. Положила руки ему на грудь и чувствовала, как он едва заметно дрожит, как сбивается его дыхание в такт движениям языка.

Зазвонил телефон, и я узнала по мелодии, что это Роберт. Голос моего жениха звучал отчуждённо, словно возвращение в скучные будни после отпуска на сказочных островах. Я вцепилась в Джейми, испугавшись, что он разомкнёт объятия, но парень только прижал меня к себе еще сильнее.

— Какого чёрта, — говорил Роберт, — я не в состоянии запихать твои шмотки в чемодан, их слишком много! Возвращайся, мне нужно быть в городе к девяти.

— Скоро буду, — пообещала я, — пришлось поменять колесо, и пошёл такой ливень...

— Ещё бы, — ответил Роберт с ноткой самодовольства в голосе, — удивительно, как та колымага, в которую ты села сегодня днём, вообще может ездить.


— У меня кое-что есть для тебя, — сказал Джейми, когда я убрала телефон.

Он опустился на колени и на ощупь вырыл ямку в земляном полу пещеры. Достал маленький свёрток, обёрнутый в пакет. Я села рядом, придерживая свечу. Он отряхнул землю, размотал несколько слоёв полиэтилена, открыл картонную коробочку, развернул мешочек из тёмного бархата, и наконец, показал мне кольцо. Оно было старое, возможно, золотое. Камень овальной формы размером с тыквенное семечко тускло блестел в мерцающей полутьме склепа.

— Отец подарил это кольцо моей матери. Позже она вернула его деду, вместе со мной. Рэндольф сказал, чтобы я оставил его у себя, на случай если понадобятся деньги, и не говорил никому из семьи. Не знаю, насколько оно ценное, я в этом не разбираюсь, но по легенде, Фредерик Монтгомери получил его от королевы Марии Терезии в награду за какие-то заслуги. Я хочу, чтобы оно стало твоим, Мадлен.

— Нет, — выдохнула я, — даже не думай. Это слишком ценный подарок.

— У нас мало времени, — сказал Джейми, — нужно вернуть тебя в поместье, иначе братец что-то заподозрит. Знаю, это важное решение, неверно принимать его впопыхах. Но я не согласен быть твоим любовником. Я хочу тебя целиком и навсегда. Мадлен, ты станешь моей женой?