"Какой ещё объект?" Зубы мои стучали о край. Я с большим трудом сделала несколько глотков и постаралась сосредоточиться.

— Но тогда откуда всем тем разговорам взяться?

Нина звучно прищёлкнула о небо языком.

— Тут похоже их мнения друг на друга рознятся. Он планирует её в одном качестве, а она себя видит в другом. Весь фокус в том, что он не догадывается об этом. Похоже, Юлия, у тебя появилась действительно серьёзная соперница. Нет, не так. Правильнее сказать- желающая занять твоё место.

Я беспомощно застонала.

— Что ж мне делать?

Нина погладила по моей исстрадавшейся голове.

— Баба, если любит мужика, завсегда умом должна руководствоваться. Эмоции любви не помощники. Каждый разрез срастается, дырка же благополучно штопается. Жизнь так устроена, всегда даёт ещё шанс. Охота и ум есть — воспользуешься. Главное, чтоб никто не впутался не в своё дело, иначе всё вверх дном поднимут. Меня мама покойница научила. Она любила говаривать: "Баба что мешок: что в него положишь, то и несёт". Жили они с отцом душа в душу, и случилась такая оказия. Послали его на курсы. Все вернулись, а он нет. Пока узнала, что да почём, время прошло. Оказывается, положила на него глаз какая-то молодая партийная особа, и он остался с ней. Мама оставляет нас с братом и едет туда, забирать его. Если б плохо жили, то б помахала ему ручкой и привет, хоть и трудное время было, а гордая она была женщина. А в том случае сказала: ни за что. Поборюсь. Так и спали, он с любовницей на кровати, а она рядышком на диване. Не выдержал, плюнул и вернулся с мамой. Потом часто вместе, рассказывая нам, смеялись над этим амурным приключением. Нет уже отца, сгинул в лагерях, расстреляли брата, остановилось сердце от горя у мамы. А я запомнила ту не хитрую бабью мудрость на всю жизнь… Любишь мужика, уверена в его любви, борись не отдавай первой встречной и её сиюминутному или корыстному чувству. Тем более у тебя есть для кого — Адуся. Будут внуки, правнуки и они все обязаны быть Рутковскими и он принадлежать должен им целиком и полностью, а не на бумаге и фотографиях. Опять же красавец писаный, картинка, а не мужик. К тому же прожили столько душа в душу, дочь любит, тебя. Приплюсуй к этому, полководец талантливый от бога, их таких по пальцам пересчитать можно. Сколько ему?

— Сорок пять

— Ох, радость моя, значит, кризис среднего возраста, самый кобелиный период. По нам, то медициной давно этот период очерчен должен быть и пилюлю наготове. Не удивительно с чего на девочку попался. Виски снежок посеребрил, а хочется ещё перед собой орлом летать. А "воробушки" нынче шустрые, раздолье им там. Мужиков высокого полёта рядом на любой вкус, только талант проявляй, да не зевай. Где б она в мирной жизни таким соколом разжилась. За студентишку замуж выскочила и радости полна запазуха была б. А те козлы в годах обрадовались, что малолеток могут по случаю войны в постель уложить. Опять же двадцать пять, где там бабам в возрасте взяться, когда молодёжь необстрелянную призывают.

— Не гулял он никогда, не было такого…

— Считай, что тебе повезло. Получается из всего коллектива, нам с тобой двоим так сказочно пофрантило. Ну я — то со своим, не считая лагерей, правда, и туда хотела поехать, да еле отговорил, неотлучно находилась, детей бог не дал. Но за будущее не уверена. Немного полегчает на фронте, поеду к нему. Встану опять рядом. Мужиками, героями себя почувствовали, свободы хлебнули, и понесло. Возраст у них сейчас такой переходной, тянет на подвиги, особенно с молоденькими. Ты ж его, как облупленного знаешь, а та смотрит, точно на икону, готовая на всё. Приплюсуй к этому войну, нервы, их и заносит. Вот я тебе что скажу, подруга, у мужиков не голова, а чёрный ящик. Попробуй их ещё пойми.

— Я человеческой правды хочу. Неужели ему трудно было сказать её!

— Человеческой?! Она мужская и женская. Тебе какую?

— М-м… Я бы вообще не уехала от него, да Ада… Нина, обида согнула в бараний рог меня. Боль затуманила разум. Я ему верила больше чем себе.

— А вот это зря. Мужику никогда верить нельзя. Прикидываться надо, а верить ни под каким соусом. Он устроен так, что лжи просто не замечает. Живёт, как ему удобно. Ты барышня без ума. Разве так-то можно. Это тебя просто проносило мимо беды или он действительно у тебя страшно хорош. Прибавь к этому, мужчина, каким бы благородным он не был, в конце концов, всё равно наглеет. Хотя в его пользование соплячки этой я ничего страшного не вижу, одно хуже некуда: на весь белый свет растрезвонила.

— Об этом я и беспокоюсь. Обидно. Забайкалье всё с ним объездила. Условия жизни вспомнить страшно. Монголия, вообще жуть. На курсы, одни, другие. Собралась и поехала. Словом не попрекнула. С китайцами воевать, пожалуйста. Без нытья, всегда рядом. Арестовали, не отреклась, не спряталась, а осталась с ним. Верила, что сможет он выстоять, только надо помочь ему. Мы вместе, каждый на своём участке прошли через этот ужас. С квартиры выгнали, Псков пограничный город. Семью "врага народа" выперли просто на улицу. Но я не пропала и не стонала, жила рядом с "Крестами", пока могла и сил хватило. Взяли за горло- вырвалась из вороньих лап, исчезла. Поселилась в Армавире у знакомых. И вся моя жизнь превратилась в дорогу к нему. Мы ездили с Адусей каждый месяц. Устроиться на приличную работу не дали — муж "враг народа". Даже, если удавалось приткнуться куда-то то, узнав, что муж под арестом, мне тут же указывали на дверь. Пришлось перебиваться тяжёлой работой, временно попадающейся под руку. Когда не было вообще ничего, занимали в сберкассе деньги под залог облигаций, на которые он, думаю, специально на такой случай подписался. Досыта не ела, лишь бы дочке, что в рот было положить. Не до себя. Ему деньги надо было передать, посылку какую-то собрать… Меня пугали и заставляли отречься от него. Сменить фамилию. Выстояла. Наоборот, письма писала во все инстанции. Ошибка вышла, отпустите, не виновен. Прошу пересмотр дела… Дочка посылки те несёт, а я за воротами жду, возьмут — значит жив, вернут — его уже нет… Это такой ад! Дочка натерпелась… Да, что я тебе рассказываю, ты сама всё это прошла. Только ты одна и сама себе хозяйка, а у меня на руках Адка. Нина, мы две женщины выстояли, не продали его, не предали, не отреклись. Я молодая, мне жить хотелось, но я ни-ни, упаси бог. Нина, он всегда мне повторял, что его спасла моя любовь… Как он мог с такой лёгкостью предать нас? За что? Почему? — Эмоции зашкаливали и со мной опять началась истерика. Меня знобило.

Схватив мои холодные ладони в кулак, она, навалившись, опять вдавила моё тело в постель не давая биться.

— Тихо, тихо… Не накручивай себя. Учись отделять мух от котлет… Во-первых, ты терпела не только ради него, самой-то тебе тоже было рядом с ним хорошо. — Кивнула. — Ну вот, так о чём жалеть. Ждала из "Крестов" потому что любила, ближе и дороже его была только Ада. Я знаю, сама такая, не было бы дочери, ты б с ним в одну камеру попросилась. А мужчина, он хорошего не понимает, а если ему ещё часто, повторять и давать понять, что ты живёшь только ради него и своей любви к нему, то пиши пропало, он просто лопнет от собственной значимости. Уверен, как пить дать на все сто, что ты его простишь. И потом, ты лапушка, себя с мужиками не ровняй. Мужик он и есть мужик. Сначала делает, потом думает. А баба на войне — это вообще отдельный разговор. Но с тобой сейчас бесполезно говорить об этом. Потом обсудим, ложись. — Руки её продолжали делать кругообразные движения вокруг моей головы.

— Из отношений ушла душа. Как без неё-то…

— Если она может ходить туда-сюда, значит, имеет шанс вернуться. Спи, золотко!

Бедная женщина, подумала Нина. Она изо всех сил старалась быть сильной, достойно перенести все его трудности, невзгоды и беды, быть полезной ему, а капля яда вывела её из себя, стала именно той самой последней каплей, которая переполнила чашу терпения. И она не выдержала. Ну что ж. Это бывает. Но у сильных проходит. А она сильная. Только сильная могла быть рядом с таким орлом царицей. Только необычно сильная и умная могла обвести вокруг пальца псов НКВД. Возможно, ей никогда этого не забудут и отомстят. Кто знает какой монетой? Могут и вот такой… Попробуют загнать в петлю, в могилу им в удовольствие и руки марать не надо. А та засранка займёт её место. Будет жить конфеткой и вести свою игру.

Я, поймав её задумчивый взгляд, дотронулась до руки.

— Ада придёт, мне надо встретить её, покормить…

Нина тряхнула головой сгоняя плетение дум.

— Я останусь, мне некуда спешить и всё сделаю, а ты отдыхай. Не надо, чтоб она видела тебя такой. Детские плечики не потянут этого.

Благодарная ей за всё, я не спорила:

— Ты права, спасибо.

— Вот и умница. Не мучь себя. Давай махнём на него рукой. Пусть воюет, тут он талант. И на эту птичку — нехристь тоже наплюём. Полежи. Отдохни. Приди в себя! Ты так намаялась, что, вижу, слипаются глаза. Надо поспать — утро вечера мудренее.

Я прикрыла глаза. Нина ушла в кухню. Я понимала, что с этого дня не смогу жить ни настоящим, ни уж тем более будущим. Оставалось одно — счастливое прошлое и все мои мысли были там. Мне снилась забайкальская тайга. Взявшись за руки мы молодые и счастливые, пробираемся в глубь, идём наугад куда придётся. Получается туда, где цветёт, полыхая пожаром, багульник. У меня подгибаются ноги, и я оседаю в этот благоухающий рай. Он падает рядом на мох. Срывает широкой ладонью цветы и осыпает ими меня. От цветочного дождя тает душа, хмельные лепестки на губах. Яркий, розовый огонь цветов и небесной голубизны глаза рядом, над моим лицом. Схожу с ума и хулиганю… Костя смущается и краснеет. А я, покусывая ему мочку уха, рву пуговицы на ватнике… Его безумный шёпот застревает в ушах: "Я буду всегда рядом с тобой, рядом, рядом…" Какие же мы были счастливыми в том море таёжного дурмана. Назойливая тревога развернула всю мою душу. Я всхлипываю и просыпаюсь. Память, оттесняя счастье, безжалостно подводит к действительности. "Как права была мама… Мама, мамочка, как я устала его любить… Мама, ненавижу умной быть. Мамочка, я хочу к тебе". Чтоб сдержать, рёв, прячу свою боль в подушку. Как не справедливо и страшно — человек бессилен перед судьбой. Короткий сон покоя не принёс. Снова разрасталась тревога в паре с обидой и эти два монстра полностью овладели моими мыслями. Опять стопудовый вопрос сбивал меня с ног, вдавливал мою истерзанную душу в дерьмо: "Зачем я ещё живу? Зачем?"