Нара допила чай и отставила чашку в сторону:

— Спасибо, девчонки.

— За что интересно? За две конфетки и малюсенькую чашечку чая? — фыркнула Оксана, — да у меня младший больше тебя лопает. Вот видишь, Янка, в чём секрет. Просто не надо слишком много есть! И будешь такой же как Нарка.

— Угу, — поддакнула Нара, — Ян, ты попробуй для начала на ночь не есть. На фитнес походи или на аква-аэробику. И похудеешь. Ты же в училище тоже худышкой была. Представь себе, вот ты такая вся постройневшая встречаешь своего бывшего, и… о-о! Зуб даю, он сто раз пожалеет, что такую умницу-красавицу бросил.

— Ну на фитнес то я ещё соглашусь пожалуй, а вот, насчет не есть перед сном, это сложнее. Я ж ведь уснуть не смогу.

— Ты фотку свою в купальнике повесь на холодильник. А внизу плакатик — типа «хватит жрать!» и замок побольше на дверцу или вообще скотчем его обмотай, — веселилась Ксюшка.

— Да ты что! Я ж там дыру прогрызу как хомяк в коробке. А у меня холодильник новый. Месяц назад купила. Жалко!

Нара, помнившая Яну ещё с училища, знала её как абсолютно неконфликтную, весёлую хохотушку с лёгким и незлобивым характером. Кто-нибудь другой на её месте может и обиделся бы, но только не Янка. Вместе с Оксаной, она от души потешалась над несовершенством собственной фигуры.

— Да уж! Скотч это пожалуй чересчур, но с фоткой это ты здорово придумала, — хихикнула Нара, — и вообще, кто бы говорил! Вокруг тебя мужики всегда стаями вились.

— Это потому что я вся такая белая и пушистая, — подтвердила Яна, — и по фиг, что толстая! Меня и такую любят.

— Вот именно. Дело то ведь не только в фигуре, а скорее в человеческих качествах, — резюмировала Нара, поднимаясь — эх! хорошо с вами, но я пойду, пожалуй. Рабочий день закончился, пора до дому собираться. Успеть бы до пробок проскочить, а то опять на час застрянешь.

— А как же шеф? — спохватилась Яна. — Хотя это даже хорошо, что ты его не дождалась. Он сегодня злой как чёрт!

— Угу, — подтвердила Оксана, — с утра вроде бы ещё ничего был, а после того как девчонку прооперировал, ну прямо зверюга! Кидается на всех. Вальку-буфетчицу до слёз довёл из-за какой-то ерунды. И с Наташей поругался, хотя он вроде бы на неё никогда не орёт.

— Угу. То-то вы вместо того, чтобы работать чаи гоняете. Стресс что ли так снимаете?

— Так это, мы ведь по-быстрому, пока Николаич наш отсутствует. У нас всё равно сейчас тяжёлых нет, в реанимации оба. А остальные все около дела, вон по коридору даже ползают. Да и дверь у нас открыта, пульт вон он, если что.

— Тогда пока. Спасибо за чай.

— Угу. Ты забегай к нам, а то вы там у себя наверху совсем одичали.

— Ладно…

…- Что вы здесь делаете, Нара Андреевна? — Северинцев появился так неслышно, что Яна от неожиданности выронила чашку:

— Ой!

— Мне бы поговорить с Вами. Можно?

— Секунду, — Северинцев кивнул и перевел взгляд на своих притихших подчинённых:

— Вот именно «ой»! Яна, сколько раз я тебе говорил — никаких посиделок вдвоём! Хотите чаю попить — без проблем. Но только по одной! Другая, чтобы всё время была на посту!

— Простите, Александр Николаевич, — Яна жалобно смотрела на него, — этого больше не повторится.

— Ну да. В двадцать пятый раз. Чёрт знает что! Развели бардак. Ладно, допивай свой чай. А то ещё похудеешь не дай бог! Оксана! Марш на рабочее место.

— Уже иду.

— Прекрасно! — Он обернулся к Наре, — прошу ко мне в кабинет, Нара Андреевна.

* * *

— Я знал, что ты придёшь, — Северинцев запер дверь на ключ и попытался обнять её, но Нара отпрянула от него как от прокажённого. Он это заметил и убрал руки.

— Александр Николаевич! Ответьте мне только на один вопрос — почему? Почему вы выставили меня из бригады? Я что — плохая медсестра?

— Вы замечательная медсестра, Нара Андреевна! — Северинцев тоже перешёл на официальный тон. — Я даже больше скажу — вы одна из лучших, судя по отзывам моих коллег. И я вас не выставлял. Это временная мера. Дело вовсе не в вас.

— Да что вы говорите! А в ком же тогда? В вас?!

— Удивительная проницательность!

— А конкретней нельзя?

— Если желаете. Вы прекрасно знаете, Нара Андреевна, как я на вас реагирую с некоторых пор. Учитывая, что я стою не у станка, а у операционного стола, малейший косяк с моей стороны будет оплачен человеческой жизнью. Ваше присутствие в оперзале меня отвлекает, — он неожиданно притянул её к себе и жарко зашептал прямо в ухо:

— Очень сложно сосредоточиться, когда рядом стоит женщина, от которой у меня натурально рвёт крышу. Я понятно объясняю?

— Более чем, — прошипела Нара, выдираясь из объятий, — иными словами, вы не можете справиться с собственной похотью, а расплачиваться за это должна я! Как интересно!

— Нара, послушай, я понимаю, ты сейчас злишься. Но сама подумай, что мне ещё оставалось делать, если мне в голову лезут всякие ненужные мысли, стоит лишь взглянуть в твою сторону. И пока мне не удается затолкать их куда подальше. Должно пройти какое-то время. Я понимаю, что не должен был идти к Семёнычу, предварительно не сообщив о своём решении. Хочешь, я даже извиниться могу…

— Знаете что, Александр Николаевич! Вам дать адрес куда идти со своими извинениями или сами дорогу найдёте?!

— Вот только хамить не надо…

— … Это я даже ещё не начинала…

— … и впутывать сюда наши личные отношения…

— … о каких отношениях речь? Никаких «нас» нет, не было и быть не могло! Дверь откройте. Мне идти нужно.

— Я отпущу тебя только тогда, когда мы объяснимся.

— И что вы хотите услышать? «Спасибо большое что попёрли меня из бригады!? Это такая ерунда право, что даже обсуждать не стоит. А трахаться с вами я по-прежнему согласна, ага! Я же дура набитая, без мозгов и претензий! Разве ж можно отказать господину профессору в такой малости?» Может мне ещё порыдать от счастья, что меня поимел сам Северинцев? Не дождётесь! Поищите себе другой объект для удовлетворения. Я вам не сопливая малолетка и никому не позволю вытирать о себя ноги! Так что счастливо оставаться!

— Вы считаете, что имеете право меня оскорблять? — Северинцев навис над ней угрожающе сдвинув брови.

— Вы же хотели объяснений? Получите. Хотите уволить меня? Да Бога ради! Только мотивируйте конкретней, а то ваш хронический стояк, в отделе кадров сочтут пожалуй слишком уж экзотической причиной для увольнения. — Нара очень жалела, что приходилось изъясняться вполголоса. А ей так хотелось от души наорать на него! — Немедленно откройте дверь! Меня тошнит от вас!

У Северинцева был такой вид, будто он сейчас её ударит. Ни говоря больше ни слова, он шагнул к двери и повернув ключ, с издевательским полупоклоном распахнул её настежь.

Нара спокойно вышла из кабинета, и подошла к сидевшей на посту Яне.

— Ян, у тебя сигареты есть?

— Ну да.

— Дай штучку.

— Счас. Только покарауль тут минутку. Я из сумки достану. Нам шеф курить запрещает, так мы теперь тихаримся.

— Хорошо.

Получив желанную сигаретку и зажигалку, она чуть ли не бегом припустила к курилке в которой на её счастье никого не было. Руки так дрожали, что прикурить ей удалось лишь с третьего раза. Выкуренная сигарета помогла ей не сорваться в истерику на глазах коллег. Она молча выслушала слова сочувствия и уверения в том что бригаде Серёжи Дегтярёва ей будет даже лучше потому что он «такой милый лапа», не то что этот злыдень Северинцев (с последним Нара была полностью согласна) и наконец — то покинула клинику. Только оказавшись в салоне любимого Моти, она уронила голову на руль и тихо заплакала.

Выплакавшись, она вытерла слёзы и посмотрела на часы. Маша должна была выйти ещё полчаса назад, но почему-то опаздывала.

— Блин, да где её носит? — она достала из сумки трубу.

Ответила Маша почти сразу.

— Мань, тебя там хозинвентарём засыпало что ли, — сердито спросила Нара, — мы сегодня домой поедем или нет?

— Нарусик, ты поезжай одна, хорошо? Я ещё чуток с Евой побуду. Она проснулась и просит, чтобы я с ней посидела. Ты не обижайся, ладно? Я если что — на троллейбусе доберусь.

— Хорошо. Только не очень задерживайся. А то я переживать буду.

— Угу. Пока.

— Увидимся.

Выезжая со стоянки и почти успокоившись, Нара подумала, что всё что случилось сегодня возможно и к лучшему. Что всё закончилось не успев начаться и она почти не успела к нему привыкнуть. Выкини Северинцев такой финт позже, выдирать этого придурка из сердца пришлось бы с кровью. А так… поболит и пройдёт. Не смертельно. Изначально было ясно, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Выехав на центральную улицу, она перестроилась в левый ряд, направляясь к дому родителей. Ей срочно нужны были деньги, чтобы заплатить за ремонт Моти.

* * *

Денис нахохлившись сидел на стуле и обиженно сопел, косясь на коллег.

Коллеги в лице обожаемого напарничка и Вадика Смирнова ржали вот уже пять минут и никак не могли успокоиться.

Вадик смеяться уже не мог и лёжа навзничь на столе только тихо хрюкал. Хохлов икая, вытирал выступившие слёзы. Деня ничего смешного в случившемся не находил, поэтому обижался.

Гомерический хохот у оперов вызвала утренняя вылазка Дениса в адрес.

Мама Дени была человеком дисциплинированным, просыпать ему не позволяла, потому приходил он на работу раньше всех. Сегодня он как обычно явился в отдел ни свет, ни заря и нос к носу столкнулся с дежурившим ночью следаком Лебедевым.

— А, Одинцов! Как ты вовремя! Давай выручай, нужно трупик оформить не криминальный. Бабка из квартиры уже неделю не выходит, запах пошел, соседи звонят, требуют проверить. Сгоняй, а?

— А участковые где?