— М-м-м, такая вкусная, моя сладкая, — мурлыкнул он, целуя в центр ладони.

— Но не съедобная, — улыбнулась она, вырываясь, — так что там насчёт ужина?

— А жаль, что не съедобная, — он плотоядно облизнулся, — я бы тобой полакомился.

— Иди ты, гурман!

— Буду.

— Что?

— Ужинать.

— Тогда я быстро в душ и на кухню. И ты тоже вставай, хватит валяться. Маня может в любой момент прийти.

— Угу. Не выдумывай. К утру бы вернулась Маня твоя.

— Северинцев! Ты опять за своё?! Я ведь и обидеться могу.

— Да пошутил я. Не злись.

— Шутник, блин. Дурацкие у тебя шутки. Живо вставай! Чтобы через полчаса был в кухне.

— Угу, — Саня ухмыльнулся и демонстративно поудобнее подмял подушку.

Когда Нара, через полчаса вошла в комнату, Северинцев спал как младенец, уткнувшись носом в уголок подушки и сбросив на пол одеяло.

— Сань, — позвала она и тихонько потрясла за плечо, — Саша, хорош дрыхнуть, ужин стынет.

— Угу… Тош… накинь ещё пару шовчиков…

— Бедолага! — Нара тяжело вздохнула, — даже во сне операции снятся, — ну что мне с тобой делать? Спи уже, трудоголик несчастный, — она укрыла его и на цыпочках вышла из комнаты, прикрыв двери.

Северинцев появился на кухне только через два часа, когда Нара затаив дыхание увлечённо следила за стремительно разворачивающимися на экране событиями.

— Ну и что это за ужасы мы так вдохновенно смотрим? — его голос заставил Нару подпрыгнуть на полметра. Картинка на экране была пугающей, а вкрадчивый шёпот напоминал ехидный голос Трикстера.

— Фу, напугал! Разве можно так вот подкрадываться?

— Разве можно смотреть такую хрень? — ухмыльнулся он, застёгивая рубашку. — Хотя, вот та девчонка на экране очень даже ничего.

— Это не хрень, а мой любимый сериал. И это демоница, а не девушка.

— Ох, Нара, — Северинцев покачал головой, — прямо детский сад штаны на лямках. По- моему кто-то обещал ужин.

— А по-моему кто-то нагло его проспал. Ладно, садись, я сейчас разогрею, — она поставила ноут на паузу.

Северинцев действительно проголодался, потому что с аппетитом умял немалую порцию, да ещё и добавки попросил.

— Ну и где твоя драгоценная Машуня, — спросил он допивая сливовый компот, — м-м-м, вкуснятина! А ты хорошая хозяйка.

— Спасибо на добром слове. Она скоро придёт, я в этом уверена. Время ещё детское. И не надо вот этих намёков твоих.

— Да какие ещё намёки, господь с тобой! Просто ей завтра на работу.

— Решил поиграть в заботливого папашку? Не стоит. Тебе это не идёт.

— Ты меня ещё слишком мало знаешь, чтобы судить о том, что мне идёт, а что нет. Ладно, поеду я пожалуй, а то мы сейчас поругаемся. А мне это не нужно. У меня к тебе просьба небольшая будет. — Он достал из кармана бумажник и вытащил оттуда несколько купюр, — я некоторым образом виновен в том, что у Маши испортились джинсы. А гардеробчик то у неё и так не ахти. Съезди с ней в какой-нибудь джинсовый бутик, купи ей штаны нормальные. Ну какие ей больше понравятся. И ещё что-нибудь.

— Северинцев, ты серьёзно?

— Более чем. А что? Могу я сделать девочке подарок.

— Вообще-то да, но…

— Что опять про папашку что-нибудь ляпнуть собралась? Лучше не надо.

— Да нет, просто…

— Всё, солнышко, закрыли тему. Это не обсуждается.

— Ну хорошо. Погоди, я сейчас ключи от твоей квартиры принесу. И забери уже ты наконец портфель свой! Он уже по тебе соскучился. И да, забыла, сколько я тебе за машину должна?

— Не тараторь. Давай по порядку: кейс заберу, ключи оставь себе — это запасные, хочу, чтобы они у тебя были. И самое главное — я не позволю своей женщине платить за ремонт машины. Я достаточно обеспечен, чтобы уладить этот вопрос сам. К тому же мастер мой друг, мы уж как-нибудь с ним разберёмся.

— Вот смотрю я на тебя, Северинцев и думаю, ну откуда в тебе столько пафоса? Ведь ты прекрасно можешь быть нормальным мужиком…

— Не будем обсуждать сейчас мою нескромную персону. Я такой какой есть и вряд ли когда-нибудь изменюсь. Знаешь…, когда я был маленьким, моим любимым персонажем был Кай из «Снежной королевы». И я хотя мне уже почти под сорокет, я не теряю надежды, что где-то живёт та самая Герда. А вдруг это ты и есть? Ведь не зря же мне с тобой так тепло. Ну всё, я ушёл. У меня завтра дежурство. Когда освобожусь, не знаю. Так что созвонимся. — Он чмокнул её в щёку и направился на выход.

— Кстати, забываю спросить, откуда у тебя мой номер, — Нара зашла в прихожую следом за ним и прислонилась к стене, держа в руках его кейс, — или это секрет?

— Да какой там секрет! Лиза дала. Как ты думаешь, может отказать ваша старшая ведущему хирургу в такой малости как телефон её подчинённой?

— Да уж.

— Давай, пока, солнышко. Не скучай тут без меня. И за Машкой присматривай.

— Угу.

Нара закрыла за ним дверь и подошла к зеркалу:

— Мда, Нара Андреевна, — сказала она самой себе, — похоже вы не по себе сук срубили. Любовник он конечно супер, но меня уже скоро тошнить начнёт от его апломба.

* * *

Остаток недели у Северинцева судя по всему выдался очень насыщенным. Ибо по словам Маши, его машину к больничной стоянке будто гвоздями прибили и он не вылезал из клиники по меньшей мере двое суток. Звонить сама Нара ему не собиралась, ещё чего не хватало, поэтому просто ждала. В пятницу, её благополучно выписали на работу и тем же вечером они с Машей устроили шопинг. Счастливая до невозможности Манюня, узнав про северинцевский подарок, простила ему все его грехи скопом и больше на него не обижалась.

Позвонил он только в субботу ближе к обеду, тусклым от усталости голосом сообщив, что способен разве только ей сказку на ночь рассказать, и что на большее вряд ли отважится, после таких сумасшедших деньков. Нара отпустила в ответ несколько не обидных колкостей, пожелав ему хорошенько отдохнуть и выспаться. На что Северинцев ответил, что поедет восстанавливаться в деревню к Володьке, пообещав, как — нибудь и её взять с собой.

В понедельник в клинике только и разговоров было о новом волшебном аппарате, который удалось достать Северинцеву. Увидеться им удалось мельком в коридоре. Ни следа улыбки, ни тени теплого взгляда, создавалось впечатление, что они вообще не знакомы. Едва кивнув в ответ на её «здравствуйте», он прошествовал мимо задрав подбородок и Нара, в который раз поразилась способности профессора мастерски перевоплощаться в холодного ублюдка.

Разглядывая завтрашний план, Нара обнаружила, что завтра они оперируют ребёнка. Ту саму Еву, отец которой и достал пресловутый селл-сейвер.

Глава 12

Смирившаяся с неизбежной операцией Ева оказалась тихой и улыбчивой девочкой и Маша быстро нашла с ней общий язык. Она использовала каждую свободную минутку, чтобы навестить свою маленькую подружку и каждый раз, стоило ей только появиться в палате, лицо Евы освещалось такой радостью, что Маша даже немножечко смущалась.

Телевизор, что висел в каждой палате над детскими койками вынесли по настоятельному требованию матери Евы и перед её кроватью был лишь пустой кронштейн. Как объяснила Маше сама Ева — смотреть телевизор Свидетелям Иеговы запрещалось. Зато на прикроватной тумбочке лежала Библия, но Маша ни разу не видела, чтобы девочка её открыла.

Игрушек или кукол у Евы не было — мирские соблазны не одобрялись Свидетелями.

Но Маша не унывала. Вместо игрушек, мультиков и детских книжек, которые тоже были под запретом, она быстро нашла ей занятие, притащив целую кучу карандашей, фломастеров и два больших альбома и Ева с увлечением рисовала. Причём по Машиному мнению, очень неплохо для своего возраста и если бы не мамаша, которую Маня уже заочно возненавидела всей душой за такое издевательство над ребёнком, из Евы в будущем могла бы вырасти неплохая художница. В том, что она будет жить, Маша ни капельки не сомневалась.

Она даже в выходные нашла время, чтобы навестить и ободрить девчушку, которая с каждым днём становилась всё более грустной и Маша понимала — она просто боится.

Когда во вторник утром, Маша зашла к ней, чтобы пожелать ей удачи и хоть как-то приободрить, Ева сидела в своей излюбленной позе на кровати, на коленях у неё лежала закрытая Библия. Она казалось такой маленькой и потерянной, что у Маши сжалось сердце.

Она подсела к ней и погладила по аккуратно причёсанной голове, а затем наклонившись к самому ушку шепнула:

— Ну что ты, Евочка, всё будет хорошо. Вот увидишь! Профессор знаешь какой! Самый лучший в мире доктор! Он всё сделает для того, чтобы ты поправилась! Ты мне веришь?

— Верю, — Ева слабо кивнула и прижалась к ней, — только мне всё равно страшно.

— Я всё понимаю, маленькая моя. Хочешь я буду за тебя молиться? Ты уснёшь и будешь видеть прекрасный сон, пока доктор будет лечить твоё сердечко. А потом ты откроешь глазки, и вот она я! Буду сидеть у твоей кроватки. Тебя ведь потом ко мне в отделение привезут.

Ева слабо улыбнулась:

— Ты наверное ни одной даже самой малюсенькой молитвы не знаешь.

— Почему это? Вот «Отче наш», например, и еще я сама сочинила одну. Повторяю, её на сон грядущий. Только это секрет. Ты ведь не выдашь меня?

— Нет конечно. Ты ведь моя подруга.

В это время дверь открылась и в палату вошла медсестра, везя перед собой каталку:

— Ева, детка, тебе пора. Давай, зайка, на каталочку потихоньку перебирайся.

— Сейчас. Маша, — Ева быстро вытащила из Библии свёрнутый вчетверо альбомный листочек, — это тебе. Только обещай мне, что прочитаешь его, когда меня увезут.

— Хорошо. Ты держись там, малышка! Я буду очень- преочень ждать тебя.

Еву уложили на каталку, и когда вывозили, Маша украдкой её перекрестила, прошептав под нос: