Клянусь, я мурлычу в ответ, забывая о его признании и зарабатывая себе новое прозвище. Будь проклят он и его сексуальность!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Вэс отстраняется от меня, и, несмотря на то, что мы находимся в общественном месте, которое сейчас стало просто размытым фоном, я, опьянённая страстью, хочу только одного — чтобы его губы вновь вернулись на мои. Я уже собираюсь притянуть его к себе, когда понимаю, что звонит мой мобильник. Ох, наверное, это и послужило причиной того, что наш поцелуй прервался.

Я моргаю, а потом начинаю рыться в сумке в поисках телефона. На его экране светится хорошенькое личико Миши.

— Привет, моя любовь, — отвечаю я, отчего Вэс мило хмурится, пока я беззвучно не говорю ему, кто звонит.

— И тебе привет. Чем занимаешься?

— Мы с Вэсом на пикнике в парке. — Миша нисколько не удивилась этому, потому что как только вчера вечером я отвязалась от него, то тут же набрала её и, визжа от восторга, возбуждённо рассказывала ей о мужчине, что теперь рядом со мной. Подруга смеялась, а я была рада тому, что она воздержалась от напоминания, что так и знала.

— О, прости, что побеспокоила. Я очень счастлива за вас обоих. Но у меня есть к вам просьба.

— Ничего страшного. Что случилось?

— Ну, один из моих поставщиков прислал мне билеты на концерт, и я подумала, может быть, вы сходите?

— Круто! А чей концерт?

— В том-то и дело, что я точно не знаю. Мне сказали, что это очень популярная инди-группа, играющая в стиле «нью-эйдж». Вроде бы они называются «The Burning Neptunes», но так как я не смогу пойти, то решила спросить, не хотели бы вы с Вэсом пойти вместо меня и послушать, что они из себя представляют? Если вам их музыка понравится, то тогда я закажу в магазин карты для скачивания их песен.

— А почему ты не можешь пойти? — Я с радостью пойду туда, чтобы помочь Мише, хотя не имею не малейшего понятия о том, захочет ли пойти Вэс, но мне неловко из-за того, что подруга всё пропустит.

— Это всё случилось очень неожиданно, а я уже записалась на онлайновый семинар о лечебном эффекте барабанов. И мне сейчас не компенсируют его стоимость, если я не пойду, к тому же я уже сто лет как хотела этого.

— Если хочешь, я могу пойти на семинар, а ты — концерт?

Миша смеётся почти целую минуту.

— Я очень благодарна за предложение, но уверена на все сто, что тебе не понравится. Это будет слишком для тебя, известной обожательницы всей этой эзотерической белиберды.

— Я могу отличить сарказм, знаешь ли.

— Короче говоря, по-другому никак.

— Ладно, повиси немного, я спрошу Вэса. — Я откладываю телефон и объясняю ему, что Миша нуждается в нашей помощи. — Ты не против? Я бы не хотела расстроить твои планы, если ты уже что-то наметил.

— Пупсик, у меня только один единственный план — отвезти тебя обратно домой, в мою кровать.

— Хм, «пупсик», «котёнок» — я не очень уверена, что хочу, чтобы меня так называли. Словно я какое-то животное.

— Ну… кое-что мне запомнилось в самых мельчайших подробностях — и там было кое-что звериное…

У меня закипает кровь от этих слов. Но, с другой стороны, я совсем не против. Богиня секса побеждает, чёрт побери! Вэс улыбается мне, отлично зная, как действует на меня. — Давай сходим. Я совсем не против. Продлим ожидание.

Я поднимаю телефон к уху и слышу, как хихикает Миша.

— Ты всё слышала, да?

— Ага.

— Класс. — Я вздыхаю и смотрю на Вэса, который лишь ухмыляется и пожимает плечами. — Ну что ж, мы сходим на концерт вместо тебя. Мы только рады помочь, и я уверена, шоу будет потрясающим.

— Хорошо, сейчас я уезжаю из магазина по делам, так что оставлю билеты в твоём почтовом ящике, договорились?

— Отлично, Миш. До скорого. И давай как-нибудь встретимся, да?

— Конечно. Люблю тебя.

— И я тебя.

Я вешаю трубку и поворачиваюсь к Вэсу. Толкаю его на спину, а сама устраиваюсь на нём. Сцепив ладони под подбородком, я смотрю на него сверху вниз с, надеюсь, сексуальной улыбкой.

— Веди себя прилично, — дразнится он. — Дети совсем недалеко от нас.

— Очень смешно. Концерт — это здорово. Я загадала это в своём списке.

— Всё, что я буду делать с тобой, — здорово.

— Могу сказать то же самое и про себя. Если бы я знала, что мы приедем в парк, то взяла бы с собой какой-нибудь корм для птиц. Я всегда кормлю уток, когда прихожу сюда.

— Я тоже. И поэтому у меня с собой есть корм.

— Ух ты, правда? Как мило! Вэс-«плохой» мальчик, покрытый татуировками бармен-байкер с ирокезом кормит уток.

— Очень остроумно. — Он щёлкает меня по носу, а затем осторожно отодвигает, чтобы подняться. Вэс помогает мне встать, и мы вместе складываем покрывала, а потом он достаёт из корзинки птичий корм. И мы идём, держась за руки, к пруду кормить уток. Завидев нас, птицы подплывают ближе, уже зная, что им скоро перепадёт угощение. Мы кидаем им корм и смеёмся над боевыми утками, при этом жалея тех, кто ведёт себя более пассивно, и стараемся сделать так, чтобы им тоже вдоволь досталось.

— Точно такой же пруд был в городке в штате Индиана, где жили мои дедушка и бабушка. Одно из моих самых любимых воспоминаний связано с летом, когда мы ездили к ним в гости. Мой дедушка повёл меня на пруд кормить уток. Я чуть с ума не сошла от восторга и пыталась погладить их, но они разбегались от меня. Дедушка увидел, как сильно я этого хотела, приманил одну из уток, чтобы я смогла подержать и погладить её. — Я улыбнулась своему воспоминанию. — Это одно из самых любимых воспоминаний о дедушке, который умер, когда я была ещё ребёнком.

Не сказав ни слова, Вэс внезапно начинает бегать, словно сумасшедший, пытаясь поймать для меня утку. Они, в ужасе крякая и хлопая крыльями, разбегаются в разных направлениях. Я хохочу как припадочная. И вот посреди всего этого хаоса я с пугающей ясностью понимаю, что влюбилась в него. Раздумывая над его реакцией, если он узнает о моих чувствах, я ощущаю бабочек в животе, а моё сердце вот-вот разорвётся от переполняющих его эмоций. Я просто стою и смотрю на Вэса, почему-то нисколько не удивлённая своим открытием. Он само совершенство. Кто бы не влюбился в него?

Чудесным образом Вэсу удаётся схватить одну из уток за хвост, он прижимает её к себе, держа за ноги, а потом протягивает мне.

И вот я стою в парке, в руках у меня поразительно бойкая и до смерти напуганная утка, а на лице огромная улыбка, и сердце настолько переполнено любовью к этому мужчине, что я не знаю, куда её девать. Вэс вытаскивает свой сотовый и делает несколько снимков.

— Для моей новой заставки, — объясняет он, а затем смеётся, когда утка начинает вырываться и кусает меня за руку, потому что хочет, чтоб её отпустили. Взвизгнув, я почти роняю её, но Вэс спасает её от падения и помогает мне поставить птицу на землю.

Чуть позже мы возвращаемся к машине, снова держась за руки, и я понимаю, что это один из самых лучших дней в моей жизни за последнее время. И он ещё даже не закончился.

***

Мы как раз успеваем вернуться домой, забрать из почтового ящика билеты и отправиться на концерт. Он проходит в одном местечке в центре города, где всегда играют известные группы, когда приезжают в наш город. Это район развлечений, где полно баров и клубов.

Вокруг нас кипит ночная жизнь, когда мы паркуем машину и идём по улице, направляясь к большому зданию из коричневого кирпича, где будет проходить концерт. На одном перекрёстке мы проходим играющего за деньги гитариста, чей бархатистый голос проплывает мимо нас. Люди останавливаются послушать его. На другом перекрёсте печальную мелодию играет саксофонист, закрыв глаза, словно каждая нота выходит прямо из его сердца. Я бросаю обоим по несколько долларов, и Вэс одобрительно сжимает мою руку.

Мы заходим внутрь концертного зала и протягиваем наши билеты контролёру.

— Ваши места во втором ряду, в секции «А». Идите прямо. А потом в те двери и направо, — указывает нам дорогу пожилой мужчина с козлиной бородкой и круглым животом, — там спуститесь в самый низ. Если нужна будет помощь — спросите, и кто-нибудь подскажет вам правильную дорогу.

Мы благодарим мужчину, на что он отвечает: «Да прибудет с вами мир», а затем направляемся в указанную сторону.

— Хочешь чего-нибудь? — спрашивает Вэс, показывая на торговые автоматы.

— Нет, спасибо. А ты?

— И я ничего не хочу. В любом случае, если мы передумаем, я всегда смогу вернуться сюда и купить нам что-нибудь.

Мы идём к нашим местам, и я впечатлена их превосходным расположением. Миша расстроится, что пропустила такое. Мы усаживаемся, почти провалившись в мягких и удобных креслах, и я оглядываюсь по сторонам. Пока ничего захватывающего. Сцена впереди завешана огромным красным занавесом. Ничего не видно.

И это немного странно, как и то, что огромный экран выключен, отсутствуют постеры, афиши и рекламные плакаты.

Рассмотрев зрителей, я начинаю чувствовать себя немного не в своей тарелке. Наша с Вэсом одежда, кажется, не соответствует мероприятию. Многие тоже одеты в джинсы, но очень узкие, и вид у них потрёпанный. Почти все мужчины в брюках, остальные — в полиэстеровых костюмах-тройках. Вместо футболок большинство одели кожаные или замшевые жилеты с бахромой. Мужчины в широких рубашках с кричащими принтами расстегнули их до середины груди. На ком-то одеты брюки-клёш; на женщинах — юбки любой длины: мини, миди и макси, или вязанные платья с запахом, а в волосах — цветы, и у многих высоко начёсанные чёлки. Несколько мужчин завязали свои длинные волосы в низкие хвосты. И мужчины, и женщины обуты в обувь на платформе, высотой от пяти до десяти сантиметров. Судя по всему, они не в курсе, что сейчас двадцать первый век, а не год тысяча девятьсот семьдесят седьмой.

А может быть, это мы не в курсе чего-то. Может, у концерта какая-то тематика. Тогда бы это всё объяснило. Когда я делюсь этим с Вэсом, он пожимает плечами, также неуверенный в том, что здесь будет происходить. Но, кажется, по счастью, его это ничуть не смущает.