— Теперь все будет хорошо. Только если ты останешься в постели!

— Я останусь в постели только в том случае, если ты будешь ночевать рядом.

— А ты знаешь толк в шантаже, Ева!

Нежный поцелуй закрыл мне рот как раз в тот момент, когда я собиралась возмутиться. И возмущение прошло, обиды испарились, сердце успокоилось.

Впервые в жизни я почувствовала такое чистое счастье, что чуть не умерла на месте. А когда поняла, что не умерла, обняла мужа за шею и отдалась вся без остатка поцелую.

Эпилог

Двойная свадьба — это сознательный выбор.

Двойная свадьба — это двойные, а то и тройные волнения.

Двойная свадьба в доме, выездная, с дофигиллионом гостей… Это нервотрепка. Особенно, когда невесты капризные донельзя, женихи норовят тяпнуть по сто грамм до церемонии, а нянька постоянно упускает одно из твоих обожаемых чад, и хотя бы один из троих моих сыновей постоянно просится на ручки или цепляется за ноги.

— Этот поднос на фуршетный стол! Шампанского мало, несите еще, вон там гости не охвачены!.. Никитка, подожди, мама занята, солнышко!

Подхватив сына на руки, я поискала взглядом няню. Не нашла. Зато мне попался Данила. Сунув ему Никиту, я зашипела:

— Где твоя мама? Пусть поможет, видишь же, Настя не справляется!

— Давай ее уволим, — весело предложил муж.

— Щас-с-с! Два раза я уволю Настю, ага! Слушай, не трепи мне нервы, я пытаюсь сделать из этой свадьбы праздник!

— Все, мы испарились, — Беркут поудобнее усадил малыша на локте и спросил у него: — Пойдем поищем Лешу и Славика?

— Да! — серьезно ответил Никитка.

Они исчезли в саду, а я выдохнула. Посмотрела на бокалы шампанского, которые официант составлял на поднос. Боже, я бы сейчас выпила… Один. Маленький бокальчик… Чтобы расслабиться. Но фиг там. Нельзя. Ни граммулечки!

Вдох-выдох. Еще вдох.

— Лена! Что там с тарталетками? Их привезли или забыли?

— Привезли, Ева Станиславовна! Только не с семгой, а с форелью…

— Убью гадов! — простонала я. — Ладно, неси, ругаться буду потом. Где музыка, что случилось с музыкой?

Этот вопрос был уже не Лене. Он был риторическим. Музыка смолкла, слышалось только нелепое чваканье из колонок. Я развернулась на каблуках и побежала к установке в сад. Но меня поймали на полпути и прижали к мощной груди. Всполошенная таким насилием, я попыталась вырваться, но смех Дашки привел меня в сознание. Подняв глаза, поймала широкую улыбку зятя:

— Ева! Успокойся и прекрати метаться из стороны в сторону!

— Музыка, — пробормотала я. — Надо запустить музыку.

— Сейчас все будет. Дядя Рома уже пошел смотреть, что там у них стряслось.

— Ему не положено! Он же жених!

— А ты не распорядитель, Ева. Возьми шампанского, расслабься! — Дашка освободила меня от объятий Влада и сунула в руку высокий бокал. Я вздохнула и покачала головой:

— Нет, не надо. Слушай, ты устроила мне грандиозную свадьбу, Даш, вот это все, — я обвела рукой гостей, столы, увитую розами беседку, — самое малое, что я могу для тебя сделать!

— Ты уже сделала для меня все, что нужно, — с усмешкой золовка взяла под руку мужа и прижалась к нему, положив голову, увенчанную изящной диадемой, на широкое плечо. Влад обнял ее за талию, кивая:

— Это просто свадьба, Ева. Мы могли бы потихоньку расписаться, и все…

— Глупости! — отрезала я. — Каждой девочке нужна шикарная, идеальная свадьба! Забери свое шампанское! Я должна проконтролировать…

— Где Данила? Даня! Ты где?! — выкрикнула Дашка. — О, Катюня! Забери эту сумасшедшую и напои ее! Лучше всего коньяком!

Вторая золовка рассмеялась и, подхватив меня под белы рученьки, поволокла к столам:

— Евка, сейчас мы с тобой тяпнем и дерябнем!

— Не буду я дерябать! Мне нельзя! — в отчаянье я попыталась извернуться и сбежать, но Катерина явно занималась классической борьбой в своей Швейцарии, потому что захват у нее был вполне профессиональным. Меня подтащили к одному из столиков, усадили и сунули в руку стакан яблочного сока. Потом Катя села на соседний стул и вопросила с любопытством:

— Ты что — опять?

— Опять? — не поняла я.

— Опять беременна?

— Тише! — шикнула я. — Никто еще не знает!

— О-о-о! — сказала она и прошептала: — О-о-о! А сколько?

— Недель? Пять…

— Сколько детей, балда!

Я выдохнула, как будто должна была выпить стакан водки, и проглотила сок до дна. Отдышавшись, сообщила:

— Катерина, ты сама балда. Это раз. Один. Это два.

— Что один?

— Один ребенок. Или одна. Ребенка… Ой, нет, девочка. Ну ты меня поняла.

— Я поняла. Точно один? Одна?

— Точно! Я переспросила три раза.

— Три! — фыркнула Катя и покатилась со смеху. — Три! Ты поняла, да? Три, ой не могу!

— Дура!

— Прости! Просто… Ну я представила выражение лица моего братишки!

— Он любит детей… — сказала я, но получилось слегка неуверенно. С тройняшками Данила был замечательным отцом: он всегда слушал их лепет, учил играть в футбол, а когда они были поменьше, менял памперсы и помогал нам с няней купать мальчишек. Но прошло уже два года, и мы никогда не заговаривали о других детях. Быть может, он не захочет еще одного ребенка?

Ох…

Но ведь уже поздно. Теперь уже совершенно точно поздно. Даже если аборт можно делать до двенадцати недель, я не собираюсь его делать. Но Даниле нужно сказать. Прямо сейчас, вот прямо в эту самую секунду!

— Извини, Кать, мне надо… найти Данилу.

Я поднялась и, поставив стакан на стол, пошла в глубину сада.

Муж разговаривал со второй парой сегодняшнего дня. Этих двоих я любила самой нежной любовью, какой только можно любить тетушку и дядюшку. Когда родились тройняшки, сочтя, что моей мамы и сестер Данилы будет недостаточно, в дом переехала из Лисьего носа Полина. Она принесла с собой командный голос, кота Кутузова и великолепный бюст шестого размера, потеснив с постамента всех на свете и даже дядю Рому. Этот последний сдался сразу, бесповоротно и безоговорочно, как щенок, который плюхается на спину, выставляя пузо и дрыгая лапками в воздухе. А вот Полина не распознала в нем родственную душу с первого взгляда. Дяде Роме пришлось обхаживать женщину почти два года — цветочками, вкуснейшими пирожными и роскошными пирогами. Полина не сдавалась — готовить она и сама умела! В доме развернулась кулинарная война, и мы начали неотвратимо толстеть.

Но дядя Рома выиграл битву яблоками, фаршированными творогом с орехами. В одном из яблочек было спрятано кольцо. Пошлость неимоверная и китч, но Полина пришла в восторг. Теперь она красовалась в невероятном серебристом платье фасона балахон, затмевая даже Дашку. Фаты не было — «возраст уже не тот», и волосы были уложены наверх, а в них сияла прелестная заколка-брошь с бриллиантами — наш с мужем подарок на свадьбу. 

Когда я подошла, Полина оживилась и протянула руки:

— Евочка, иди сюда, я тебя расцелую, девочка моя! Какое торжество, какой прием! Никогда на такой не рассчитывала!

— Ну что вы, Полина, — я смущенно обняла экономку. — Вы его заслужили как никто другой!

— Сядь, деточка, отдохни немножко. Ты ж с самого утра вертишься, как белка в колесе.

Я махнула рукой:

— Рано еще отдыхать.

— Так все уже работает без тебя, смотри.

Она обвела широким жестом сад. Я тоже огляделась. Гости вроде бы довольны. Фотозону только надо поправить — что-то криво стоит. И блюда пустеют… Надо сбегать на кухню и посмотреть, что там осталось из привезенного кейтеринговой фирмой…

— Еще свадебные торты…

— Сядь, сказано! — строго велела Полина, и я села. Ее командный голос заставлял даже тройняшек держаться прилично, что уж говорить о взрослых! Данила рассмеялся:

— Полина, пожалуйста! Не сегодня!

— Да ладно вам, — улыбнулась женщина, и в ее глазах заиграли такие же искорки, как и в бриллиантах на заколке. — Я вас всех люблю и видеть не могу, как Евочка убивается с этой организацией!

Дядя Рома фыркнул и увлек жену на танцпол, тем более что музыка уже играла вновь и играла томный известный медлячок. Я выдохнула и дернула Данилу за рукав пиджака:

— Мне надо с тобой поговорить. Кстати, а где мальчики?

— Настя повела их умыться и переодеться. Что случилось?

У Беркута был встревоженный вид. Я покачала головой:

— Ничего не случилось. Нет, конечно, случилось, но… Ну, не то чтобы прямо случилось…

— Все понятно. Все абсолютно ясно и четко, золотце!

— Подожди ты… Мне надо найти слова.

— Ты меня пугаешь, Ева.

— Бойся, бойся, так и было задумано! — нервно рассмеялась я, выискивая сок на столе. Его там не оказалось, и я махнула рукой официанту: — Принесите мне стакан яблочного сока, пожалуйста!

Он кивнул, отходя, и я снова посмотрела на мужа. Данила присел на корточки напротив меня, спросил:

— Так что случилось?

— В общем, — я запнулась, — ну, я ездила в фирму по организации свадьбы… И заехала в клинику. Помнишь, неделю назад?

— Помню. Ты заболела? Говори же!

— Я заехала в клинику к Ирине.

— К Белой? Гинекологу? Ева, ты меня сейчас всерьез пугаешь!

— Успокойся, все не так страшно. Я просто хотела УЗИ…

— Зачем?

— Я делала тест… Он оказался положительным. И я хотела узнать… Ну, сколько…

— Сколько чего?

— Кого! Оказалось, всего один. Это хорошая новость.

— А плохая? — на автомате спросил Беркут, а потом до него дошло. — Один ребенок?

— Да.

— Ты беременна?

— Да.

Данила замолчал. А у меня сердце ухнуло в пятки. Четвертый ребенок… Мы договаривались, что мальчишек нам хватит, что их надо воспитать, что я буду учиться. Мы не договаривались на четвертого. Тем более, что тройняшки еще маленькие, совсем маленькие!