– Твой титул выше, – сказала она.

– А я-то думал, ты хочешь сказать мне нечто более приятное! – воскликнул маркиз. – Лукавое создание!

Леди Брэндрейт вывернулась из его объятий и с дерзкой улыбкой выбежала из гостиной. Почти сразу она услышала за собой его шаги. В тесных, заставленных мебелью комнатах нелегко было бежать в пышном платье, надетом поверх шести нижних юбок. Красная гостиная, приемная в синих, красных и золотистых тонах, затем столовая, галерея…

Когда женщина достигла двери в малую гостиную, на плечо ее легла тяжелая мужская рука.

Попалась!

Обняв жену, маркиз поцеловал ее с такой страстью, что она не могла ни дышать, ни ему сопротивляться. Какое счастье, что после двадцати четырех лет супружества муж так ее любит. Если б только не странное недомогание, развившееся у нее последнее время… но пока не стоит об этом думать.

Маркиз не спешил разжать объятия.

– Как это время совсем не тронуло твои прекрасные волосы? Моя любимая женушка, ты мне так же мила, как в тот день, когда я проиграл скачки Шелфорду. Ты была в зеленой шляпе, украшенной красными вишнями, и в зеленом шелковом платье. Я говорил тебе когда-нибудь, что проиграл, потому что никогда в жизни не видел никого прелестнее?

– Сотни раз, любовь моя. – На сердце у нее стало тепло от такого обожания. После стольких лет лорд Брэндрейт был все еще хорош собой, хотя вокруг глаз затаились морщинки, особенно заметные, когда он улыбался, а густые темные волосы были тронуты на висках сединой. Он был замечательным мужем, лучшего желать нельзя. Жизнь маркизы была вполне счастливой. Ее заботило сейчас только одно, чтобы ее дочери были так же счастливы в семейной жизни.

Она снова вернулась мыслью к Лонстону и такому странному наряду Александры.

– Почему ты хмуришься? – спросил муж. – Беспокоишься о нашей дочери?

Эвелина кивнула:

– Что, если он разобьет ей сердце?

– Тогда его запорют плетьми, – улыбнулся он.

– Нет, я серьезно. Я не хочу, чтобы моя любимая дочь… чтобы ни одна из моих дочерей не страдала от безразличия человека, у которого одна цель – обольщать женщин.

– Я уже сказал, что должен поближе познакомиться с Лонстоном, чтобы убедиться в серьезности его намерений в отношении Александры. Но, помимо всего, Купидон иногда по-своему распоряжается нашими сердцами. Если мне не изменяет память, у нас с тобой тоже все начиналось непросто.

– Да, – медленно произнесла леди Брэнд-рейт. – Да, но посмотри, каким успешным оказался наш брак.

– Кстати, об успехе нашего брака – не хочешь ли подняться наверх? – Он теснее прижал жену к себе и поцеловал за ухом.

– Как, сейчас? – Она высвободилась из его объятий, огорченная и раздосадованная тем, что вынуждена сопротивляться желанию мужа из-за своего непонятного недомогания. Леди Брэндрейт не понимала своего состояния, но с каждым днем ей становилось хуже, и, пока она не узнает, в чем дело, придется держать супруга на расстоянии. – Я очень занята. В три часа придет архитектор. – Она лишь теперь заметила, что все еще держит в руках письмо. – Да, ты не поверишь, но Аннабелла и Шелфорд приедут на Рождество.

– Я в восторге, – отвечал маркиз, слегка сдвинув брови. – Эвелина, я разделяю твои чувства по поводу их приезда, но почему ты вот уже третью неделю сторонишься меня? Это на тебя не похоже. Ну вот, теперь ты расплакалась! Я не хотел тебя обидеть. Только… только мне казалось, что ты разделяешь мои чувства.

– Я не плачу! – всхлипнула леди Брэндрейт. – Дай мне только немного времени. В последние дни я… мне нездоровится.

Ну вот она и выложила правду!

– Любимая! – Взяв жену за подбородок, маркиз легонько приподнял ее голову, заглянув в глаза. – В чем дело? Скажи! Ты должна мне сказать.

Она положила руку ему на плечо.

– Ничего, я уверена, что ничего, только прошу тебя быть снисходительней и терпеливей со мной.

– Ты советовалась с врачом?

Она покачала головой.

– Эвелина, ты должна показаться врачу!

Она уткнулась лицом ему в грудь. Очки у нее съехали набок. Она и не подозревала, насколько озабочена своим состоянием, пока не увидела тревогу в глазах мужа.

– Ты прав, – проговорила она сквозь слезы.

– Я требую послать за врачом немедленно!

– Пожалуйста, я только хочу видеть доктора Ньюки, – прошептала леди Брэндрейт. – Он не только знающий, но еще добрый и чуткий.

– Хорошо, пусть это будет доктор Ньюки, – отвечал маркиз, обнимая жену.


***

Александра услышала шум – какой-то странный скрежет или царапанье. Она хотела было встать с обитой алым бархатом софы и выяснить причину этого шума – но ведь Лонстон мог вот-вот войти! Прошло уже четверть часа с той минуты, как дворецкий Катберт весьма церемонно пригласил ее войти в просторный холл замка Перт.

Когда карета въехала во двор замка, Лонстон на своем великолепном вороном жеребце поскакал навстречу по усыпанной гравием дорожке. И лошадь, и всадник были в грязи, так как дождь, уже сутки ливший в окрестностях Ситвелла, превратил дороги в кашу. Брызги грязи были даже на лице Лонс-тона.

Александра подумала, что прогулка верхом придала блеск его глазам и мягкость улыбке, чего не замечалось у него в лондонских гостиных. Выразив подозрительное удовольствие при виде гостьи, он пригласил ее расположиться в большой гостиной, где обещал присоединиться к ней, как только приведет себя в порядок.

И вот Александра сидела теперь сама не своя, сжав руки на коленях и прислушиваясь к странным звукам. Решимость ее слабела с каждой секундой.

Глубоко вздохнув, она огляделась. В северной гранитной стене замка были три окна, завешанные алыми бархатными портьерами на тяжелых бронзовых кольцах. Из окон открывался прекрасный вид – Александра уже трижды изучила его с момента своего приезда – на отдаленные крыши Ситвелла, расположенного за холмами. По другой стене был огромный камин, перед которым располагались напротив друг друга две одинаковые софы красного дерева с резными ножками. Они были обиты алым бархатом, в тон портьерам. На них были разбросаны пуховые подушки в темно-зеленых бархатных чехлах, вышитых золотом.

Просторная гостиная была убрана довольно скромно по современным меркам: два кресла красного дерева с высокими спинками, три обитых красным и зеленым шелком мягких табурета, несколько трехсвечных шандалов. Завершали убранство фортепьяно розового дерева, полированная арфа и несколько столиков, которые украшали вазы с листьями папоротника.

Александре все это понравилось. Она особо отметила отсутствие всяких излишеств, которые наполняли дома ее знакомых. По ее мнению, комната, где каждый дюйм заставлен тяжелой мебелью и завален массой мелких предметов, могла только действовать на нервы.

Взглянув на старинные часы на каминной полке, девушка увидела, что прошло еще пять минут. Она все еще прислушивалась, не раздастся ли снова этот странный шум.

Александра затаила дыхание.

Вот, опять!

Казалось, по каменному полу волокли тяжелый сундук, только на этот раз звук послышался ей за дверями гостиной! Уж не несет ли что-то Лонстон?

Любопытство вкупе с досадой от долгого ожидания одолело ее, и, повинуясь непостижимому порыву, она встала и подошла к резной дубовой двери.

Там девушка постояла немного. Сердце у нее билось так сильно, что его стук отдавался эхом в ушах. Что она увидит, если откроет дверь? Или кого? Энтероса?

Собравшись с духом, Александра взялась за бронзовую ручку и, сильно потянув, распахнула дверь. Перед ней открылась пустая приемная, отделанная, по контрасту с гостиной, золотистым бархатом и пестрыми обоями с золотыми и красными цветами.

Может быть, царапанье ей только послышалось, или Энтерос снова принялся за свои проделки?

Подозрительный шум раздался снова, но на сей раз справа. Александра не могла устоять перед искушением обнаружить его источник. Миновав два поворота, она оказалась в холле. По обеим его сторонам полированные лестницы вели на второй этаж, а справа от парадной двери длинная галерея тянулась к узкой лестнице, по которой, вероятно, можно было подняться в башню.

Остановившись посередине холла, Александра ждала, куда поведет ее дальше загадочный звук – в башню, на второй этаж или в дверь прямо перед ней, ведущую в комнаты нижнего этажа. Она внимательно прислушалась. В замке было тихо. Слышался только негромкий смех прислуги где-то в конце галереи.

Перед ней, с обеих сторон двери в комнаты первого этажа, стояли сверкающие рыцарские доспехи. Из этой двери и раздался снова шум.

За годы жизни в Роузленде Александра ни разу не бывала в замке Перт. Предыдущий его владелец, мистер Редфут жил отшельником и пресек все попытки ее родителей с ним познакомиться. Она не знала расположения комнат старинного здания и чувствовала себя крайне неуютно в его гранитных стенах.

Подойдя к двери, девушка заглянула в коридор. Страх и желание вернуться в безопасную обстановку гостиной охватили ее, но таинственный шум манил дальше. Что побуждало ее идти вперед вместо того, чтобы вернуться? Отвага или просто глупость?

Несмотря на одолевавшие Александру сомнения, она вошла в коридор и увидела в конце его дневной свет. Коридор упирался в маленькую комнату, где стоял только стол, а на нем – высокая масляная лампа. Налево из этой маленькой комнаты шел еще один коридор. Куда он вел, она не могла себе представить. Справа была дверь в еще одну комнату, продолговатую, с двумя окнами – одно вполне обычное, другое представляло собой витраж. Из этой комнаты была дверь в еще один коридор, в конце которого маленькая лестница вела скорее всего в подвальные помещения. Своей планировкой замок напоминал крольчатник.

Войдя в продолговатую комнату, Александра подошла к витражу. Там был изображен средневековый герб – янтарные львы в верхней левой и нижней правой части, а в верхней правой и нижней левой – белые кресты на голубом фоне. Витраж был прекрасен, особенно львы из десятков кусочков стекла в свинцовом переплете.