Кира Шарм - Проданная

— Полагаю, он и разорил твоего отца. Проводил за его спиной разные схемы и махинации. Беда в том, что Лев и не проверял ничего за ним. Доверял безоговорочно. А в нашем мире, как показывает жизнь, верить никому нельзя. Особенно тем, кто ближе всех.

Сжимаю и разжимаю руки. Начинаю уже догадываться.

— Да, он не просто его разорял. Он потихоньку все переводил на эти фирмы, что на тебя записаны. И кровь твоего отца, скорее всего, тоже на его руках.

— И… Что делать?

Отгоняю от себя глупую сентиментальность. В этом мире, ей и правда поддаваться нельзя. За маской благожелательности чаще всего скрываются монстры. Я уже хорошо успела это рассмотреть.

— Игнатьев хорошо прячется. И, как ты понимаешь, на курок нажимал не он, а нанятые им люди. Пока фирмы оформлены на тебя, ты в опасности. Стас предлагает переписать их на него, пока он ищет самого Игнатьева. И поверь. София. Он — найдет.

Пожимаю плечами.

Думать сейчас о деньгах, о прибыли?

Глупо.

Нельзя потерять и жалеть о том, чего и не было никогда, о чем не знала.

Все мысли только про Стаса.

А ведь он спас мне жизнь, подставил себя под удар! Наверняка те, кого наняли — профессионалы, которые бы не промахнулись!

Вот и сейчас он снова берет удар на себя, предлагая переписать на него эти чертовы фирмы!

Как я могла думать, что он монстр?

Нет.

Он рыцарь. Самый настоящий. Даже больше, чем я себе представляла когда-то в своих наивных девичьих мечтах!

Снова и снова Стас Санников вытягивает меня из омута, в котором я давно бы потонула, из воронок — бешеных, захлестывающих! И каждый раз они все страшнее и мощнее.

— Конечно, — киваю. — Я подпишу. Все.

По-хорошему, я бы плюнула. На фирмы эти, на деньги.

Без них вполне можно прожить, и счастья они на самом деле никакого не приносят, — о-о, жизнь довольно жестко научила меня этому!

Только я знаю Стаса. Он не подарит никому и ничего. Тем более, тому, кто стрелял. В меня, в него — уже неважно.

— Давайте бумаги.

— Вот так? Так просто? Даже не спросишь, какие там обороты и сколько тебе принадлежит?

Густая черная бровь летит вверх.

— Да, — решительно киваю. — Все эти деньги и фирмы — не стоят жизни. Ни моей, ни Стаса. Ничьей жизни, Роман. Разве что, кроме жизни того, кто из-за них убил отца, уничтожил почти нашу семью. Но Стас же не отступиться.

— Стас никогда не отступается. — и снова эта странная усмешка. И взгляд, что прожигает до нутра.

— И, как я думал, никогда не ошибался до этого времени. Но теперь вижу, что и здесь он не ошибся. Ты и правда — настоящая королева, София. А я думал, таких не бывает.

Заливаюсь краской.

Не от смущения. От радости какой-то дикой, что разливается в груди.

Стас говорил обо мне со своим лучшим другом!

А, значит, ему вовсе не все равно!

И все, что я успела себе надумать за все это время — полная ерунда!

Он просто особенный. Непростой. Очень специфический. Наверняка не хотел просто, чтобы я видела его больным. Ну, и потом — не хотел размягчаться в отношениях, пока не выяснит, откуда исходит угроза. В этом как раз весь Стас. Его натура.

Подписываю тут же, не читая, когда передо мной на стол Роман выкладывает бумаги.

— Кстати. Твоя сестра.

Вся подбираюсь.

Нет за это время я вовсе не забыла ни про Машу, ни про маму. Только вот с ними, как и со Стасом, неизменно не было связи.

— Ей сделали операцию на следующий день, как ты появилась в этом доме. Стас в тот же вечер отправил их в клинику. Клиника закрытая, небольшая, но самая лучшая. Она в горах, поэтому связи там нет.

— И… Как она? — сердце безумно, бешено колотится, выскакивая из груди.

— Операция прошла успешно. Идет на поправку. Скоро будет дома, скорее всего. Пара недель.

Буквально падаю на спинку стула, чувствуя, как наконец-то спадает все то напряжение, которое держало меня все последнее время.

Наконец можно на самом деле расслабиться! И жить!

А ведь ничего, ни слова мне не сказал!

Хотя…

Мы вообще тогда не умели разговаривать…

— И еще. Стас выкупил ваш дом. Теперь он оформлен на твое имя, София.

— Как? — поверить не могу!

И, несмотря ни на что. я безумно этому рада! Даже не ожидала, что это заставит меня так радоваться!

— Его ведь выкупил Ефимов! И ни за что бы не продал из-за своих амбиций стать выше отца и завладеть тем, что ему принадлежало!

— Поверь. Стас может быть очень убедительным. Настолько, что вряд ли кто-то ему откажет. Даже если он захочет чью-то почку. Я, по крайней мере, таких, чтоб отказали, еще не видел.

Ну да. Мне ли не знать, каким он может быть?

— На твоем счету, София, очень приличная сумма.

Роман показывает мне бумаги, он которых я замираю. Действительно, сумма не просто приличная. Скорее уж, неприличная! Стас что — таким образом решил компенсировать мне стоимость этих фирм? Неужели думает, что я ему не доверяю?

— Это… Слишком…

Бормочу, понимая, что бессмысленно. Со Стасом надо разговаривать, а не с его другом.

— Здесь хватит на долгую безбедную жизнь. София, — слишком резко перебивает меня Роман. — Ты можешь вернуться в свой дом. И вести прежний образ жизни. Поверь, перед тобой снова откроются все прежние двери, а, может, даже больше. Можешь уехать за границу, плюнув на все здесь и жить там, ни в чем себе не отказывая.

— Но…

Что-то я уже совсем ничего не понимаю. А Роман снова отворачивается к окну.

— тебе больше ничего не угрожает, мы скоро опубликуем информацию о том, что фирмы принадлежат Стасу. Можешь жить абсолютно свободно и без страха, не оглядываясь через плечо.

— Но…

— Стас вернется завтра вечером. До этого времени ты можешь собраться и переехать из его дома. Больше ты ему ничего не должна. Ты свободна, София.

— Это Стас сам просил мне передать?

Сжимаю кулаки так, что белеют пальцы.

— Да. Сказал передать, что все свои обязательства перед ним ты выполнила. Он тебя больше не держит. Ты ничего ему больше не должна. И совершенно свободна.

Замираю. Сказать ничего не могу. Его слова превращаются в голове в какой-то странный гул.

— Ну, мне пора, — Роман поднимается, снова заполняя своим огромным телом весь кабинет. — Рад был познакомиться, София.

Только киваю, глядя перед собой невидящими глазами.

Он меня отпускает?

Как?! Как же так?!

А все его слова тогда, после нашего первого раза? О том, что не отрывался бы от меня, снова и снова выбивая это мое «хочу»?

А как же все те слова, которые все это время стучатся в моем сердце? И только ждут, когда я смогу сказать их Стасу?

Хлопает дверь.

Я остаюсь в огромном доме одна.

Только теперь, вот сейчас впервые — я вдруг здесь одна по-настоящему.

Потому что все это время вместе со мной здесь незримо присутствовал Стас.

А теперь его нет.

Исчез. Испарился. Оставив меня в полнейшем одиночестве своей чертовой свободой!

Сжимаю виски, бессильно опуская руки на стол.

Что я должна делать теперь? Как поступить?

Тишина оглушает. Как и боль от того, что Стас меня буквально вышвыривает из своего дома.

Даже не поговорив. Даже не попрощавшись. Не сказав напоследок пусть даже слов о том, что я ему больше не нужна.

Даже если так. Даже если эти слова прострелят мое сердце навылет.

Нет, — решительно поднимаюсь, приняв окончательное решение.

Пусть Санникову удалось меня купить, но откупиться от себя вот так, — я ему не дам! Пусть посмотрит мне в глаза и скажет то, что чувствует! Но скажет сам! Лично!

И я… И я, возможно, ему тоже все скажу…

Потому что те слова, что поселились в моем сердце, распирают грудь.

Скажу. Даже если они ему и не нужны.

Стас

Как в замедленной съемке.

Вижу вспышку, и даже не думая, прикрываю ее.

Валю на землю, падая сверху, прикрывая своим телом.

Секунда, — а как будто вечность. И словно вся жизнь перед глазами проносится.

И эта, другая вспышка, — не выстрела, не перед глазами, — прямо в сердце.

Вдруг ослепляет.

Потому что в один миг понимаю. То, что держу сейчас в руках, что обхватил, судорожно вцепившись и прикрываю собой, София, — самое, блядь, ценное, что есть для меня в жизни! Единственное и самое главное, что в ней для меня существует!

Она.

Ради нее я готов на все.

Готов умереть вот сейчас, лишь бы осталась жить.

Блядь.

Как я раньше не понимал, не видел?

Думал, что хочу ее до одури! Все во мне маленькая принцесса взрывала! Все внутри, крышу рвала и до хруста зубов, до скрежета ее хотел!

Ни хера.

Это не страсть.

Я, блядь, оказывается, люблю ее! Не просто, не сейчас, не из-за восхищения и того, как одуренно мне с ней было в постели. Какая сумасшедшая, пьянящая принцесса на вкус. Как хочется пробовать ее — снова и снова, не отрываясь. Чувствуя, как ведет, как пьянею, до одури безумной пьянею от нее. И оторваться не способен. И каждый раз все больше хочется…

Ни хера.

Я люблю ее с первой нашей настоящей встречи.

Еще тогда, с того самого озера, в котором она умудрилась утонуть!

Уже тогда в сердце впилась своими ноготочками маленькими. Своим дыханием. Румянцем на розовых щеках. Улыбкой этой — такой нежной, будто по сердцу проехалась. И вкусом губ своих — таким же сумасшедшим медовым, как и ее глаза.

Тогда уже туда проникла. Забиться по-другому совсем его заставила.