Лорд Фулборн повернулся к своим спутникам, как бы спрашивая, не следует ли вмешаться. Оскорбления не прекращались; лорд Фулборн встал и спросил:

— В самом деле, Блэйкни, есть ли в доме что-нибудь на продажу?

Эйлида сообразила, что он купил бы любую, вовсе не нужную ему вещь.

Чей-то голос перекрыл общий шум:

— Покажите нам что-нибудь, стоящее тех пятнадцати тысяч фунтов, которые он нам задолжал!

Эйлида стиснула руки так, что побелели костяшки пальцев.

Казалось, каждый из собравшихся выкрикивает бранные слова в адрес графа. Невозможно было отличить одно слово от другого, но звучали они все более злобно.

Графу только и оставалось, что стоять перед распоясавшимися лавочниками и смотреть на них с саркастической усмешкой, выражая таким образом свое презрение.

Тем временем какой-то мужчина направился с дальнего конца зала к тому месту, где стоял Дэвид. Он подошел совсем близко, но граф его не замечая. Первым обратил на него внимание лорд Фулборн и сказал соседу:

— Да это же Уинтон! Что он здесь делает?

Эйлида смотрела на незнакомца с удивлением. Он не обменялся рукопожатием ни с ней, ни с Дэвидом; видимо, этот человек приехал позже и незамеченным вошел в зал.

С минуту он постоял, гладя на орущую толпу, потом поднял руку, и вид у него был настолько уверенный и властный, что крики вдруг смолкли и настала тишина.

— Я хочу вам кое-что предложить, джентльмены, — произнес он глубоким и низким голосом, который, казалось, обладал почти гипнотическим воздействием, — и хотел бы, чтобы вы меня выслушали. Собственно, мое предложение относится к его лордству, однако я полагаю, оно заинтересует и всех вас. Но поскольку граф не имеет пока представления о нем, мне нужно переговорить с ним наедине.

Помолчав, Уинтон продолжал:

— В то время как мы с его лордством уединимся для переговоров, вы могли бы перекусить тем, что я привез с собой. Мой грум получил приказание предоставить угощение вместе со стаканом вина всякому, кто к нему обратится.

Он достал из жилетного кармана золотые часы, взглянул, на них и сказал:

— Предлагаю вам пользоваться моим гостеприимством ближайшие четверть часа, затем прошу вас вернуться сюда и узнать, чем кончились мои переговоры с графом Блэйкни. Ваша милость, — повернулся он к Эйлиде, — укажите, пожалуйста, место, где я мог бы побеседовать с вами и вашим братом.

Эйлида встала.

Она сразу обратила внимание на то, что люди в зале переговариваются друг с другом совершенно иным тоном, чем несколько минут назад.

Эйлида молча поспешила к выходу из зала, чтобы опередить кредиторов; она заметила, что брат и незнакомец следуют за ней.

Все втроем они вышли в холл.

Эйлида подумала, что кто-нибудь из наиболее любопытных кредиторов, направляющихся за обещанной выпивкой, может затянуть в гостиную.

Поэтому она направилась по коридору в библиотеку.

Это была большая и когда-то очень красивая комната. Но теперь стекла в высоких окнах треснули или были разбиты. Бархатные шторы выцвели, подкладка на них изорвалась. Всю хорошую мебель продали.

Из книг на полках выбрали все, которые удалось продать. Выручили за них немного, и надежды Эйлиды на то, что среди них вдруг обнаружится первое издание Шекспира или ранняя публикация Чосера, не оправдались.

В комнате остались два кресла с изорванной кожаной обивкой, табурет со сломанной ножкой и протертый до дыр ковер.

Эйлида первой вошла в библиотеку, лихорадочно гадая, что же такое собирается им предложить незнакомец.

Выглядел он вполне благопристойно, но одет далеко не так изысканно, как Дэвид, и, по всей вероятности, не слишком богат.

Однако галстук у него был повязан прекрасно, но вот обут он вовсе не в наимоднейшие ботфорты, а в достаточно поношенные, как определила Эйлида, башмаки: значит, не может себе позволить большее.

«Он просто решил подбодрить нас», — сказала она себе. И рассердилась, так как знала, что брат с излишним оптимизмом надеялся на спасение в последний миг.

Мужчины явно ждали, пока она усядется, и Эйлида опустилась в одно из кресел.

Незнакомец жестом предложил Давиду занять второе кресло.

Сам он остановился у камина, все еще полного золы, оставшейся с прошлой зимы. Взглянул вначале на графа, потом на его сестру.

Эйлиде показалось, что при виде перьев и цветов у нее на шляпе в глазах незнакомца вспыхнула искорка. Девушка сочла это за дерзость.

— Я полагаю, что первым долгом обязан представиться, — заговорил он наконец. — Мое имя Доран Уинтон.

Эйлида повернулась к брату, но тот явно не знал этого человека. Мистер Уинтон продолжал:

— Сюда я позволил себе явиться в связи с тем, что услышал в клубе «Уайтс», как вы объявили о нынешней встрече.

— Вы член клуба «Уайтс»? — с удивлением спросил Дэвид. — Но я вас там никогда не видел.

— Я лишь недавно приехал из-за границы, — отвечал мистер Уинтон. — И должен сказать, хоть, возможно, это и покажется странным, что весьма вам сочувствую.

Граф промолчал, но был явно возмущен непрошеным сочувствием незнакомого человека.

— Именно поэтому, — продолжал Уинтон, — я и задумался над решением ваших проблем. Над тем, чтобы найти выход.

— Единственный приемлемый выход — заговорил граф, — заключается в том, чтобы кто-нибудь приобрел дом и все имение.

При этих словах графа Эйлида вдруг ощутила слабость в сердце. Она была уверена, что мистер Уинтон вовсе не намерен приобретать имение и его вмешательство только продлевает агонию.

— Я не имел возможности обсудить ваше положение, — снова заговорил Уинтон, — но слышал, как один из ваших кредиторов упомянул сумму в пятнадцать тысяч фунтов.

— Это примерно соответствует действительности, — сказал граф.

Он произнес эти слова с явным насилием над собой. Эйлида полагала, что брат тоже считает этот разговор пустой тратой времени, а вмешательство Уинтона — ненужной назойливостью.

— Пятнадцать тысяч фунтов, — раздумчиво повторил Уинтон. — Но я, однако, думаю, что это имение, будь оно в хорошем состоянии, а дом реставрирован, стоило бы гораздо больше.

— Разумеется, больше! — сердито отозвался Дэвид. — Но вы сами могли убедиться, что произошло за те годы, пока я находился во Франции, в армии Веллингтона. Отец изо всех сил старался выпутаться, но это ему не удалось. — Голос его звучал резко; он положил руки на подлокотники кресла, собираясь встать, и продолжил: — Какой смысл зря тратить время? Они хотят поставить меня перед жюри магистрата — так пусть сделают это!

Эйлида невольно вскрикнула, а мистер Уинтон произнес спокойно:

— Сядьте!

Это прозвучало как команда, и граф подчинился, словно ему отдал приказ главнокомандующий.

— Во-первых, выслушайте меня, — сказал Уинтон. — А во-вторых, теперь не время для пустого геройства.

Граф весь так и напрягся, но ничего не успел ответить, так как мистер Уинтон продолжал:

— Я заплачу ваши долги кредиторам и возьму себе имение. Я хочу предложить вам работу, не только очень интересную, но и выгодную. К тому же я женюсь на вашей сестре.

Несколько секунд граф и Эйлида глядели на него едва ли не с разинутыми ртами, после чего граф проговорил не своим голосом:

— Вы это… всерьез?

— Совершенно! — ответил Уинтон. — Понимаю, что мое предложение не совсем обычно, однако я его сделал и не намерен вступать в дискуссию. Вы можете ответить либо «да», либо «нет»!

— Но ведь мы… ничего не знаем… о вас, — запинаясь, проговорил граф.

— Уверяю вас, что мои рекомендации в полном порядке, и Английский банк оплачивает мои чеки.

Граф прижал ладонь ко лбу.

— Мне трудно поверить тому, что вы сказали!

— Я полагаю, что выразил свою мысль вполне ясно.

— Вы и в самом деле думаете?.. — начал граф, в глазах у которого вспыхнул свет.

Но в эту секунду Эйлида встала с кресла и заявила:

— Я могу лишь поблагодарить вас за щедрость и великодушие по отношению к моему брату, но вы, разумеется, понимаете, что для меня совершенно невозможно выйти за вас замуж!

Мистер Уинтон повернулся и посмотрел на нее — впервые с того момента, как заговорил.

У Эйлиды возникло странное чувство, что он пытается оценить ее, но вовсе не с физической стороны. Он словно бы заглядывал в глубины ее души, и Эйлиде почему-то сделалось страшно. Тем не менее она воинственно вздернула подбородок, а Уинтон спросил:

— Это ваше последнее слово, леди Эйлида?

— Разумеется! — ответила она — Вы вряд ли вправе ожидать, чтобы я приняла такое нелепое предложение.

И посмотрела ему прямо в глаза.

Серые как сталь, они отчего-то напомнили ей о морозах и о холодных ветрах марта.

Эйлида подняла голову еще выше, а Уинтон повернулся и пошел к двери.

Он почти дошел до нее, когда граф его окликнул:

— Куда же вы?

— Я уезжаю, — отвечал Уинтон. — Мое предложение отклонено, и мне больше незачем здесь оставаться.

— Но вы не можете уехать! — отчаянно вскрикнул граф.

— Прошу прощения, — сказал Уинтон, — но либо мое предложение принимается целиком, либо я снимаю его.

Граф подошел к нему.

— Пожалуйста, — попросил он, — пожалуйста, позвольте мне поговорить с сестрой.

Мистер Уинтон вынул из жилетного кармана часы и посмотрел на них.

— У вас есть четыре минуты до того, как те, кто охотится за вами, вернутся в банкетный зал.

Он отошел в дальний конец комнаты. Книжные шкафы скрыли его из виду, и граф направился к сестре.

— Ради Бога, Эйлида! — негромко заговорил он. — Этот человек мог бы спасти меня!

— Но как я могу выйти замуж за человека, которого впервые увидела только сегодня? — в полном замешательстве пробормотала Эйлида.