Она услышала, как он шепчет ее имя, как он медленно выдохнул, как он все мощнее двигается в ней. И она снова начала ощущать беспомощность, жар, который вытягивал силу из ее рук и обжигал ее тело. Эти ощущения захватили ее, даря несказанное блаженство.

— Давай, Кристи, давай, милая… сейчас, сейчас.

Его голос был охрипшим, словно у него болело горло.

Она чувствовала, как его тело забилось в конвульсиях, как его член сжимался и разжимался внутри нее, и ее тело вжалось в него.

— Кристи, ты в порядке?

Она парила, затерявшись где-то в приятной дымке своего наслаждения. Она слышала его голос, словно он доносился издалека.

— Родная моя, я был слишком груб с тобой? Прости меня. Я не навредил ребенку?

Сквозь туман, окутавший ее сознание, приходило понимание, что Синжун переживает, и она улыбнулась. Похоже, он действительно беспокоится о ней и малыше.

— Слава Богу! — произнес Синжун, когда она открыла глаза.

— Ты не был груб, — сказала Кристи со вздохом. — Мы так давно не делали этого…

Он обезоруживающе улыбнулся ей:

— Как по мне, так слишком давно. Ни одна другая женщина не дарила мне таких ощущений.

Кристи удивленно уставилась на него.

— Ни одна другая женщина? Ты шутишь. У тебя были толпы женщин, думаю, все они намного опытнее меня.

— Да, толпы, — согласился Синжун, целуя ее в нос. — Но почему мужчина не может заинтересоваться своей женой?

— Почему ты со всем соглашаешься?

— А я вообще такой малый, который готов со всем соглашаться.

— Синжун, я серьезно. Расскажи мне, почему ты помогаешь моим людям?

— Сейчас?

— По-моему, сейчас самое подходящее время.

— А я опять хочу тебя.

— Сейчас?

Он ответил ей ее же словами:

— По-моему, сейчас самое подходящее время.

Он занялся с ней любовью медленно и так нежно, что Кристи почувствовала, что он действительно ценит ее и бережет. Его движения были медленными и размеренными, он сдерживал себя, но в конце концов терпение Кристи лопнуло. Вцепившись в его бедра, она заставила его войти в нее глубже, без слов давая понять, чего она хотела. Лишь тогда он показал ей всю силу своей страсти и полностью удовлетворил ее и себя. После этого она прижалась к его спине и задремала.

Она почти заснула, как вдруг у нее в животе что-то шевельнулось. Это было движение, которое сложно было с чем-то спутать. Она вскрикнула, разбудив Синжуна. Он испуганно подскочил, не зная причины ее крика.

— Что с тобой? Тебе плохо?

— Чувствуешь? — спросила она, взяв его руку и приложив ее к животу.

— Что чувствую?

— Подожди.

Ребенок снова пошевелился. Синжун, должно быть, ощутил это, потому что его рука, лежащая на животе, напряглась, а в глазах читался восторг.

— Это то, о чем я думаю?

— Да. Это наш малыш. Это первый признак новой жизни во мне, который я ощутила.

Она почувствовала движение еще раз, а потом ребенок затих. Кристи была рада, что его отец оказался рядом тогда, когда он первый раз дал о себе знать. Она терялась в догадках, думая, был ли он рад первому движению их ребенка так же сильно, как и она.

— Синжун!

— Да?

— Я знаю, что ты не хочешь этого ребенка так сильно, как я, но надеюсь, что ты не забудешь о нем.

Синжун долго не отвечал. Потом он сказал:

— Я никогда не задумывался об этом. Я далеко не самый ответственный человек в мире, но скажи мне, ты выдумала весь этот план по рождению ребенка от меня потому, что действительно хотела ребенка, или потому, что тебе нужен был наследник Гленмура?

Кристи напряглась. Синжун слишком близко подобрался к правде.

— Скажи мне правду, Кристи, — настаивал Синжун.

Как, не показавшись бессердечной, она могла объяснить ему, что наследник — это будущее ее клана? До того как она встретила Синжуна и полюбила его, родить наследника Гленмура и при этом избавиться от притязаний Калума было ее главной целью. Но в тот самый момент, когда она узнала, что беременна от Синжуна, все изменилось. Она любила этого ребенка. До безумия. Она отчаянно хотела малыша. Ведь этот ребенок — часть Синжуна. Единственное, что будет напоминать ей о нем. Как она объяснит это Синжуну?

— Я не буду врать тебе. Поначалу я считала, что наследник просто необходим для моего клана. Чтобы сберечь Гленмур для будущих поколений. Но потом я захотела этого ребенка.

Синжун задумался над ее словами и понял, что в Лондоне он повел себя беспечно. На нем лежала половина ответственности за то, что она забеременела. Он мог бы быть осторожнее и не соглашаться на условия, выставленные ему Кристи, но тогда он был настолько ослеплен страстью, что согласился бы на все предложения Кристи.

— Не переживай, Синжун, — сказала Кристи, прерывая затянувшееся молчание. — Я всегда буду любить твоего ребенка. И я ничего не буду требовать от тебя, если ты из-за этого беспокоишься. Ты нам не нужен и спокойно можешь покинуть Гленмур.

Боже правый! Получается, что он не нужен ей! Ее слова буквально втоптали в грязь и без того разбитое самолюбие Синжуна.


Глава 8


Синжун проснулся на рассвете. Кристи мирно спала, и он, стараясь не разбудить ее, на цыпочках пробрался в свою комнату, чтобы помыться, побриться и одеться. Когда он вошел в зал, Рори уже был там. Синжун уселся за стол в тот момент, когда Мери внесла овсянку для Рори. Она увидела Синжуна, и на ее обычно добродушном лице появилась кислая мина.

— Чего ваша светлость желает на завтрак этим утром?

Синжун покосился на Рори, за обе щеки уплетавшего овсянку, и постарался перебороть отвращение.

— Возможно, мне стоит попробовать сегодня овсяную кашу, Мери. И было бы хорошо, если бы ты поджарила мне еще пару яиц.

На лице Мери мелькнула улыбка, но женщина ушла слишком быстро, и Синжун не был в этом уверен.

— Вы обрадовали Мери сегодня, ваша светлость, — сказал Рори, поднеся ложку с овсянкой ко рту.

— Раз уж мы будем жить бок о бок, Рори, то будет лучше, если ты станешь называть меня просто Синжун.

— Это неправильно, — пробормотал тот.

— Раз я сказал, значит, правильно.

— Что правильно? — спросила Марго, усаживаясь возле жениха.

— Его светлость сказал, чтобы я называл его Синжун, — объяснил Рори.

Она с подозрением взглянула на Синжуна.

— А зачем это вам, ваша светлость?

— Мне все эти обращения вроде «ваша светлость» порядком надоели. Мои друзья называют меня Синжун или Дерби, и я буду чувствовать себя здесь посвободнее, если ты и Рори будете называть меня Синжун.

— Ну раз так, то ладно, ваша… Синжун, — сказала Марго, которой явно сложно было привыкнуть к такому обращению. — А где Кристи? Обычно она уже на ногах в такое время.

— До сих пор в постели, — сообщил Синжун с невинным видом. — Она, должно быть, плохо спала этой ночью.

Марго и Рори обменялись многозначительными взглядами, и Марго встала.

— Я, наверно, схожу к ней — узнаю, все ли у нее в порядке.

И, подобрав юбки, она ушла.

Синжун отметил, что Рори неодобрительно смотрит на него.

— Ну давай, выкладывай. Если очень хочешь что-то сказать, не держи это в себе.

— Хорошо, ваша светлость, то есть Синжун. Мы все любим Кристи. Мы все очень расстроились бы, если бы с ней произошло что-то плохое.

Синжун увидел, что из кухни вышла Мери. Он подождал, пока она поставит перед ним миску с овсяной кашей и тарелку с яичницей и уйдет, прежде чем ответить.

— Кристи беременна от меня. Почему ты думаешь, что я могу обидеть ее?

— Я же видел, как вы злились на нее, когда только приехали в Гленмур.

— Я простил ей ее обман. Возможно, я заслужил такое отношение. Спроси у Кристи, если не веришь мне.

— Что спросить у меня?

Синжун повернулся, услышав ее голос. Они с Марго вошли в зал так тихо, что он не слышал их шагов. Кристи выглядела уставшей, но, тем не менее, счастливой. Ей точно шла беременность.

— Я тут из шкуры вон лезу, доказывая твоим близким, что не желаю тебе зла.

— Синжун не обидит меня, Рори, — сказала Кристи. — По крайней мере, не физически, — тихо добавила она, чтобы Рори это не услышал.

На последние слова Кристи Синжун решил не обращать внимания. Он поднес полную ложку ко рту и сразу проглотил кашу, чтобы не успеть почувствовать ее вкуса. И хотя его чуть не вывернуло, он сумел сдержаться.

— Синжун! Ты ешь овсянку?! — воскликнула удивленная Кристи. — Я думала, ты ее не любишь.

— Иногда приходится есть то, что тебе не нравится, — произнес он, давясь второй ложкой каши.

Каким-то чудом ему удалось доесть всю кашу, запивая ее большим количеством эля. Потом он набросился на яичницу, которую всегда любил.

— Я подумал, что мы могли бы осмотреть сегодня овец, — сказал Синжун, мечтающий выбраться за территорию замка в такой замечательный день.

Он уже давно не вставал так рано и не ездил верхом просто ради удовольствия видеть красивые места.

— Возьми с собой что-нибудь перекусить на случай, если мы не поспеем к обеду, — попросил Синжун Рори, вставая.

— Оденься потеплее, — посоветовала Кристи. — И остерегайся Камеронов, — добавила она.

Синжун самоуверенно улыбнулся:

— Но ведь со мной мой телохранитель!

Холмы и болота были белы от изморози, при выдохе изо рта вырывалось облачка пара. Низко нависшие тучи обещали снег, но ничто не могло испортить Синжуну настроение этим утром, ведь Кристи провела ночь в его объятиях.

Они нашли овец, сбившихся в защищенной от ветра долине. Синжун остановил лошадь, любуясь ими. И хоть сам он не заботился о них, его переполняла гордость. Это была большая отара, насчитывавшая несколько сотен голов, и все овцы имели толстую теплую шубу. Придет весна, овец постригут, и доход от проданной шерсти будет приличным. В прошлом Синжун мало интересовался делами, но он знал, что цены на шерсть не падали последние несколько лет, и удивлялся, почему сэр Освальд сообщил людям абсолютно противоположное. Какой в этом был смысл? Он начал подозревать, что сэр Освальд набивает себе карманы, обкрадывая его владения и пастухов.