Безмолвные слезы катились по щекам Саманты. Подняв глаза, она заметила, что и у Иды глаза тоже увлажнились.

— Что мы должны делать?

— Ждать. Боюсь, это единственное, что можно сделать.

Пока Ида пошла провожать доктора, Саманта выскользнула из кухни, прошла через прихожую и оказалась в своей комнате, где на маленькой кровати лежал Макс. Голова у него была забинтована. Доктор разрезал и снял с него рубашку, чтобы можно было перевязать его раненое плечо. Она присела рядом с ним, обхватив руками его руку, и заметила, что рука у него по-прежнему теплая — это было то тепло, которое ассоциировалось у нее с его прикосновением. Он выглядел так, будто просто спал, и ей показалось, что если она его потрясет, то разбудит, и он откроет голубые глаза и улыбнется ей.

— Доктор сказал — следить, как бы у него не началась лихорадка.

Саманта подняла глаза. Тетка вошла в ее комнату.

— Это все я виновата, Ида.

— Ерунда, Самми. Ведь это же была его работа. Удары по голове и пулевые ранения — он просто так зарабатывает себе на жизнь. Ты только подожди. Он проснется, и сам скажет тебе то же самое.

Обе они выжидательно смотрели на Макса, но он не шевелился — даже веки его не трепетали.

Ида нахмурилась.

— Он упрям, как осел.

— Чем дольше он пробудет без сознания, тем меньше у него останется шансов. Господи, я хочу, чтобы ты разбудил его и заставил открыть глаза!

Она закрыла лицо руками, рыдания сотрясали ее. Ида потянула ее, подняла с кровати и обняла.

— Ты должна высоко держать голову, Самми. Вот что ему нужно. Я где-то слышала, что если с людьми в таком положении разговаривать, так иногда удается спасти их.

Глубоко вздохнув, Саманта вытерла глаза.

— Ты бы лучше пошла и посмотрела, как там Пит. Проследи, чтобы он благополучно добрался до дома.

— Уже начинает смеркаться, Самми. Хочешь, я приготовлю тебе что-нибудь поесть?

Она опустила глаза, посмотрев на Макса.

— Я не могу есть.

— Ты ведь собираешься сидеть тут и смотреть на него целую ночь, не так ли? Ты не можешь заставить его очнуться, Самми. Он придет в себя и откроет эти голубые глазищи не раньше, чем ему станет лучше.

— Я знаю. И не беспокойся обо мне, я еще успею отдохнуть сегодня.

Ида вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Саманта померила Максу температуру, убедилась, что лоб его холоден, и натянула на него несколько одеял — повыше, до самого подбородка. Затем она снова уселась на стул и принялась ждать.

Ночь все тянулась и тянулась, и подходила уже к концу, а Макс так и не пошевелился. Она то неслышно шагала по комнате, чтобы размять ноги — они совсем занемели от неподвижного сидения, — то стояла у окна, шепча молитвы в усеянное звездами темное небо. Наконец, перед самым рассветом, она свернулась возле Макса на кровати и забылась в глубоком сне.

Утром Саманту разбудили звуки, доносившиеся из кухни. Открыв глаза, она увидела, что спит рядом с Максом, обняв его одной рукой и уткнувшись головой ему в плечо. Она села и протерла глаза.

— Макс?

Выражение его лица так и не изменилось.

— Макс, ты слышишь меня?

Она погладила его подбородок и провела большим пальцем по его усам. Он все еще был без сознания.

Поднявшись с кровати, она прошла на кухню.

У плиты стояла Ида и поджаривала яичницу.

— Будешь завтракать, Самми?

— Нет, Ида. Сегодня утром мне надо кое-что сделать. Думаю, лучше сделать это сейчас, прежде чем я начну слишком волноваться.

— Уж не думаешь ли ты отправиться на работу в школу, а?

— Нет, я зайду по дороге к миссис Стризрайт и попрошу ее заменить меня на несколько дней. Я хочу послать телеграмму семье Макса и сообщить им, что случилось.

— Самми, а не рановато ли будет…

— Ида, если Макс… Если что-то произойдет, у Барретов есть полное право быть в это время здесь.

Ида заколебалась.

— Ты же знаешь, я не могу терпеть, когда ставят телегу впереди лошади.

— Ты ведь последишь за ним, пока меня не будет?

— Отправляйся и делай, что считаешь нужным Сами. Если шериф очнется, пока тебя не будет, я ему уши надеру — он это вполне заслужил.

Саманта сняла с крючка-вешалки свою накидку, столкнувшись лицом к лицу с Питом Холденом. Глаза у него до сих пор были слегка шалые.

— Вы направляетесь в город, мисс Джеймс?

— Я иду отправить телеграмму семье Барретов.

Пит побледнел.

— Ведь он же не…

— Нет. Я просто чувствую, что у Барретов есть право быть здесь, если это вдруг произойдет. А у вас такой вид, словно вы провели всю ночь без сна.

Пит опустил голову.

— Я убил человека.

— Да, мистер Холден, убили. Вы убили человека, который всю свою жизнь грабил и убивал.

— Можно ли это таким образом оправдать, если кого-то лишить жизни?

— Если вы действуете ради самообороны и для того, чтобы защитить жизнь тех, кого вы любите, — да, я думаю, что можно.

— Вы очень сильно любите этого шерифа, ведь так?

Слезы заблестели на ее ресницах и покатились по щекам. — Да.

— Могу ли я что-нибудь для вас сделать?

— Вы можете проводить меня до почты. Кажется, я не смогу дойти туда одна.

Он предложил ей свою руку.

— Можете опереться на мою руку, мисс Джеймс.

После короткой остановки у дома миссис Стризрайт, Саманта зашла к мистеру Бимену, который, как всегда, сидел за своим столом. Но когда он спросил ее, что именно она хочет сообщить в своей телеграмме семейству Барретов, она растерялась. Что можно сообщить семье, у которой на грани смерти находится сын? Пит Холден помог составить очень складную и короткую телеграмму, а затем проводил ее домой.


Ида была в спальне, где подробно объясняла лежавшему до сих пор без сознания Максу, как лучше всего сбивать сливки из свежего молока — она явно применяла на практике слышанную где-то теорию о постоянных разговорах. Измерив Максу температуру, Саманта снова опустилась в кресло и принялась ждать.

День медленно тянулся, не принося с собой ничего нового. Многие жители городка приходили засвидетельствовать свое почтение. Некоторые из них приносили с собой еду, но Саманта не смогла заставить себя проглотить ничего, кроме маленького кусочка сыра. К тому времени, когда на городок спустилась темнота, она так ослабела, что Ида силой заставила ее съесть немного супа. А затем Саманта снова свернулась калачиком возле Макса, ожидая, пока не пройдет эта бесконечная ночь.

Макс открыл глаза и нахмурился, увидев темную комнату. Он повернулся к женщине, что лежала рядом с ним, и попытался припомнить, что же она тут делает.

— Саманта?

Она плотнее прижалась к нему и сонно прошептала:

— М-м-м?

— Мне хочется съесть целую миску взбитых сливок, — произнес Макс.

Приоткрыв один глаз, она, нахмурившись, уставилась на него.

— В это время?.. Боже мой, ты ведь очнулся!

От ее пронзительного крика у него что-то запульсировало в голове, и он болезненно застонал.

— Иисусе, у меня голова просто раскалывается.

Она прикоснулась к его лицу и улыбнулась.

— И жара у тебя нет.

Он усмехнулся ей в ответ.

— Кто говорит, что у меня жар?

Саманта соскочила с кровати и зажгла лампу.

— Мне ведь это не приснилось, правда? Никогда больше так не делай, Макс, хорошо?

Он вопросительно поднял бровь, глядя на нее.

— Мне кажется, ты сама еще не совсем проснулась. Может, тебе лучше снова забраться сюда и полежать еще немного?

— Ида! — пронзительно закричала она. — Ида, скорее!

Несколько мгновений спустя в комнату ввалилась Ида, запахивая халат.

— Нет, вы только посмотрите! — воскликнула она. — Этот мошенник наконец решил почтить нас своим вниманием!

— Я ведь не сплю, правда, тетя Ида?

— Нет, если только я тоже не сплю и не вижу тот же сон. А то, что он решил лишить меня всякого отдыха после трудов праведных, — так я об этом и вовсе не думаю.

Макс сел на постели. Поморщившись, он дотронулся до своей головы, нащупав плотную повязку. Затем он заметил, что и рука у него тоже перевязана.

— Может, хоть кто-нибудь объяснит мне — что, черт возьми, тут происходит?

Саманта не могла сдержать улыбку.

— Ты ударился головой.

— И тебя, похоже, это известие очень радует, — сказал шериф.

— Да нет же, я рада, что ты наконец очнулся.

— Наконец?

— Ты так треснулся головой, что провалялся без памяти почти двое суток, — пояснила Ида.

Макс озадаченно посмотрел на свое забинтованное плечо.

— А тогда что же это такое?

Только слепой мог бы не заметить, как вспыхнуло лицо Саманты.

— Можешь не говорить. Выходит, ты все-таки решила застрелить меня?

— Разумеется, я этого не хотела, — ответила она. — Я застрелила Стрикленда — между прочим, чтобы спасти нам жизнь, — и пуля, похоже, прошла сквозь него и немного царапнула тебя по плечу.

Он попробовал пошевелить рукой и почувствовал боль, словно от сильного ожога.

— Что-то не похоже на простую царапину.

— Хватит тебе плакаться. Нет, только послушайте, как он рассыпается в благодарностях. Ты уверена, что у тебя голова не закружится от его признательности, а, Сам?

— А что Стрикленд?

— Мертв.

Макс кивнул.

— А Пит?

Ида расхохоталась.

— Он чуть не умер от унижения и стыда, когда понял, что все время прятался за деревом, а в остальном с ним все в порядке. Хотя он и ведет себя так, словно собственноручно застрелил Рутфорда Би Хейса. Вы проголодались?

— Ага.

— Тогда, как насчет хорошего куска пирога?