Ни в его чувствах, ни в мыслях не было совершенно никакого порядка. Ему необходимо было разобраться в себе. И Николь, по-видимому, заметила его смятение. Тень прошлого надвигалась на Сэма, и он не знал, как противостоять этому, как справиться с испытанием.

Они ели молча, остро ощущая неловкость ситуации. Затем Сэм отвез Николь домой — в квартиру над баром Джо. Когда она выходила из машины, он не напомнил ей о завтрашнем свидании после игры в софтбол. Она тоже не обмолвилась об этом ни словом.


Николь не спалось, и она нервно расхаживала по тесной квартирке. Тревога же все усиливалась, порой доходя до паники. И дело было не только в том, что ее отношения с Сэмом осложнились. Прежде всего пугало то обстоятельство, что Тайлер находился в городе. Хотя в его приезде не было совершенно никакого смысла…

Она ведь бросила его, не так ли? Большинство мужчин в такой ситуации не стали бы ни звонить бывшей девушке, ни писать эсэмэски, ни молить о примирении. Сразу после расторжения помолвки Тайлер перестал беспокоить ее — как и ожидала Николь. И его молчание длилось до тех пор, пока она не приехала в Серендипити.

И вот теперь Тайлер был здесь. Ее мучил вопрос: почему бывший жених начал действовать? Что он здесь делал?

Она не могла ответить на эти вопросы и снова попыталась уснуть — легла в постель и долго ворочалась с боку на бок, пока наконец не забылась тревожным сном.

Проснулась Николь ранним утром. Быстро приняла душ и оделась. Ей не давали покоя мысли о приезде Тайлера и неожиданно резкой реакции Сэма на события ее недавнего прошлого. Николь не понимала, почему он вдруг отшатнулся от нее. Она ведь несколько раз повторила, что помолвка с Тайлером расторгнута и что она уже свободна… Но, похоже, это не произвело на Сэма должного впечатления.

Николь никогда не обманывала бывшего жениха и не пыталась что-либо утаить от него. Как только она поняла, что не испытывает к нему тех чувств, которые должна испытывать женщина к своему будущему мужу, она сразу же сказала об этом Тайлеру. Но Сэм вел себя так, как будто она, Николь, оставила Тайлера у алтаря… или совершила какой-то еще более жестокий поступок.

Она звонила накануне вечером Мейси, чтобы узнать подробности ее встречи с Тайлером, и подруга сказала, что он собирался зайти к ней в ресторан. Николь знала, что ей нужно встретиться с бывшим женихом, чтобы расставить все точки над «i». Но она не могла никуда пойти, поскольку у нее был запланирован телефонный разговор с сестрой.

Мысли Николь были заняты всем, чем угодно, но только не Викторией. Однако ей следовало уделить сестре максимум внимания. Вики впервые серьезно взялась за себя и пыталась справиться со своей болезнью. Она сотрудничала с докторами, помогая им во всем, безропотно принимала лекарства, ходила на процедуры и вроде бы старалась загладить вину перед окружающими. Очевидно, тяжесть содеянного наконец дошла до ее сознания. Эрин едва не погибла под колесами автомобиля, за рулем которого сидела Виктория. И лишь в ходе лечения, когда к Вики вернулась ясность мыслей, собственное поведение испугало ее. Николь готова была на все — только бы помочь сестре преодолеть прошлое и вернуться к нормальному образу жизни, насколько это, конечно, было возможно. Кто-то должен был поддержать Викторию, так как родители считали обеих дочерей «пропащими», не соответствовавшими их высоким стандартам.

Ровно в девять часов утра раздался звонок, и Николь, взяв мобильник, села на постели и приготовилась к разговору с сестрой.

— Алло?..

— Привет, — раздался бодрый голос Вики.

— Привет, сестренка, — ответила Николь и замолчала.

Ей неудобно было задавать обычный в таких ситуациях вопрос: «Как дела?» Ведь сестра находилась в специальной клинике для душевнобольных, где содержались преступники с отклонениями в психике. Но Николь надеялась, что Вики не задержится там надолго. Впрочем, все зависело от ее поведения и отчетов врачей в судебные органы.

— Расскажи, что происходит в твоей жизни, — попросила Вики.

Николь молчала, не зная, что сказать. Здоровье сестры было еще слишком хрупким, и ее нельзя было огорчать рассказами о неприятностях. Недавнее поведение Вики свидетельствовало о том, что ей не следовало доверять тайны. Разве могла Николь поведать ей правду о махинациях отца Тайлера? Хотя Вики знала, что сестра переехала в Серендипити, Николь по-прежнему не решалась заговаривать с ней о городе, где она совершила преступление.

— Судя по твоему молчанию, ты боишься говорить со мной, — заметила Вики. — Но мой врач сказал, мне не следует избегать трудных разговоров и волнений, пока я нахожусь в клинике. Волнение может служить своеобразным тестом для меня. Мое состояние должно пройти проверку на стабильность. Так что успокойся и расскажи мне о своей жизни в Серендипити.

— Ты, как сестра-близнец, чувствуешь меня на расстоянии, — сказала Николь, сообразив, что Вики «прочитала» ее мысли.

— Нет-нет, просто причина твоего молчания слишком очевидна.

К удивлению Николь, Вики захихикала, как маленькая девочка, и ее смех помог Николь расслабиться. Она откинулась на подушки, решив, что вполне может рассказать сестре о Сэме.

— Хорошо, слушай, — с легким сердцем сказала она. — Помнишь того копа, который арестовал меня, перепутав нас с тобой? Помнишь Сэма Марсдена?

— Это тот симпатичный парень с лохматыми светлыми волосами? Как же я могла его забыть?

— Помнится, тебя тогда больше интересовали темноволосые типы, — заметила Николь, поддразнивая сестру.

— Ты с ним общаешься?

Николь сглотнула ком, подкативший к горлу.

— Я должна была встретиться с ним сегодня вечером после игры в софтбол, но теперь не знаю, состоится ли это свидание…

И Николь рассказала сестре о доме, который сняла, о вечере, проведенном с Сэмом, и даже о поцелуях — кому же еще она могла излить душу? А затем она поведала о перемене, произошедшей с Сэмом после звонка Мейси.

— И вот теперь мне предстоит встретиться с Тайлером в ресторане. — У Николь все переворачивалось внутри при мысли об этой встрече. — Почему этот человек не может смириться с тем, что ему сказали «нет»?

— Потому что ты особенная, вот почему, — ответила Виктория.

Николь открыла рот и тут же его закрыла; она не могла припомнить, когда сестра делала ей комплименты. Во всяком случае, это было очень давно.

Чем старше становилась Виктория, тем меньше она интересовалась жизнью Николь. Она была слишком поглощена собой, чтобы думать о ком-то другом. С течением времени Николь становилось все труднее не обижаться на сестру, но она, учитывая болезнь Вики, старалась подавить чувство обиды. Виктория не несла ответственности за свои действия.

— Спасибо, но не надо преувеличивать. Во мне нет ничего особенного.

Вики фыркнула:

— Нет, Ник, ты и впрямь замечательная. Ты отдаешь всю себя даже тем, кто не отвечает на твои чувства. Таким, например, как я. Что же касается Тайлера, то он не может забыть, как хорошо ему было с тобой.

Николь надеялась и молила Бога, чтобы именно это привело сюда Тайлера. Она боялась, что ее бывший жених замешан в махинации отца и приехал сюда, чтобы заставить ее замолчать.

Отогнав тягостные мысли, Николь сосредоточилась на разговоре с сестрой.

— Но я-то не люблю его. Поэтому и не хочу за него замуж.

— Тогда тебе нужно осторожно донести эту мысль до его сознания. Ты ведь не хочешь, чтобы он до конца жизни преследовал тебя…

— Конечно, не хочу.

— В таком случае — действуй. Ты в состоянии решить эту проблему.

Николь невольно улыбнулась.

— Послушай, кто ты такая и что ты сделала с моей сестрой-близнецом? — спросила она. — Ты даешь здравые советы, а главное — думаешь не только о себе самой. Меня это поражает. Ты ни разу не заговорила о себе. Но я разрешаю тебе наконец перейти к этой теме. Как у тебя дела?

Вики тяжело вздохнула:

— Мне здесь очень одиноко. Но будем смотреть правде в глаза. Я нахожусь не в том месте, где можно завести друзей. Поэтому я сосредоточилась на том, что дорого моему сердцу.

— Вот и хорошо. Я уже говорила, что собираюсь навестить тебя?

Клиника находилась в двух часах езды, и Николь была готова отправиться к сестре хоть завтра.

— Нет, не надо! — воскликнула Вики с нотками паники в голосе. — Я не хочу, чтобы ты видела меня в такой обстановке.

— Хорошо-хорошо, все будет так, как ты хочешь, — поспешно проговорила Николь.

Она была довольна уже тем, что Виктория раз в неделю общалась с ней по телефону. Раньше сестра вообще не шла ни на какие контакты. А теперь ее звонки свидетельствовали о том, что лекарства и терапия начали помогать.

— Мне пора заканчивать разговор, — сказала Вики, прежде чем Николь успела спросить, общается ли сестра с родителями.

Вообще-то Николь догадывалась, что услышит на этот вопрос отрицательный ответ. По мнению родителей, Виктория позорила их семью в глазах общества, и они полностью игнорировали ее. Хорошо еще, что они оплачивали услуги адвоката и несли расходы по ее лечению в надежде на то, что выздоровление дочери несколько исправит ее репутацию, — общественное мнение было для них превыше всего.

— Разберись там со своим копом, — сказала Вики. — Я позвоню тебе на следующей неделе.

— С нетерпением буду ждать твоего звонка.

— До свидания.

— Я люблю тебя, — промолвила Николь.

Вики помолчала, потом шепотом повторила:

— До свидания.

Виктория положила трубку. Ей все еще было трудно общаться с сестрой, и она не могла произнести простые слова — такие, как «я люблю тебя» или «я скучаю по тебе». Но сегодняшний телефонный звонок был лучшим за последнее время.

Николь же чувствовала, что их с сестрой отношения постепенно меняются, становятся такими, какими были прежде — в детстве и юности. У нее возникло ощущение, что к ней возвращается утраченная часть ее самой. Возвращается медленно, как песок пересыпается в песочных часах. И Николь была благодарна за каждую песчинку, за каждую частицу, заполнявшую брешь, образовавшуюся в душе.