— …здесь! — услышали они его голос. — Мы здесь!

Они встретили Алана Торнфилда, но тот внезапно повернулся, ведя их назад к краю утеса. Его лицо было белым как мел, рука прижата к животу.

— Вы нашли детей? Где Микаэла? — спросил Родерик задыхаясь.

— Мы подумали, что они укрылись в приморской пещере… Микаэла…

— Морская пещера? — воскликнул Хью. — Ты дурак! Прилив…

— Я не мог остановить ее! — прокричал Алан в ответ, как только они встретились в начале предательской тропы. — Она не хотела ждать, опасаясь, что они попадут в ловушку. Я пошел бы вместо нее, но, похоже, у меня сломана рука.

— Я сломаю твою чертову шею! — закричал Хью.

Родерик почувствовал себя так, словно вся кровь покинула его тело, глядя вниз на крутые волны, бьющиеся о каменистый утес. Он не обращал внимания ни на Хью, ни на Торнфилда — Хью мог убить его, если бы захотел, Родерика это не заботило. Он положил свою трость между двумя зазубренными валунами и неловко заскользил вниз по тропе.

— Рик, подожди! — Хью начал спускаться вслед за ним. Родерик медленно продвигался по тропе, спиной к морю, опираясь о холодную, скользкую гору.

— Это именно там! — закричал Торнфилд из-за спины Хью. — Прямо перед вами, Родерик, под выступом!

Родерик увидел каменный навес над узким отверстием, как раз в тот момент, когда волна прошумела под его бесполезной левой ногой и та соскользнула с опоры. Родерик вскрикнул, и трость выпала из его левой руки, упав в прибой, прямо у его ног.

Он не мог войти в пещеру со своим башмаком. Он был тяжелым, неуклюжим. Родерик повернулся к Хью:

— Сними с меня сапог, Хью.

— Рик, нет! Ты не должен пытаться… Господи! Вы все утонете!

— Они — моя семья! — прорычал Родерик. — Поторопись, Хью!

Бросив взгляд на друга, Хью нагнулся, вытащив из ножен кинжал, и разрезал толстые полоски кожи, спрятанные над коленом Родерика. Тот оттолкнул протез, чувствуя себя на тридцать фунтов легче, и запрыгал на одной ноге к входу в пещеру.

Хъю попытался обратиться к нему с последней мольбой:

— Я пойду за тобой следом — тебе может понадобиться помощь…

— Нет, — решительно заявил Родерик. — Я знаю эту пещеру с детства. Туннель узкий, мы можем там застрять; Риск слишком велик. — Затем он обратился к Торнфил-ду, стоявшему за Хью: — Иди наверх, Торнфилд, и позови сюда кого-нибудь. — Это была напрасная надежда, поскольку гроза загнала всех под крышу, однако Родерику не хотелось, чтобы Торнфилд мозолил им глаза.

Теперь волны лизали его правую икру, и он покачивался вместе с морем. Через какие-то мгновения вода пробьет щель в утесе. Он снова посмотрел на Хью:

— Хью, постарайся оставаться как можно ближе, но смотри, чтобы тебя не смыло. Я буду передавать их тебе одного за другим.

— А как насчет Харлисс? — спросил Хью, но когда ответа не последовало, он протянул Родерику свой кинжал. — Я не сдвинусь с места, пока снова не увижу тебя, Рик, клянусь. Ну, с Богом!

Родерик пригнулся и протиснулся в отверстие пещеры, которая напоминала склеп.

Пещера проглотила первую небольшую волну одним глотком, послав брызги холодной соленой воды на Мика-элу и прижавшихся к ней детей. Элизабет вскрикнула, Лео захныкал.

Микаэла посмотрела на Харлисс, все еще сгорбившуюся у стены, с которой капала вода/ в руке она держала потрескивающий факел. Казалось, женщина не заметила вторжения первой волны, уставившись на зев туннеля и что-то бормоча себе под нос.

— Харлисс, — позвала ее Микаэла. — Начинается прилив — мы немедленно должны уйти отсюда, иначе утонем.

— Ты никуда не уйдешь, мисс Форчун, — заявила Харлисс. — Заткнись.

— Но ведь есть другой путь получить то, чего ты хочешь, — настаивала Микаэла, и ее паника увеличилась, когда другой ручеек, затем высокая волна проникли в пещеру. Вода поднялась на двадцать дюймов, залив весь пол, и будет подниматься все выше и быстрее с каждой последующей порцией прилива. Скоро море воды захлестнет пещеру, потопив их всех. — Дети невинны — умоляю тебя, отпусти их, пока еще есть время спастись.

— Микаэла! — раздался голос Родерика где-то рядом из туннеля.

— Родерик! — закричала Микаэла. — У Харлисс нож!

Седая старуха бросилась к девушке и ударила ее кулаком, в котором была зажата рукоятка ножа. Микаэла почувствовала, как рот наполнился кровью.

Элизабет снова вскрикнула, а Лео громко заплакал. Еще одна, более тяжелая и полная, волна проникла в пещеру со странным звуком, и затем показался Родерик, распростершись на полу. У Микаэлы перехватило дыхание, когда она увидела его ногу, заканчивающуюся чуть ниже колена, где была зашита штанина.

Он пришел за ними сам, таким, каким был.

И он был большим и сильным, могучим и красивым.

Он смотрел на нее лишь мгновение, прежде чем на него набросилась Харлисс, размахивающая ножом, направленным вниз к его спине, ее безумный визг рикошетом отскочил от скользких стен пещеры.

Но Родерик отразил ее атаку крепкой рукой, с гневным криком откинув Харлисс к стене. Он встал на правое колено, держа в правой руке кинжал, и Микаэла узнала украшенный драгоценными камнями кинжал Хью Гилберта. Родерик, округлив глаза, смотрел на старуху.

— Откуда ты взяла это платье? — задохнувшись, спросил он.

— Оно тебе нравится? Знаешь, оно принадлежало Дорис — ты его помнишь, да? — Харлисс обнажила зубы. — Ну конечно, помнишь. Мы нашли его в ее постели после ее смерти. В последний раз ты видел ее в этом платье.

— Где ты взяла его? — вновь закричал Родерик.

— Я сняла его с нее, — самодовольно усмехнулась Харлисс. — Такое красивое платье! Я не могла позволить, чтобы оно пострадало от морской воды. Я часто надевала его в моей комнате и в комнате твоего отца. Он ни разу не заметил, что оно принадлежало ей. Он не обращал на нее никакого внимания, когда она была жива.

Микаэла увидела, как его лицо исказилось от ярости и страдания. И она вспомнила слова, сказанные ей Харлисс налесной дороге Шербона: «Когда надумаешь снова встать мне поперек дороги, запомни это: я не боюсь холодной воды и у меня очень сильные руки».

— Ты убила ее, — прошептала Микаэла. — Ты убила Дорис Шербон.

— Нет, не могу претендовать на всю славу, — произнесла Харлисс, по-девичьи склонив голову набок. — Она вошла в воду по собственной воле, поначалу — полная решимости. Но видимо, нервы подвели ее, и я должна была… помочь ей довести все до конца. Поверьте, она этого хотела. Она была такой слабой! Слишком слабой для Магнуса, слишком беспомощной для Шербона. Она это знала.

Родерик бросился на Харлисс, но та ловко увернулась, шагая по воде, достигавшей теперь более двух футов, и продолжала быстро подниматься. Харлисс приставила лезвие ножа к горлу Микаэлы.

— Не подходи! — крикнула Харлисс. Вода затекала внутрь, словно ее вращало мельничное колесо. — Наконец ты получишь то, чего заслуживаешь! Ты, неблагодарное отродье! Чего только не дал тебе отец, а ты плевал на это! Смеялся над ним, перечил ему во всем, цепляясь за слабую, хрупкую Дорис. Ему нужен был сын, а ты его подвел! Вот почему он поставил условие, при котором ты сможешь получить наследство, чтобы твоя слабая кровь укрепилась через твоего наследника. Он скорее отдал бы Шер-бон любому, чем видеть, что он попал к тебе, никчемному и ни к чему не способному.

— Это Магнус лишил меня всего, Харлисс, — возразил Родерик. — Он превратил мою жизнь в сплошной кошмар своими требованиями и своей жестокостью и тем, как он дурно обходился с моей матерью. Я никогда не мог угодить ему, так было тогда, так есть и теперь.

— Потому что ты слабак! — визгливо крикнула Харлисс, ее лезвие впилось в тонкую кожу за ухом Микаэлы. — Я могла бы помочь тебе тогда, я любила твоего отца — он был великий, могущественный человек, И я пыталась любить тебя тоже, Родерик. Я хотела, чтобы ты стал моим сыном, а ты называл меня… Бессердечной. — Она задыхалась, ловя воздух открытым ртом.

— Ты мучила меня!

— Я лишь пыталась помочь тебе, неужели ты не понимаешь? Дорис хотела умереть! Она покинула тебя! Я же всегда оставалась рядом с тобой! Даже когда ты жаловался на меня, когда проклинал меня. Когда ты оставил отца, отправившись в странствие, и вернулся обратно калекой! — Она посмотрела на его ногу, от которой осталась лишь половина. — Я держала его, когда он умирал. Я слышала его предсмертный шепот, его слезные слова. «Родерик, мой сын. Где Родерик?» — спрашивал он. Это было унизительно, до чего он дошел в последние минуты жизни. Рядом, кроме меня, не было никого достаточно сильного. Даже когда он ушел в другой мир, я осталась в Шербоне, когда все остальные разбежались. Я сохранила для тебя твой дом, а ты изгнал меня! Я посвятила всю мою жизнь Шербону!

— Ты просто хотела занять место моей матери — стать леди, — упрекнул ее Родерик.

— Разве это было так плохо? — спросила она. — Хотеть выйти замуж за человека, которого любишь? Родить ему детей? Я надеялась, что после того, как Дорис…

— Однако Магнус не женился на тебе! Ты была ниже его. Достаточно хороша для одинокой мужской постели, для работы по дому, но не для того, чтобы дать тебе свое имя. Ты простолюдинка.

— Нет! Он не женился на мне из-за нее, а потом — из-за тебя, потому что ты меня ненавидел!

— Я ненавидел тебя, это правда. Но ты заблуждаешься, если думаешь, что Магнус из-за меня или из-за кого-либо еще лишил бы себя того, чего хотел. Он использовал тебя, Харлисс, как использовал всех.

— Нет! — закричала Харлисс, выронив кинжал. Ми-каэла почувствовала, как он скользнул около ее бедра. Харлисс, казалось, не заметила, что она больше не вооружена, и протянула пустую ладонь к Родерику.

Микаэла поискала рукой по воде рядом с собой, схватила клинок и почувствовала, как лезвие вонзилось ей в пальцы, но она не выпустила его. Вода теперь доходила ей до груди и до плеч Лео и Элизабет. Губы детей посинели от холода, глаза были широко открыты и словно заледенели, когда их щеки прижимались друг к другу. Они больше не дрожали, и Микаэла знала, что для них обоих время было на исходе. Она поднесла клинок к веревкам, которые теперь находились под водой, и неловко принялась перепиливать их.