— Тебе не нужно оставаться здесь, — тихо произнес Уолтер. — Мы втроем все вынесем.

Но Микаэла не знала, как сообщить отцу, что ее сердце было поймано в ловушку двумя Шербонами, отцом и сыном, обитавшими в мрачном замке, поэтому она лишь согласилась с самой теплой улыбкой, на какую была способна, и помахала ему рукой с подъемного моста.

Едва она вошла в зал, как Хью Гилберт приветствовал ее, выходя из дверей, ведущих из кухни, следом за ним шел счастливый Лео с бисквитом, зажатым в руке.

— Мисс Форчун! — воскликнул Хью с широкой улыбкой. Радость, казалось, просачивалась сквозь ткань его тонкой туники цвета шафрана, и Микаэла не могла с подозрением не задуматься о причине его торжествующего настроения. — Вот та женщина, которую я искал.

— Сэр Хью. Доброе утро, — холодно поздоровалась Микаэла, затем с улыбкой присела перед мальчиком: — Привет, Лео. Оставь кусочек мне. Я еще не завтракала и буквально умираю с голоду.

Лео рассмеялся и протянул ей мокрый бисквит. Микаэла открыла рот и сомкнула зубы на тонком предплечье Лео.

— М-м-м! Как вкусно! Малыш захихикал:

— Не кусай Эо, эди Микэ-а.

— О, дорогой, извини меня! Но ты такой сладкий, что я не могла удержаться. — Она ущипнула его за носик, потом встала.

На лице Хью все еще играла усмешка, и он низко поклонился Микаэле.

— Мое почтение, миледи.

Теперь она всерьез встревожилась.

— Почему? Что вы сделали?

Хью рассмеялся:

— Дело не в том, что сделал я, а в том, что сделали вы. Не знаю, что произошло, но вчера вечером Рик вернулся в свою комнату в ужасном настроении!

Микаэла еще больше встревожилась.

— Хорошо, но не вижу в этом ничего забавного. Очевидно, мой советчик оставляет желать лучшего в его наставлениях.

— Нет-нет! Напротив, — настаивал Хью. Он обернул вокруг пальца колечко волос Лео. — Иди и поиграй возле очага, Вонючка. Я должен поговорить с леди Микаэлой.

— Холосо, Хю.

— Мы должны продолжать в том же духе, — сказал Хью, как только Лео оказался вне пределов слышимости. — Клянусь, Родерик попался вам на крючок, и это именно то, что ему нужно.

Некоторое время Микаэла смотрела на Хью, размышляя, какие чувства двигают этим человеком. По какой-то причине ей не хотелось сообщать ему, что прошлым вечером именно Родерик вел себя как агрессор. Разумеется, в планы Микаэлы входило приблизиться к нему, но он опередил ее, поцеловав первым.

. — Вы уверены? — уклончиво поинтересовалась она.

— В этом нет никаких сомнений, — заключил Хью с видом ученого мужа. — Он едва сказал мне пару слов вчера, а когда говорил, это напоминало лай. Вы должны рассказать мне, что случилось.

— Я… я сняла туфли. Спросила его о матери… и умерших сестрах.

— Правда? — радостно вскричал он. — О Боже, это изумительно! Неудивительно, что он… — Хью замолчал, казалось, чтобы тоже немного подумать, затем взял Микаэлу под локоть, и они оказались рядом, словно наперсники. — Дорис Шербон была полоумной и…

— Полоумной? С чего вы взяли? Вы знали ее?

Мгновение Хью выглядел несколько смущенным.

— Ну а как еще вы назовете женщину, которая накинула на шею петлю с привязанным камнем и вошла в море? А? Нормальной?

Микаэла почувствовала, как в животе у нее все перевернулось, но Хью продолжил, словно рассказывал ей о том, что им подадут на ужин.

— Сегодня утром он, видимо, все еще оставался под впечатлением от вчерашнего вечера, — сообщил Хью. — Настолько, что посылал меня в Торнфилд-Мэнор собрать налоги!

— О!

— Да. И пока я отсутствую, вы должны его добить. Должен признать, Рик слишком часто зависит от меня. Например, чтобы оградить его от вещей, которые он. находит… неприятными.

Микаэле очень хотелось сказать сэру Хью, что Родерик вовсе не нашел ее неприятной, когда целовал. Но она не проронила ни слова.

— Я, вероятнее всего, отлучусь на пару дней — мое появление застанет вашего бывшего любовника врасплох, и ему придется хорошо потрудиться, чтобы собрать такую огромную сумму денег. Тем временем вы должны продолжать преследовать Рика, заставить его разговориться. — Он наклонился вперед с озорным блеском в глазах. — Продолжайте свою тактику и пригласите его к себе в постель!

Микаэла отпрянула:

— Что?

— Какое это имеет значение? Вы все равно выйдете за него замуж, вы ведь уже не девственница, а?

Микаэла дала ему пощечину. Какое-то время Хью казался шокированным, но затем снова усмехнулся:

— Что ж, это было весьма неожиданно.

— Не делайте предположений относительно меня, сэр Хью. Это повредит вашему здоровью.

— Понятно, — мягко ответил он. — Как бы то ни было, приношу свои извинения, но вы понимаете, о чем я говорю, не так ли?

Микаэла понимала, что если последует совету Хью, Родерик Шербон не женится на ней. За то время, что она узнапа этого человека, ей стало очевидно, что физическая близость была чем-то, что вызывало у него неловкость, особенно когда на него оказывали давление. Но тогда зачем Хью предлагает ей поступить именно так?

— Думаю, я так и поступлю, — осторожно сообщила она.

— Грандиозно, — сказал Хью, словно испытав облегчение. — И когда он будет отказывать вам, должен вас предупредить, что так и случится, будет самое время спросить его об Аурелии.

— Об Аурелии? — Хотя она была оскорблена, что сэр Хью решил, что Родерик сочтет ее безвкусной, Микаэла почувствовала себя заинтригованной при упоминании женского имени. — Кто это?

Хью холодно улыбнулся:

— Кто? Ну конечно же, мать Лео.

Родерик сидел один в своей комнате, размышляя над превратностями судьбы.

Женщина, на которой он должен был в ближайшее время жениться, не шла у него из головы.

В обычных условиях это можно было счесть удачей. Однако он был не совсем обычный человек, и Микаэла.

Форчун не была обычной женщиной. Родерик знал, что никогда не сможет заставить себя взять собственную жену в постель. Он не смог бы вынести жалость в ее глазах при взгляде на его искалеченное тело, и от мысли о собственных неловких попытках любить ее у него выступил холодный пот.

Одетый и на расстоянии, он еще мог оставаться мужчиной в ее глазах. Но при близости в супружеской постели…

И потом, сама женщина и странная история ее семьи. Сапог, который Родерик отрыл в часовне, находился в ящике в его гардеробе и, казалось, взывал к его воображению и любопытству.

Почему Уолтер Форчун так отчаянно хотел обрести поношенный кожаный сапог? Родерик не мог не догадаться, что он имел отношение к вызывающим заявлениям его жены относительно Дикого Охотника, но каким образом? И как мог сапог представлять опасность? Даже пара сапог?

Родерика беспокоило, что он раздумывал над проблемой, не имеющей к нему никакого отношения. Он расстался с сопереживанием и сочувствием в Константинополе, после его последнего разговора с Аурелией, когда поклялся, что как только его нога вновь ступит на землю Англии, он будет заботиться только о сохранении самого себя. Себя и Лео. И к черту всех остальных!

Вот почему Родерик теперь знал, что ему определенно не следует жениться на Микаэле Форчун. Хью прав. Ему следует немедленно отослать ее домой после первой же встречи и тут же жениться на следующей женщине, которая появится в Шербоне. На любой женщине, только не на ней. На любой другой.

Но он хотел Микаэлу. И прекрасно понимал, что она не принадлежит к тому типу женщин, которые способны дать и не попросить ничего взамен. Ей нужно было многое, она была ненасытна. Она уже сказала, что хочет понять его, узнать. На словах — достаточно благородные побуждения, но если он, Родерик, позволит ей это, она не сможет искренне любить его таким, каков он есть. Он увидит отвращение в ее глазах, шок и жалость, и это убьет его. Господи, как он ненавидел свою слабость! Он не подходит Микаэле, негодный отец для Лео, неспособен управлять Шербоном. Его отец был прав, пусть его душа пребывает в аду. Дорис Шербон спасла себя от многих лет боли и горя, лишив себя жизни, но Родерик не мог простить ее за то, что она оставила его одного в этом мире.

Никто не хотел его таким, каков он был. Никто, кроме его друга Хью и Лео. Только им он и мог доверять.

И поэтому он перенес весь свой гнев и крах своей личности на Алана Торнфилда, человека, у которого в доме жила та, которая была вне досягаемости Родерика и от которой Алан потом избавился. Самая темная часть натуры Родерика надеялась, что у Торнфилда не было денег, чтобы вручить их Хью, — Родерик готов был пойти на то, чтобы отрубить ему голову и насадить ее на стену замка Шербон. И эта мысль заставила Родерика наконец улыбнуться.

Он повернул голову на стук в дверь его комнаты. Скорее всего это Хью, который забыл о чем-то или хотел получить подтверждение немедленно отправиться в Торн-филд-Мэнор.

— Входи.

Дверь отворилась, и, к великому смущению Родерика, в комнату вошла Микаэла Форчун, а затем к нему бросился Лео.

Слава Богу, что Хью помог ему с сапогами перед отъездом.

Микаэле, когда она вошла, закрыв за собой дверь, казалось, было любопытно оглядеть комнату, но ее взгляд был прикован к Родерику. Он отчетливо вспомнил свое необдуманное поведение прошлым вечером, неожиданно поцеловав ее, когда она стояла босиком, и Родерик почувствовал, как его лицо запылало.

— Что вам надо? — грубо спросил он. — Я думал, вы знаете, что моя комната предназначена лишь для меня лично.

— Это… — Микаэла судорожно сглотнула. — Сегодня чудесный день, милорд. Мы с Лео будем очень рады, если вы присоединитесь к нам на прогулке вокруг замка.

Она совсем рехнулась. Снова приглашает его прогуляться, словно он полноценный человек. Прогуляться! Следующее, чего ей захочется, — это посоревноваться в ходьбе.