— Я учту это, — мягко произнес он. — Но ты не выдержишь и до полудня.

Он оказался почти прав. Не один раз за день Аманде хотелось подняться и уйти домой. Она получила не одну, а как минимум пятнадцать работ. Ей приходилось переводить одновременно устно и письменно. Каждый час все больше людей прибывало в Кингман, и Монтгомери нанял несколько человек, чтобы те встречали поезда и направляли приезжих к нему, где он объяснял, что такое профсоюз.

В одиннадцать утра они переехали из «Кингман Арме» в дом, который снял Джо. Огромные плакаты на фасаде объясняли, что в доме находится штаб-квартира профсоюза.

Весь день Аманда объясняла рабочим, что у них есть права и что если они объединятся, то смогут проводить нужные изменения мирным путем. Она начала понимать, что «мир» было ключевым словом. Тейлор и отец говорили, что члены профсоюза стремятся к разрушениям и убийствам, но до сих пор она не слышала ни одного призыва к насилию.

К трем часам она очень устала. Аманда мечтала о ванной и глотке холодного лимонада, но продолжала работать. Несколько раз она видела Монтгомери, который выглядел еще более уставшим, чем она.

В окружении всех этих людей она чувствовала себя ужасно. Их глаза были такими голодными и усталыми. Маленький ребенок на руках какой-то женщины плакал от голода, и Аманда отдала его матери все деньги, которые нашла в кошельке. Свой гребень, украшенный финифтью, она отдала другой женщине. В четыре часа она послала Джо за шофером, которого попросила заказать триста бутербродов, раздать еду рабочим, а счет послать ее отцу.

Несколько раз она чувствовала, что Монтгомери смотрит на нее, но сама взгляд отводила.

Больше всего она огорчалась из-за детей. Неужели и этим малышам придется работать в поле? Как можно смотреть в их голодные глаза? Детям хотелось потрогать ее — такая она была чистенькая и милая, — и несколько раз Аманде пришлось укачивать малышей, одновременно объясняя их отцам, что такое профсоюз. Двое детишек обмочились прямо у нее на коленях, один срыгнул на плечо.

В восемь вечера люди начали расходиться в поисках любого пристанища, где бы можно было остановиться, чаще — временных лагерей, устроенных вдоль дороги.

Обессилев, Аманда сидела за столом, заваленным бумагами, и печально смотрела вокруг. В голове не осталось ни одной мысли. За сегодняшний день она побывала в аду и вернулась обратно — или еще не вернулась.

Она услышала, как Рива говорит Монтгомери:

— Пошли, поедим чего-нибудь.

Медленно, бездумно Аманда поднялась.

"Домой, — думала она. — Сначала горячая ванна, а потом — горячий ужин».

Хэнк смотрел на Аманду. Он знал, что она чувствует. В первый раз, когда ему пришлось работать со сборщиками, он чувствовал себя так же. Бедность ужасала, и он был так же плохо подготовлен к этому, как сейчас — Аманда. Впервые он осознал, что Аманда способна заботиться о других. Она заботилась о Тейлоре, отце, матери. Она верила, что другие люди важнее, чем она сама, и поэтому уступала.

— Иди с Джо, — ответил Хэнк. — У меня еще есть дела.

Рива поняла, что «дела» у Хэнка наверняка общие с Амандой.

— Если бы у меня был богатый отец, я бы тоже могла послать за едой, — язвительно заметила она. — У нее есть деньги, чтобы делать то, чего мне всегда хотелось.

— Я не заметил, чтобы ты так же охотно возилась с детьми, как она, — ответил Хэнк, затем повернулся к Аманде и взял ее за руку. — Пойдем со мной.

— Мне нужно домой, — прошептала она, не глядя на него. — Джеймс меня ждет.

"Джеймс, — подумал он. — Не «мой шофер» или «моя машина».

— Я скажу, чтобы он ехал домой. Я должен извиниться перед тобой.

Аманда посмотрела на Хэнка и увидела понимание в его глазах. Она кивнула и прошептала:

— Мне хочется куда-нибудь, где было бы тихо и чисто.

Он пожал ее руку, нежно сжимая пальцы, и повел к машине. Он извинился перед шофером, который просидел весь день в машине, ожидая Аманду, и отпустил его домой, объяснив, что мисс Колден вернется позже.

Глава 13

Хэнк привез Аманду на укромную поляну у пруда, окруженного деревьями — туда, где однажды они устроили пикник. Ему пришлось почти вытолкнуть Аманду из машины, и теперь она стояла, бессильно опустив руки.

— Аманда, — позвал он, но она не ответила, и он взял ее руки в свои. — Скажи что-нибудь.. Ты еще никогда не сталкивалась с бедностью так близко, верно? Тебя заперли в хорошеньком уютном домике, и ты не знала, что такие люди вообще существуют. Но именно эти люди — собирали урожай, чтобы еда появилась на твоем столе. Потом этих людей покупался шелк на твои платья и бриллианты на твои пальцы.

Она попыталась отстраниться от него, но он крепко держал ее за руки.

— Я хочу домой! Я сожгу свое платье, но я хочу опять жить по расписанию! — В ее глазах появились слезы. — Отпусти мня, я сказала! Я хочу домой!

Он обнял ее.

— Поплачь, Аманда. Плачь, сколько хочешь. Ты это заслужила.

Она попыталась вырваться. Она не хотела плакать, и она не хотела когда-либо снова видеть его.

— Отпусти меня. Я хочу домой!

— Может быть, это и есть твой дом, — ответил он — прижимая ее к себе. У нее уже не было сил сопротивляться, и вскоре она сама прижималась к нему. Он казался таким сильным. За сегодняшний день она увидела столько слабых, больных людей, которые не могли даже обратиться к врачу! Она расплакалась в его объятиях. Он медленно опустился на землю и, прислонясь спиной к дереву, сжимал ее в своих руках.

— У этих людей не было еды, а я беспокоилась о том, на сколько баллов напишу очередную работу.

Он вытянул шпильки из ее прически, и волосы полностью закрыли ее спину.

— Не вини себя в этом.

— Но мой отец…

Он нежно прижался губами к ее губам, желая только успокоить ее, но, к удивлению обоих, это произвело эффект взорвавшейся бомбы. Аманда приоткрыла губы и прижалась к нему всем телом. Руки Хэнка нашли ее грудь, и как только Аманда почувствовала это, ее тело расслабилось и раскрылось навстречу ему.

— Аманда, — прошептал он. — Мы должны остановиться, или я не выдержу.

— Пожалуйста, не останавливайся, — молила она. — Я не перенесу, если еще один мужчина оттолкнет меня. Люби меня! Дай мне почувствовать, что я чего-то стою.

Хэнк честно попытался остановиться. Она сейчас слишком расстроена и вымотана, но если что-то между ними произойдет, она может пожалеть об этом на следующее же утро.

— Пожалуйста, Хэнк, — шептала она. — Ну пожалуйста…

Когда-то давно он подумал, что «пожалуйста», произнесенное Амандой, может заставить его сделать все, что она захочет. И он был прав. Он не мог ей ни в чем отказать, и даже разум отступал перед этим «пожалуйста».

Он поднялся, подхватил ее на руки, и зашагал к пруду.

— Как насчет купания, малышка? И он шагнул в воду — прямо в одежде, обуви и что там еще на них было. Холодная вода отрезвила Аманду.

— Профессор Монтгомери, — произнесла она нервно. — То, что я сказала минуту назад… Он поцеловал ее.

— Ты можешь драться со мной или помогать мне, но результат будет одинаков. Ты уйдешь отсюда совсем другой.

Она стояла на цыпочках, вода доходила ей до пояса. Взглянув в глаза Хэнку, она поняла, что он прав. Она подумала, что желала его с первого мгновения их встречи. Сегодня вечером она будет делать то, что хочется именно ей. Сегодня вечером она не сможет спрятаться за расписание или кого-то, кто бы указывал ей, что делать.

— Да, — прошептала она и начала расстегивать платье.

Хэнк отвел ее руки, высвободил пуговицы из петель, и спустил платье с плеч. Ее взгляд, исполненный страсти, пронзил его, как нож.

— Я хочу тебя так, как никогда, никого и ничего не хотел в своей жизни, — произнес он и притянул ее к себе. Ее ноги оторвались от дна. Ни один из них не заметил, что платье Аманды упало в воду.

Он жадно целовал ее, в то время как руки освобождали тело Аманды от нижней сорочки, стягивая ее вниз. Когда бретельки сорочки не поддались, он разорвал их.

Аманда была слишком возбуждена, чтобы думать. До этого ее жизнь была лишена страсти, и теперь она отвечала ему со всем нерастраченным пылом. В нем был каждый танец, который она не станцевала, каждый глоток шампанского, который ей не пришлось выпить, каждый роман о любви, который ей не довелось прочитать, каждое свидание, на котором она не побывала, каждое пожатие руки, которое ей не удалось ощутить.

Ее груди высвободились, и Хэнк припал к розовым соскам, погружая их в горячий плен своих губ.

У Аманды ослабли ноги, и Хэнк поддержал ее одной рукой, поглаживая другой полную округлую грудь. Он подхватил Аманду, и тяжелое намокшее белье соскользнуло в воду. Теперь на ней оставались только черные чулки и черные подвязки.

Хэнк по-прежнему сжимал грудь и, припав к ней ртом, ласкал языком нежные соски. Ноги Аманды обвились вокруг его туловища. Он опустил ее на траву. Он скользил языком все ниже по коже живота, осторожно покусывая зубами нежную плоть.

— Посмотрим, какая ты на вкус здесь, — прошептал он, погружая язык в самую потаенную ее часть.

Глаза Аманды широко раскрылись, она схватилась руками за его волосы и попыталась оттолкнуть от себя, но язык Хэнка продолжал двигаться где-то внутри нее. Она откинулась на спину и сжала его голову меж своих шелковистых коленей. Его руки ласкали грудь Аманды, соски напряглись и стали очень чувствительными.

Ей показалось, что еще мгновение, и она умрет, но Хэнк оторвался от нее и начал ласкать внутреннюю поверхность бедер. Она чувствовала, как кожа под его руками становится все горячее и горячее. Она стонала под ним, а его руки скользили по ее ногам, по шелковым чулкам, которые все еще были на ней. Шелк и кожа…

Вдруг его руки остановились, и Хэнк отодвинулся.

Аманда в ужасе открыла глаза. Неужели все?

— Одно мгновение, малышка, — хрипло произнес Хэнк, словно прочитав ее мысли. Он начал раздеваться, и Аманда в смущении отвернулась.