Находясь на домашнем обучении, я познакомилась с девочкой, у которой никогда не было проблем поговорить или познакомиться с новыми людьми. Сначала я завидовала ее открытости и дружелюбию. У меня плохо получалось знакомиться и заводить друзей. Мы были полными противоположностями, и я никогда не думала, что однажды она станет моей лучшей подругой. Она доказала, что можно обрести верных друзей, когда меньше всего этого ожидаешь. И недавно она повлияла на меня, заставив задуматься о том, что нельзя принимать то, что нам дано, как само собой разумеющееся.


Приближалась самая трудная часть, поэтому я взяла небольшую паузу и медленно вздохнула, прежде чем продолжить.


А несколько месяцев назад я встретила мальчика, который был добр ко мне, хотя и не знал меня совсем. У него всегда была улыбка на лице, и он излучал море обаяния. Я не успела познакомиться с ним поближе, но его влияние на меня, возможно, самое значительное, потому что он научил меня не принимать все как должное, но самое главное, научил дарить улыбку даже незнакомому. Он предложил мне доброту, когда я больше всего в ней нуждалась, и я надеюсь делать то же самое для других.

И, наконец, еще один важный человек в моей жизни был рядом со мной, сколько я себя помню. Он жил в том доме, где бродили монстры. Он оберегал и защищал меня, когда они подбирались слишком близко. Он читал мне, когда я была слишком напугана, чтобы уснуть. Благодаря ему и тем жертвам, которые он принес ради моей безопасности, я могу просыпаться каждое утро в своей постели. Благодаря ему я получила второй шанс.


Выдержав паузу, я сделала еще один глубокий вдох и подняла взгляд, почти уверенная в том, что большая часть класса уже спит. Кто‑то, действительно, посапывал. Но немногие. Остальные смотрели на меня, и я видела их размытые лица. Я увидела Пейдж. Потрясение отпечаталось на ее красивом лице. Я увидела Райдера, и он… Его губы приоткрылись, и он сидел напряженный, с прямой спиной, а руки безвольно повисли по бокам.

Я заставила себя продолжить.


Почему он так важен для меня? Прежде всего потому, что он открыл для меня одну простую истину: помощь тем, кто в ней нуждается, даже если они это отрицают, никогда не бывает напрасной. Он вылепил меня, сегодняшнюю, потому что первым распознал, что у меня есть голос, который стоит того, чтобы его услышать.

У кого‑то в жизни есть только один самый важный человек. Во время написания этой речи я поняла, какое счастье, что у меня таких людей много. Целый ряд людей и событий формируют каждого из нас, определяют наше место в жизни. Я узнала, что даже монстры могут оказать положительное влияние. Я узнала, что есть люди, которые открывают свои дома и сердца, не требуя ничего взамен. Я узнала, что незнакомые люди могут быть терпимыми и добрыми. Я узнала, что те, кто всегда помогает другим, себе помогают в последнюю очередь. И самое главное, благодаря всем этим людям я смогла сделать то, что казалось невозможным – выступить здесь сегодня перед вами.


В классе стояла тишина, и я не знала, хорошо это или плохо.

Мистер Сантос откашлялся.

– Спасибо, Мэллори.

Меня провожали взглядами, когда я возвращалась на свое место. Кейра улыбалась во весь рот, но у нее в глазах стояли слезы. Даже Пейдж посмотрела на меня с изумлением, когда я села за парту.

Я покосилась на Райдера.

Его лицо хранило все то же выражение, с которым он слушал мою речь, понимая то, о чем не догадывался никто, кроме Пейдж, – что речь шла о нем. Он выглядел ошеломленным.

А я… я могла бы воспарить прямо к потолку.

Да! Я сделала это.

Сжав губы, чтобы скрыть глупую улыбку, я обвела взглядом притихший класс. Я это сделала. Черт возьми, я действительно встала перед классом и толкнула речь. Я спотыкалась о слова, и было много неловких пауз, но я справилась. Слезы, теперь уже счастливые слезы, обжигали горло. Мне хотелось танцевать и кричать. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы усидеть на месте, пока выступала Лора Кэй.

Когда прозвенел звонок, мистер Сантос подозвал меня к себе. Я бросила быстрый взгляд на Райдера, собрала свои вещи и направилась к доске.

Мистер Сантос улыбнулся и положил руку мне на плечо.

– Ты молодчина, Мэллори.

Мое сердце бешено колотилось.

– Я… я смогла.

Он кивнул.

– Я просто хочу, чтобы ты знала. Я понимаю, как трудно тебе далось это выступление, особенно на такую личную тему. Я горжусь тобой.

Я тяжело сглотнула.

– Спасибо.

– Теперь я ожидаю, что ты будешь выступать здесь каждый раз, – сказал учитель. – Как ты думаешь, справишься?

Справлюсь ли я? Я не могла знать наверняка, но точно знала, что попробую. Я кивнула.

– Вот и славно. – Он похлопал меня по плечу. – Хорошего вечера.

Я пробормотала что‑то вроде «Вам тоже» и обернулась. Райдер уже ушел, и, несмотря на все то, что произошло между нами, меня это удивило. Немало. Я почему‑то думала, что он кинется ко мне с поздравлениями, потому что он, как никто другой, знал, какое это большое дело для меня. Но его и след простыл.

Выйдя из класса, я решила, что не позволю, чтобы его исчезновение испортило радость от моего успеха. Конечно, чертовски обидно, что его нет рядом, но… то, что я сделала сегодня, было гораздо важнее, и я уже знала, как хочу отпраздновать это событие.

Вернувшись домой из школы, я сразу поднялась к себе и бросила сумку на пол возле кровати. Открыв ящик письменного стола, достала свои инструменты. А потом я взяла недоделанную бабочку, устроилась с ней на подоконнике и принялась за работу.

Бабочка полностью преобразилась, когда нежные крылья запорхали по обе стороны ее тельца. Я даже добавила крошечную улыбку чуть ниже глазниц.

Фигурку я положила обратно на стол прямо под рисунком Райдера, и взялась за учебник истории. Экзамены никто не отменял.


* * *


– Мэллори? – донесся снизу голос Карла. – Ты можешь спуститься?

Заложив страницу карточкой, я захлопнула учебник и спрыгнула с кровати. Мои ступни в носках ударились об пол. Было еще слишком рано для ужина, и мне оставалось только гадать, зачем меня вызывают.

Я заправила за ухо выбившуюся прядь волос и сбежала вниз по ступенькам. Карл ждал меня в гостиной. Роза стояла рядом с ним, но мой взгляд приклеился к тому, что он держал в руках. Это был небольшой прямоугольный сверток в плотной коричневой бумаге.

Я замедлила шаг.

– Что это?

– Это тебе. – Карл протянул мне посылку.

Я недоуменно смотрела на нее, как будто не решаясь принять.

– М‑м, зачем?

Роза прижалась к мужу.

– Это не от нас, милая.

– О. – Я повертела в руках легкий сверток. Никакой надписи, а коричневая бумага напомнила мне упаковку из магазина. – От кого это?

– Почему бы тебе просто не открыть пакет? – посоветовал Карл.

Действительно. Хорошая мысль. Я подцепила пальцем край упаковки и отклеила скотч. Когда я развернула бумагу и увидела, что было внутри, сердце подпрыгнуло и забилось в горле.

«ПЛЮШЕВЫЙ КРОЛИК».

Но не старая затрепанная книжица, которую читал мне Райдер, а новенькая, в твердом переплете. На голубой обложке был изображен Кролик, стоящий на травянистом пригорке.

Коричневая упаковка выскользнула из моих пальцев и бесшумно спланировала на пол. Клочок бумаги торчал между страниц. Дрожащими руками я осторожно открыла книгу. Бумажка оказалась всего лишь вырванным из тетради листком, но большая часть текста на странице была выделена голубым маркером.


– Что значит НАСТОЯЩИЙ? – спросил однажды Кролик у Кожаной Лошади. – Это значит, что у тебя есть штучки, которые жужжат внутри, а снаружи торчит ключик?

– Настоящий не означает то, как ты сделан, – ответила Кожаная Лошадь. – Это то, что с тобой происходит. Когда ребенок тебя долго‑долго любит, не просто играет с тобой, а ПО‑НАСТОЯЩЕМУ любит тебя, вот тогда ты становишься Настоящим.

– А это больно? – спросил Кролик.

– Иногда, – сказала Кожаная Лошадь, потому что всегда была честной. – Но когда ты Настоящий, ты не против, чтобы было больно. Это происходит не сразу, – добавила Кожаная Лошадь. – А постепенно. Иногда проходит очень много времени. Вот почему это не часто случается с теми, кто легко ломается, или у кого острые края, или кого нужно бережно хранить. Обычно к тому времени, как ты становишься Настоящим, почти вся твоя шерсть выдирается, глаза выпадают, крепления расшатываются, и ты становишься очень потрепанным. Но все это не важно, потому что когда ты Настоящий, ты не можешь быть некрасивым, разве что только для тех, кто ничего в этом не понимает. И если ты однажды становишься Настоящим, то уже не можешь превратиться обратно в ненастоящего. Это навсегда.


Райдер прочертил линию от последнего предложения к полям, где написал своей рукой: ЭТО НАВСЕГДА .

– Боже мой, – хрипло прошептала я. Зажмурившись, я прижала книгу к груди.

Эти выделенные строки были для меня всем.  Они коротко, но емко, передавали то, что я чувствовала, и то, что думала о переменах в себе. Все, что произошло со мной, произошло не сразу, но, как только это случилось, меня уже было не переделать. И произошло это потому, что меня полюбили. Карл и Роза, Эйнсли и даже Райдер, но самое главное – я полюбила себя.