Дженнифер Арментроут - Проблема с вечностью

Разве не то же самое говорила Пейдж, прежде чем сказала обратное? Точно.

– Ты не шутишь? – прервала я его. – Ты серьезно сейчас?

Он сглотнул.

– Да, Мы… Мэллори , я серьезно.

Я рассмеялась, но в моем смехе звучали горькие ноты.

– Так, давай еще раз, чтобы я все правильно понимала. Ты расстаешься со мной, потому что так будет лучше для меня. Потому что ты не хочешь стоять между мной и Розой с Карлом? – Я говорила без привычных пауз, даже не запинаясь. – Это из‑за того, что произошло в субботу.

Выпрямившись, парень поднял руки.

– Дело не только в этом, Мэллори. Ты и я – мы разные. Когда‑то мы были одним миром, но все изменилось. Ты пойдешь своей дорогой, а я останусь прежним. Вот как это будет.

Я разжала кулаки. Смешно. Долгое время мне казалось, что все вокруг куда‑то двигались, пока я прозябала в своей неуверенности, застрявшая в комплексах, но получается, что на самом деле я  двигалась вперед, а Райдер топтался на месте.

– Ты так ошибаешься, – вздохнула я.

Его брови взметнулись вверх.

– Серьезно?

– Да. Серьезно.

На его щеках вспыхнул румянец.

– Знаешь, кем мы были раньше? Мы были просто мусором. Так к нам относились. И ничто не могло изменить это дерьмо. Наши гребаные родители не хотели нас. Или, может, просто погибли в какой‑нибудь автокатастрофе или не могли нас содержать. Кто знает? Я спрашивал. Тебе известно об этом? Но не получил ответа. Никто не озаботился тем, чтобы это выяснить. А мисс Бекки и мистер Генри? Эти ублюдки вообще не стоят того, чтобы о них говорить, – продолжил Райдер, сверкая глазами. – А приют, в который меня перевели после этого? Там пытались узнать… я имею в виду, персонал. Действительно пытались, но им не хватало ни времени, ни возможностей. А уже когда появилась миссис Луна, какой был смысл продолжать поиски?

Я побледнела. Ого. Я не ожидала услышать такое.

Но парень еще не закончил.

– Ты выбралась из этого дерьма. Я – нет. То, что есть у тебя – оно реально. У меня этого нет. Я лишь притворяюсь.

Я вздрогнула.

– Не понимаю. Семья Гектора – это хорошие люди. Как ты можешь говорить, что я выкарабкалась, а ты – нет?

– Не сравнивай. Я у них просто временно. Это совсем не похоже на то, что есть у тебя в семье Карла и Розы.

Уставившись на него, я покачала головой.

– Это же… бред дерьмовый.

Райдер моргнул.

– Ты только что выругалась?

– Да. Да, потому что это бред дерьмовый, – повторила я. – Семья Гектора заботится о тебе. Я не слишком хорошо знакома с миссис Луна, но мне хватило двух минут общения с ней, чтобы увидеть, что она относится к тебе, как к одному из своих внуков. Они все заботятся о тебе. Они не обделяют тебя вниманием и не считают тебя обузой.

Райдер промолчал.

– Или это не так? – строго спросила я. – Они воспринимают тебя как обузу?

Мышцы задергалась на его скуле.

– Нет, но…

– Но ничего! – закричала я, и он снова содрогнулся. Наверное, никогда еще мой голос не звучал так громко, но, черт возьми, разочарование и злость завладели мною настолько, что я не могла сдержаться. – Они любят тебя, Райдер. И они нуждаются в тебе сейчас больше, чем когда‑либо. Гектор только что потерял своего брата. Миссис Луна хоронит своего младшего внука – мальчика, который однажды сказал мне, что ты для него как второй брат. Вчера ты говорил, что хочешь быть с ними, но как ты можешь быть с ними, когда отказываешься признавать, что ты – их семья, а они – твоя? – Я глотнула воздуха, но он не попал в легкие. – Ты помнишь, что я сказала тебе вчера? Это правда. Черт возьми, правда. Ты сам отказался от себя, прежде чем это сделали другие!

– Мэллори…

– И теперь ты так же поступаешь с нами! Ты отказываешься от нас, прежде чем все началось. И, что еще хуже, ты используешь меня как оправдание. Ты собираешься делать то, что привык – защищать меня, когда в этом нет никакой необходимости.

– Это не так, как раньше, – проговорил он тихо.

– Нет. Все по‑прежнему. У тебя нет чувства самосохранения. – Я шагнула к нему, но вдруг остановилась. Если бы я подошла слишком близко, то, наверное, избила бы его подушкой. – Я всегда думала, что ты взял на себя эту роль как рыцарь в сияющих латах, но я ошибалась. Ты просто мученик.

Парень выглядел так, словно я действительно ударила его.

– Что с тобой, Райдер? Ты такой умный, чертовски талантливый, но ты… ты… – Я подняла руку в обличающем жесте. – Ты не пытаешься что‑то делать, а при первой же трудности попросту бежишь. Ты сдаешься без боя. Это не тот Райдер, с которым я росла. Тогда ты был бойцом, но сейчас, когда это всего нужнее, когда речь идет о твоей чертовой жизни, ты просто сдаешься.

– Я не…

– Да. – Слезы все‑таки прорвались, пока я смотрела на него. Господи, как это несправедливо. Чертовски несправедливо. – Вчера, на этой кухне, я сказала Розе, что люблю тебя. Я просила ее не осуждать мои чувства и умоляла дать тебе шанс. Она обещала. И теперь ты стоишь здесь и пытаешься убедить меня в том, что у тебя все ненастоящее. И речь не только о приемной семье, в которой ты живешь. Это и обо мне – о нас. Ты хочешь сказать, что все, что было между нами, тоже ненастоящее.

Райдер поморщился, закрывая глаза.

Я судорожно вздохнула.

– Ты хотя бы заполнил те бланки заявлений на SAT , которые я раздобыла для тебя?

Парень не ответил.

– Заполнил?

– Нет, – прошептал он.

Мое сердце разбилось.

– Мальчик, которого ты все время рисуешь – тот, что на фабрике и в художественной галерее? Это ведь ты, да?

Райдер ничего не сказал.

– Это ты, но не из прошлого, – прошептала я. Его красивое лицо расплылось от выступивших на моих глазах слез. – Это ты нынешний, все такой же.

Он закрыл глаза.

– А знаешь, что? Все это время я думала, что это у меня мозги набекрень. Что это я вышла из того проклятого дома с порушенной психикой, «тормозом». Думала, что это я . – Мой голос сорвался, и я попятилась назад. – Но я ошибалась. Это ты. Это всегда был ты .

Райдер поднял на меня взгляд, и боль в его глазах была ударом под дых, потому что он сам причинял ее себе. И, видит Бог, это самое обидное. Груз прошлого тащил он. Не я.

Так было всегда.

Он взвалил эту тяжесть на свои плечи; он искал и находил вину и ответственность, где только мог, и нес этот хаос в себе. Это не я отказывалась от него. Он сам махнул на себя рукой. Меня поразило собственное открытие, и я сделала над собой усилие, чтобы проглотить всхлип.

– Ты застрял, – прошептала я.

Райдер напрягся.

– Это правда. – Я провела руками по бедрам, вытирая влажные ладони. – Все восемнадцать лет ты нянчишь это чувство. Никакой разговор не сотрет этих лет, что ты проживаешь с ощущением собственной ничтожности и плюешь на мнение тех, кто пытается убедить тебя в обратном. Семья Луна не смогла это исправить. Боже мой, и я тоже бессильна. Я бы попробовала… – Дыхание снова сбилось. – Попыталась бы, потому что я люблю тебя, очень сильно люблю, но ты единственный, кто может это изменить. Не я.

– Мэллори. – Он встал и сделал шаг ко мне.

– Нет. – Я подняла руку, стараясь не замечать, как она дрожит. – Тебе… тебе нужно уйти.

Райдер побледнел.

– Я…

– Пожалуйста. Просто уйди. Уходи. – Я чувствовала, что мое лицо вот‑вот дрогнет от подступивших рыданий. – Мне больше нечего тебе сказать. Иди.

Райдер замешкался, и в какой‑то сладостный миг надежды я подумала, что он не послушается. Я подумала, что, возможно, какие‑то слова задели его за живое, пробудили в нем желание бороться за нас, за себя.

Но он не оправдал моих ожиданий.

Он повернулся и пошел к двери, и я, как в тумане, последовала за ним. Я хотела идти за ним до самого его дома. Я хотела кричать на него. Я хотела, чтобы он увидел то, что видела в нем я и что непременно увидели бы Роза и Карл, если бы им дали шанс. Но я ничего этого не сделала, потому что как, черт возьми, я могла бороться за него, когда он сам не хотел бороться за себя?

Поэтому я сделала то, что не могла себе представить даже в страшном сне.

Я выставила Райдера за дверь.

Грудная клетка стала полой раковиной.

Ладно, может, я принимаю все слишком близко к сердцу , думала я, разглядывая потолок своей спальни. Но именно так я себя чувствовала с тех пор, как вчера выгнала Райдера. Я забилась в нору своей комнаты. Я не пошла в школу в среду. Глупо, но я просто не могла себя заставить туда пойти.

За последние два дня всего было через край. Казалось, я пережила все взлеты и падения, какие только можно испытать. Любовь. Потеря. Любовь. Снова потеря.

Мне нужна была передышка. Время, чтобы прийти в себя. И я взяла паузу.

Это то, что я усвоила на сеансах с доктором Тафтом. Когда обстоятельства оказываются сильнее тебя, когда стресс делает тебя слишком уязвимой, нужен глоток воздуха. Доктор Тафт всегда выступал за так называемые «дни психического здоровья». Помню, как он разглагольствовал о том, что при кашле человека освобождают от работы, но, если человек истощен морально, его призывают терпеть.

Я сказала Розе, что мне нездоровится, и, судя по тому, что она не всучила мне градусник и не стала пичкать лекарствами от простуды, она уже знала, что недуг, который держит меня в постели, ей не вылечить.