Дженнифер Арментроут - Проблема с вечностью

Меня совсем не увлекала наука, зато очень вдохновляла социальная работа. Я просто не хотела разочаровывать Карла и Розу, зная, что, если решусь посвятить себя чему‑то другому, именно это и произойдет. Но, если подумать, что еще могло меня заинтересовать?

Райдер стал рассказывать о своих работах, о странных заказах, которые ему поступали. Я смеялась, когда слушала историю о том, как он рисовал клоуна на фургоне. Получился жутковатый образ. Мы заполнили краской наши буквы. Райдер придумал фантазийную роспись. Я тоже попробовала, но мои зигзаги больше походили на брызги крови.

И это снова заставило меня задуматься о том, чем же я хочу заниматься в жизни. Что меня манит и зовет. Дорисовывая букву «И» , я уже знала ответ. Все мои интересы казались поверхностными. Я любила читать. Любила вырезать фигурки из мыла. Мне нравилось смотреть «Проект Подиум»[47]. Но ничему из этого я не отдавалась со всей страстью.

Я не хотела быть писателем, как Эйнсли. Резьба по мылу была не более чем странным хобби – моей собственной версией медитации. И я не видела себя в роли дизайнера, готового создавать модель белой футболки ради спасения своей жизни.

Черт возьми, выходит, я – пустое место. Как белое пятно на холсте с мельчайшими капельками краски. Мне многое нравилось, какие‑то вещи привлекали мое внимание, но в целом я самой себе казалась никчемной.

Последние пару лет я медленно избавлялась от эмоционального багажа прошлого, его травм и страха, но тот кошмар, в котором прошло мое детство, не просто заставил меня молчать, существовать в фоновом режиме. Он отучил меня жить.  Разве не в этом весь кайф? Не в самой жизни? Вот только страх все еще сидел во мне, и это из‑за него я оставалась пустым местом.

Удивительно, но мне вдруг стало легче, как будто груз сбросила с плеч. Я поднялась с колен и уже не почувствовала отчаяния. Да, пусть я – чистый холст, и это как раз неплохо, потому что я… могу стать кем угодно.

Я могу найти себя в любой  профессии.

Просто надо этого захотеть.

Между тем мое нарисованное имя выглядело как кровавое суфле.

Я ухмыльнулась.

– Мне нравится. – Райдер снял маску и бросил ее на скамейку вместе с пустым баллончиком. – Что ты думаешь?

Я тоже содрала с головы маску и улыбнулась ему.

– Мне тоже нравится. – Я посмотрела на наши имена. – Спасибо, что привез меня сюда. Конечно, вечеринка… наверняка более интересное…

– А вот и не угадала. Нет более интересного для меня места, чем это, – сказал Райдер, приближаясь ко мне. – Честно.

Мои брови взлетели вверх. Я не знала, верить ему или нет.

Он схватил какую‑то тряпку.

– Покажи мне свои руки.

Я вытянула их. На двух моих пальцах остались красные разводы, почти как те, что я иногда видела на его руках. Райдер взял мою ладонь и нежно оттер краску.

– Я не шучу, Мэллори. Я рад, что ты здесь. И мне плевать на вечеринку.

Глядя на то, как он старательно очищает мою руку, я решила все‑таки поверить ему. Принять его слова за чистую монету. Убрав тряпку, парень осмотрел мою ладонь.

– Ты не видишь того, что вижу я.

– Что?

Он нахмурился, пытаясь еще раз вытереть мой указательный палец. Потом выбросил тряпку и взял в руки красный баллончик.

– Я хочу добавить тему заботы обо мне, – сказал Райдер и, к моему удивлению, вернулся к холсту. – Я знаю, что ты заботишься обо мне, Мэллори.

Мое сердце забилось быстрее, когда он встряхнул баллончик.

– Я тоже забочусь о тебе. – Райдер присел перед холстом, и его рука пришла в движение. – И думаю, здесь кое‑чего не хватает.

Я понятия не имела, что все это значит, поэтому подождала, пока он поднимется и отступит в сторону. Мои губы раскрылись, и я ахнула. Райдер нарисовал сердечко между нашими именами. Я видела это своими глазами:

РАЙДЕР

МЭЛЛОРИ

Как и улыбку на его лице – робкую, мальчишескую, – когда он повернулся ко мне.

– Это, наверное, очень банально, да?

Мое сердце уже выбивалось из сил, и я всерьез опасалась, как бы не рухнуть замертво.

– Или это чересчур? – Парень бросил баллончик в мусорное ведро и медленно подошел ко мне. Его щеки тоже пылали. – Наверное, все‑таки чересчур.

Я не знала, что говорить или делать.

Райдер вел себя совсем не так, как предсказывала Эйнсли. Он не строил из себя ни пофигиста, ни мачо. Он просто нарисовал сердечко, и я… я…

– Ты мне нравишься, Мэллори. И, видит бог, ты заслуживаешь гораздо лучшего, чем могу дать я. – Он опустил голову и, усмехнувшись, пробежался рукой по волосам. – Черт. Что я несу? Мы можем просто забыть…

Я очнулась.

– Ты сказал, что я тебе нравлюсь?

Парень посмотрел мне в глаза.

– Да, нравишься. И я знаю, что был с Пейдж, и не собираюсь делать вид, будто это ничего не значило, но это совсем не то, что я чувствую к тебе. Даже отдаленно не напоминает. И не потому, что нас связывает прошлое, не потому, что мы знакомы тысячу лет. – Слова лились из него потоком. – Поначалу я думал, что причина именно в прошлом. В том, что нам пришлось разделить с тобой. А в тот вечер, когда я пришел к тебе и ты меня лечила, я подумала, что это просто физическое влечение. – Румянец на его щеках стал еще ярче. – И это, безусловно, физическое влечение, но не только. Думаю, в глубине души я уже знал это в тот миг, когда ты впервые произнесла мое имя.

Мой пульс зашкаливал. Я нравилась Райдеру – нравилась.  О боже, как это неожиданно. Я даже и думать не могла, что такое может случиться. Это было бесконечное, безбрежное море неизвестности.

– Я знаю, что ты заслуживаешь лучшего, но я хочу стать лучше. Я хочу стать лучшим  ради тебя. – Его голос почти затих, когда он остановился передо мной. – Вот почему я собираюсь задать тебе один вопрос.

Что‑то трепетало очень глубоко в моей груди и животе. Я перестала дышать, когда заглянула в его глаза.

– Какой?

Мышца задергалась на его скуле, и грудь поднялась в резком вздохе.

– Можно тебя поцеловать?

Время не остановилось, и мой разум не успел проанализировать каждое мгновение происходящего, прежде чем я приняла решение.

Я не думала.

Я действовала.

– Да, – прошептала я.

Райдер издал гортанный звук – глубокий и мужской, то ли стон, то ли рык, – и меня охватила дрожь. Он накрыл ладонью мою щеку и склонил ко мне голову, но не поцеловал.

Нет.

Его теплое дыхание скользнуло по моему лбу, и рука прошлась по моей щеке, погружаясь пальцами в волосы и обхватывая затылок. Другая легла на поясницу, и ощущение ее тяжести воспламенило меня изнутри. Ладонь скользнула выше по спине, оставляя за собой огненный след. Я закрыла глаза, когда его губы коснулись выпуклости щеки. Это была самая безумная пытка. Я напряглась всем телом, готовясь к встрече наших губ.

А потом я ощутила невероятно сладкое прикосновение, когда его губы вспорхнули над моим ртом. Раз. Два. Я чувствовала их везде, они рассыпали молнии по моему телу, потом его прикосновения становились все жарче.

Райдер поцеловал меня.

По‑настоящему, мягко и красиво, в нем уже не осталось никакой робости. Он знал, что делает, и, хотя этого не знала я, врожденное чутье подсказывало мне, что это не имеет значения. Его губы терзали мои, и, казалось, все внутренности свернулись в тугой узел.

Поцелуй оказался потрясающим. Удивительным. Волшебным. Я могла бы подобрать еще пару эпитетов, чтобы описать его. Поцелуй унес меня в другое измерение, и, когда он прервался, мы оба тяжело дышали. Он прижался лбом к моему лбу. Никто из нас не произнес ни слова.

Я все еще не могла думать. Не помню, как мои руки добрались до его груди, но его сердце колотилось под моей ладонью так же быстро, как и мое. В голове царила блаженная пустота, и я с наслаждением вдыхала его запах, в котором смешались цитрусовые нотки одеколона и слабый аромат краски.

– Тебе понравилось? – спросил Райдер, выпутывая пальцы из моих волос и проведя рукой вдоль щеки и подбородка.

Мне хотелось крикнуть «да, о боже, да!»,  но, наверное, это прозвучало бы дико, поэтому я ограничилась приглушенным «да».

Райдер усмехнулся, и его губы пробежались по моим губам.

– Хорошо. Потому что мне очень понравилось.

Я потерлась щекой о его руку. Все это казалось сном, и я боялась, что вот‑вот проснусь и вернусь в реальность, в мир, где есть только прошлое и настоящее, в котором я живу вполсилы. Не в ту реальность, где я познала первый поцелуй. Не в ту реальность, где я проживала каждое мгновение, вместо того чтобы нестись вперед и потом оглядываться назад.

– Нам действительно нужно поговорить о том, что мы делаем, но прежде я хочу… – Райдер сделал глубокий вдох, и его голос зазвучал тише, грубее. – Я хочу это повторить.

Мое сердце, казалось, заполнило всю грудь, и, клянусь, я приготовилась воспарить к самому потолку. Предложение поговорить казалось разумным, но я так устала быть разумной.

– Я… я хочу… тоже.

Райдер не колебался.

Он наклонил голову, и я опять растаяла от нежнейшего прикосновения его губ. Наш второй поцелуй был так же восхитителен, как и первый, но уже в следующее мгновение стал другим. Райдер задержался дольше на моих губах, исследуя их, изучая, запоминая. Я хотела сделать то же самое.