За завтраком непринужденный треп между ними вскоре сменился серьезным разговором – разумеется, обо мне. Начала его Роза, допивая вторую чашку кофе.

– Вчера нам звонили из школы.

Вилка с вафлей и клубникой зависла на полпути к моему открытому рту. Я замерла. Пожалуй, я погорячилась, уверяя Райдера, что мне ничего не грозит.

Женщина положила вилку на тарелку, усыпанную крошками от вафель. В остальном ее тарелка оставалась чистой, в то время как моя больше напоминала озеро из сиропа.

– Если точнее, с нами связался мистер Сантос.

Я закрыла глаза.

– Мы оба разговаривали с ним, – добавил Карл, и вафля, которую я только что проглотила, показалась мне кислой. – Он сказал, что вчера в классе у тебя возникла проблема во время упражнения в публичном выступлении.

Открыв глаза, я опустила вилку. Аппетит разом пропал. И мне стало так… неуютно, что я заерзала на стуле.

– Он сказал, что за тебя заступился одноклассник, сказал, что ты плохо себя чувствуешь и поэтому ушла с урока, – продолжил Карл. – И еще он сказал, что это Райдер прикрыл тебя.

О боже.

Мне хотелось заползти под стол.

– Мы еще поговорим об этом, чуть позже. – Роза подняла руку, перебивая Карла. – Ты же не чувствовала себя плохо вчера, не так ли?

Возможно, лучше было бы соврать, чем вываливать перед ними мой вчерашний позор, но я покачала головой. Повисло молчание, и я сжала губы, опуская взгляд на тарелку. Наверное, они ужасно разочарованы. Всего одна неделя в школе, а им уже поступают тревожные звонки.

– Ничего страшного. – Роза потянулась и положила руку мне на плечо. Я подняла глаза. – Мы с Карлом предполагали, что возникнут некоторые трудности. И знали, что класс риторики будет не из легких. Ты ведь тоже была к этому готова.

Да, она права. Но от этого мне не легче признать свою неудачу.

– В школе все знают, – сказал Карл, привлекая мое внимание.

– Знают… знают что?

Сложив руки на столе, он подался вперед.

– Мы говорили с администрацией, когда ты только записывалась в школу, и предупредили их о том, что у тебя могут возникнуть некоторые сложности.

У меня отвисла челюсть.

– Вы… что вы сделали?

– Мы не вдавались в подробности, Мэллори, и встречались только с твоими учителями, директором и миссис Дехэвен, одним из психологов, – объяснила Роза. – Ну, чтобы они присматривали за тобой, на случай если произойдет что‑то, о чем нам нужно знать.

Ничего себе «только»! Да они поговорили со всеми, с кем только можно! О боже. Чувствуя, что кожу начинает покалывать, я откинулась на спинку стула. Я смотрела на них, но не видела лиц. Перед глазами проплывали все те люди, которые на протяжении целой недели знали  о моих проблемах. А я‑то думала, что школа станет для меня новым стартом.

– Их нужно было поставить в известность, – сказал Карл.

Это прозвучало как факт, с которым я никак не могла смириться. Язык онемел.

– Вчера мы обо всем договорились с мистером Сантосом, – продолжил он, и мой язык снова прилепился к нёбу. – Он в курсе твоей проблемы, Мэллори. Я хочу, чтобы ты это знала. Он понимает, как трудно для тебя встать перед классом и заговорить.

Кажется, я перестала дышать.

– Риторика является обязательным предметом для получения аттестата, но для некоторых учащихся делают исключение, – тихим голосом произнесла Роза. – И мистер Сантос выразил готовность пойти нам навстречу.

Я напряглась.

– Но…

– Он согласился, что вместо выступлений перед классом у тебя будет возможность делать доклады в индивидуальном порядке, только ему, – объяснил Карл, и я почувствовала, что покидаю телесную оболочку. – Так ты сможешь выполнять учебную программу, но на особых условиях.

Роза похлопала меня по руке.

– Это очень хорошо.

– Но… – Я растерянно покачала головой. – Все… будут знать.

Карл нахмурился.

– Ребята в моем классе узнают… что я не могу заниматься, как все, и что… со мной что‑то не так. Они… должны стоять перед классом, а я нет? Мне нужно… сделать это.

Он склонил голову набок.

– Дорогая, все, что тебе нужно, это освоить программу курса.

– Мне нужно больше, я должна… стать, как все, а выступления перед мистером Сантосом – это совсем не то, – возразила я, и мой взгляд заметался между ними. – Я справлюсь, у меня получится.

– Мы знаем, что у тебя получится. Со временем, – добавила Роза, и я вздрогнула. Со временем.  Они как будто не верили, что я могу сделать это сейчас. – Давай двигаться маленькими шажками. Ты многого добилась за последние четыре года. И после таких изменений надо продолжать идти вперед, но осторожно. Ты согласна?

Я не могла с этим согласиться, но жаркое пламя борьбы уступило место медленному кипению, и я опустила руки на колени.

– Вам никогда не приходилось… вмешиваться, когда Маркетт училась в школе, верно?

Роза и Карл уставились на меня.

Сама не знаю, почему эти слова сорвались с языка. Без понятия. Мне тотчас захотелось взять их обратно.

Карл глубоко вздохнул.

– Верно.

Я сцепила пальцы на коленях.

Роза встала из‑за стола, собирая тарелки.

– Ты закончила? – спросила она меня, и, когда я кивнула, подхватила и мою тарелку.

– Молодец тот парень, что прикрыл тебя, – вдруг произнес Карл, и мой взгляд метнулся к нему.

– Тот парень? – переспросила я.

– Райдер, – добавил он, и мои плечи напряглись. – Мистер Сантос сказал, что он ушел из класса следом за тобой, чтобы проверить, как ты себя чувствуешь. Правда, не вернулся.

О боже, как бы сделать так, чтобы начать этот день заново и не вылезать из постели? Больше всего мне хотелось закрыться у себя в комнате и доделать сову, за которую я взялась еще накануне вечером. Ничто так не успокаивало меня, как работа с мылом. Она бы разом отвлекла меня от риторики и мыслей о Райдере. Я бы кроила миниатюрное тельце, вытачивая крошечные перышки и плоские ушки.

Мне с трудом удалось переключить свое внимание к разговору за столом.

– Он… он просто убедился, что со мной все в порядке.

Карл изучал мое лицо.

– Ты проводишь много времени с ним?

– Только… на риторике, – сказала я, слегка устыдившись обмана. Я попыталась сгладить вину долей правды. – Но я… обедаю вместе с девочкой из моего класса по английскому и по риторике. Ее зовут Кейра.

– Это очень приятно слышать. – Роза снова присоединилась к разговору, стряхнув крошки в мусорное ведро. – А разве Райдер обедает в другую смену?

– Да. – Я сомневалась, что им доставит удовольствие узнать о том, что в начале недели Райдер прогулял урок, чтобы пообедать со мной.

Карл все еще разглядывал меня, словно пытался прочесть мои мысли.

– Он проявляет к тебе интерес, Мэллори?

– Что? – Я хлопнула ресницами, раз, другой.

Роза обернулась и уставилась на мужа.

– Ты его интересуешь больше, чем просто друг? – повторил он.

О…

О боже…

Кажется, мое лицо собиралось расплавиться в огне.

– У него есть девушка!

Настала очередь Розы хлопать ресницами.

– Серьезно? – Нотки облегчения проступили в голосе Карла. – Ну, тогда… – Он не договорил, откинулся назад и улыбнулся. – Думаю, нам пора одеваться и трогаться в путь.

Я вытаращилась на него.

Роза недоуменно смотрела на мужа.

Мы встали из‑за стола, собрались и отправились в Гавань. Роза с Карлом больше не заговаривали о Райдере, но, как только я встретилась с Эйнсли и убедилась в том, что нас никто не слышит, он стал основной темой для обсуждения.

Мы сидели на одной из многочисленных скамеек с видом на порт, пока Роза и Карл бродили по благотворительной ярмарке неподалеку. Прохладный ветерок дул с залива, разметывая по лицу Эйнсли длинные светлые волосы.

Эйнсли выглядела бесподобно. Как любая красивая во всех отношениях девушка. Природа наградила ее голубыми глазами, высокими скулами и дерзко вздернутым носиком, но еще больше меня восхищала красота ее личности. Я не шучу. Эйнсли, при всей своей бойкости и болтливости, была невероятно доброжелательной и милой. Если ее не провоцировать. Тогда она превращалась в настоящую фурию. С первых дней, когда мы только встретились в классе домашнего обучения, она проявляла необычайное терпение в общении со мной, втягивая меня в разговор, от чего многие уже давно отказались, но каждую неделю, когда мы собирались на совместные уроки, она предпринимала очередную попытку.

Поначалу мне казалось странным иметь подругу. Очень долгое время моим единственным другом был Райдер, а потом… Никого. Общение по‑прежнему давалось мне нелегко, поскольку мы виделись с ней только раз или два в неделю, но Эйнсли стала лучшим, что случилось со мной, после Ривасов.

Ко всему прочему, она умела носить комбинезон и не выглядела в нем как малыш‑переросток. Сегодня она была одета в светло‑голубой с темно‑синей отделкой кардиган и смотрелась восхитительно. Если бы я когда‑нибудь осмелилась напялить на себя нечто подобное, то, наверное, заперлась бы в комнате, не решаясь выйти.

– Я рада, что ты рассказала им про Райдера, – сказала подруга, но я никак не разделяла облегчения, сквозившего в ее голосе. Сидя вполоборота ко мне, поджав под себя одну ногу, а другую свесив со скамейки, она старалась говорить тише, чтобы нас никто не услышал. – Что бы ты делала, если бы они появились в школе и увидели его?