— Хорошо, спасибо за совет, — ответила Сара, понимая, что лжет и ему, и себе. Она собиралась устроиться как можно дальше от Бостона, чтобы, во-первых, не слишком будоражить общественное мнение, а во-вторых, чтобы в полной мере насладиться своей новообретенной свободой и первозданной красотой этой земли. Дом в городе или вблизи какого-нибудь укрепленного форта вряд ли бы подошел ей. Сара хотела подлинной свободы, не сдерживаемой никакими условностями и ограничениями.

Распрощавшись с Сетом Джорданом, Сара поднялась в экипаж, нанятый для нее капитаном Маккормиком, и отправилась в рекомендованный им пансион миссис Ингерсолл. Она не знала, есть ли там свободная комната, она вообще никого и ничего здесь не знала и не имела пока никаких конкретных планов, однако, прощаясь со всеми, кто оставался на причале и на борту, она не чувствовала никакого страха. Страх остался далеко позади, по ту сторону Атлантики, и что-то подсказывало Саре, что теперь с ней все будет хорошо и что она еще найдет свое счастье.


«Да, удивительная это женщина, Сара Фергюссон, — подумал Чарли. — На ее долю выпало столько испытаний, столько боли, но они не сломали и не ожесточили ее. Сара не боялась идти вперед, не боялась пробовать — и в конце концов сумела изменить свою жизнь. А ведь она была всего лишь женщиной, да и жила она двести лет назад, когда весь мир принадлежал мужчинам. В те времена женщине было очень трудно, почти невозможно сделать что-то значительное и при этом не погубить свое имя и репутацию».

Подумав обо всем, что пережила Сара, Чарли невольно вздохнул. Чего стоило одно путешествие на «Конкорде»! Сам он ни за что не отважился бы на подобное, а если бы и отважился, то скорее всего вряд ли выдержал бы все испытания до конца. Сара же сохранила достаточно сил, чтобы поддерживать других и ухаживать за больной Мартой. А оказавшись в чужой стране совершенно одна, она не поддалась слабости и не бросилась очертя голову в объятия первого же человека, который предложил ей выйти за него замуж. Впрочем, тут ее, пожалуй, можно было понять — впечатления от брака-с графом Бальфором были еще слишком свежи в памяти Сары. И все же она была удивительной женщиной — даже спустя два столетия число таких бесстрашных и решительных женщин увеличилось ненамного.

От долгого сидения в одном положении руки и ноги у Чарли затекли, и он с наслаждением потянулся. Интересно, подумал он, где Сара собиралась купить ферму? В дневнике, где Сара писала о себе, оценивая события как бы со стороны, и который он читал как самый увлекательный роман, несомненно, говорилось и об этом, но, как ни жаль было Чарли прерывать чтение, он все же отложил переплетенный в кожу том. Время пролетело незаметно, и за окном сгущались ранние зимние сумерки, а Чарли еще нужно было заехать к Глэдис Палмер и вернуть книги в библиотеку.

Интересно, увидит ли он там Франческу Виронэ?

У Глэдис Чарли задержался, чтобы выпить чашечку чая с печеньем. Его так и подмывало рассказать ей о своей удивительной находке, но он сдержался. Прежде чем делиться этим неожиданно свалившимся на него сокровищем с кем-нибудь еще, Чарли собирался сначала прочесть дневник до конца и как следует над ним поразмыслить.

Но если уж быть абсолютно откровенным, Чарли хотелось, чтобы Сара принадлежала ему одному. Конечно, мысль о том, что он очарован, почти влюблен в женщину, которая умерла так давно, не могла его не смущать, однако сейчас Чарли старался об этом не думать. Удивительная повесть о ее жизни и приключениях, о ее мыслях и, чувствах, да еще написанная, судя по всему, ею самой, сделала Сару гораздо более реальной и живой, чем были в глазах Чарли иные женщины, с которыми он сталкивался в Клэрмонте и во время поездок по дирфилдским магазинам.

За чаем они с Глэдис поговорили о последних городских новостях. У Глэдис всегда было что рассказать ее молодому другу: то сын соседки завербовался в армию, то с одним из знакомых Глэдис случился сердечный приступ, то старый друг прислал ей поздравительную открытку из Парижа. Упоминание о Франции заставило Чарли встрепенуться, и он спросил о Франческе. Глэдис видела ее один или два раза и находила ее очень хорошенькой; когда она только появилась в Шелбурн-Фоллс, все в городе говорили о ее красоте, однако Франческа вела себя так отчужденно и замкнуто, что никто, похоже, так и не узнал ее как следует. Почему она, приехала в Шелбурн-Фоллс, Глэдис не знала; впрочем, Чарли был осведомлен об этом гораздо лучше ее.

— Она очень красива, — осторожно заметила Глэдис, вопросительно глядя на Чарли, и он не мог с ней не согласиться. Франческа Виронэ заинтриговала его, да и с ее дочерью он, кажется, успел даже подружиться.

От Глэдис Чарли уехал в половине пятого вечера, но, когда он добрался до библиотеки Исторического общества" она оказалась уже закрыта.

Не зная, что ему теперь делать, Чарли некоторое время бесцельно топтался на крыльце. Конечно, он мог бы оставить книги на верхней ступеньке, однако он боялся, что их могут украсть. Или снова пойдет снег, и они намокнут. Так ничего и не придумав, он вернулся в машину, положив себе снова вернуться в город завтра утром.

По дороге в свое шале Чарли остановился возле местного супермаркета, чтобы купить что-нибудь из еды. Оставив машину на стоянке, он прошел внутрь и, взяв тележку, покатил ее вдоль полок. Чарли как раз укладывал в сетку упаковку с овсянкой, когда услышал громкие шаги за спиной. Оглянувшись, Чарли увидел Франческу.

Заметив Чарли, Франческа долго мешкала, но в конце концов улыбнулась ему. Улыбка у нее вышла какая-то неловкая, почти настороженная, и Чарли поспешил развеять ее опасения.

— Как хорошо, что я встретил вас, — сказал он самым небрежным тоном, продолжая укладывать в тележку продукты. При этом Чарли заметил, что ее дочери нигде не было видно. — Я приехал сдать книги, но библиотека была заперта. Наверное, я сам виноват — опоздал. Ничего, если я сдам книги завтра или послезавтра?

Франческа неуверенно кивнула, но Чарли показалось, что при этом она посмотрела на него чуть ли не с интересом. Взгляд ее, во всяком случае, не был таким откровенно враждебным и холодным, как в их последнюю встречу. Главное, в нем не было того ужаса, который промелькнул в глубине глаз Франчески, когда в канун Нового года он предложил ей выпить по бокалу вина.

Чарли было интересно узнать, что Же случилось, что заставило ее переменить свое отношение к нему? Быть может, Франческа поняла, что была слишком груба с ним? Но почему она вообще вспоминала его?

Не знала этого и Франческа. Даже сейчас она отнюдь не сгорала от желания если не подружиться с ним, то, по крайней мере, установить с Чарли нормальные человеческие отношения. Правда, Франческа не могла не признать, что этот привлекательный высокий шатен был очень добр и мягок с ее дочерью, но что с того? Он не был ей нужен — ни он и ни кто другой.

— Как встретили Новый год? — спросила она, стараясь не выходить за рамки формальной вежливости.

— Отлично, — отозвался Чарли и улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, которая так нравилась женщинам. Впрочем, Франческа притворилась, будто ничего не замечает. — Я отправился спать, а на следующее утро уехал к себе. Последние два дня я был очень занят. Мне нужно было привести в порядок дом, кое-что починить, подправить…

«И прочесть дневники его бывшей хозяйки», — добавил он про себя, но Франческе он об этом рассказывать не собирался. Это была его тайна.

— Вы нашли какие-то новые сведения о Саре и Франсуа?

Франческа задала этот вопрос просто так, от нечего сказать, и с удивлением увидела, как он вздрогнул.

— Я… нет. То есть не до конца… — Лицо у него при этом сделалось виноватым, и Франческа поняла, что он что-то скрывает. Впрочем, ей-то что за дело?..

Между тем Чарли, которого вопрос Франчески застал врасплох, попытался сменить тему разговора и схватился за первое, что пришло ему на ум.

— Моник говорила, что вы пишете… — сказал он, прекрасно сознавая, что этот вопрос может снова напугать Франческу и заставить ее замкнуться, однако она неожиданно улыбнулась, и Чарли почувствовал, что совершенно сбит с толку.

— Это исследование по истории культуры местных индейских племен, — пояснила Франческа. — Я пишу диссертацию, вот и роюсь в здешних архивах. Откровенно говоря, я подумывала о том, чтобы со временем превратить этот материал в книгу, но пока это скорее сухие тезисы, которые никому, кроме специалистов, не интересны.

«В отличие от дневников Сары, которые буквально перевернули все внутри меня», — подумал Чарли и тут же спросил себя, что сказала бы Франческа, если бы познакомилась с ними.

— А как поживает Моник? — с интересом спросил Чарли, снова меняя тему разговора. Под взглядом Франчески он чувствовал себя весьма неуютно; он чувствовал, что она внимательно изучает его, пытаясь определить, кто перед ней — враг или друг, однако к каким она пришла выводам, Чарли понять не мог. И все же ему было очень жаль, что Франческе приходится быть постоянно настороже, боясь всего, что появлялось в ее жизни. В этом отношении она являла собой разительный контраст с Сарой, которая не боялась никого и ничего — ни жестокого мужа-тирана, ни ревущих штормов Атлантики, ни самой смерти. Впрочем, Чарли признавал, что ей потребовалось целых восемь лет, чтобы решиться сделать шаг, полностью изменивший ее жизнь. Сара не ушла от мужа сразу после того, как он избил ее в первый раз — Чарли, только удивлялся ее долготерпению, — но в конце концов она, слава богу, все же сумела сделать это. Не понимал он и того, как после такого обращения Сара не прониклась ненавистью к мужчинам и сумела даже полюбить своего Франсуа. Об этом, несомненно, тоже было написано в дневниках, и Чарли ощутил острое желание поскорее вернуться к чтению.

— У Моник все хорошо, — ответила Франческа, тщательно подбирая слова. — Ей очень хочется снова кататься на лыжах, но у меня, к сожалению, сейчас почти нет времени.

Первым побуждением Чарли было предложить взять девочку с собой, но он сдержался. Это могло бы напугать Франческу и надолго отвратить ее от него. Чарли должен был продвигаться вперед с предельной осторожностью и делать вид, будто ее реакция на те или иные его слова вовсе его не интересует. Не знал Чарли и того, почему ему так не хочется спугнуть ее неосторожным словом или движением, но это было легко объяснить. «Просто мне очень нравится ее дочь», — твердо сказал себе Чарли, надеясь убедить себя в том, что это — единственная причина, по которой он стремится приручить Франческу Виронэ, однако в глубине души он понимал, что дело не только в этом. Франческа со своей настороженностью и неприятием мужчин действовала на него как красная тряпка на быка; она олицетворяла собой ходячий вызов, и Чарли не желал признавать этого только потому, что это лежало слишком на поверхности.