Полных двести лет прошло с тех пор!.. Как давно это было, и все же грудь Чарли наполнилась непонятной тоской и томлением. Опять она — Сара Фергюссон де Пеллерен. Казалось, стоило ему только закрыть глаза, и он увидит ее — черноволосую синеглазую красавицу, которая сидит на этой самой кухне и, склонившись к массивному дубовому столу, выводит ровные строки, изредка покусывая в задумчивости кончик гусиного пера.

С великой осторожностью, словно боясь, что книга может исчезнуть, рассыпаться в прах прямо у него в руках, Чарли перевернул страницу и вздрогнул. Только теперь он понял, что он держит в руках. Это был не сборник псалмов, не поваренная книга, не домашний гроссбух, в который еще в прошлом веке хозяйки записывали все расходы, — это был дневник Сары Фергюссон, весь, от первой до последней строчки, написанный ее рукой.

Не помня себя от волнения, Чарли сел прямо на пол и впился глазами в исписанные мелким почерком страницы. Это было все равно что получить письмо от Сары, в котором она рассказывала бы Чарли и всем своим потомкам, как сложилась ее жизнь, где она побывала и какие приключения выпали на ее долю, с кем ей довелось встречаться, кого она любила, а кого ненавидела, как она впервые встретила Франсуа… И как она вообще попала в Новый Свет. Чарли не мог поверить своей удаче, и, по мере того как он переворачивал страницу за страницей, глаза его наполнялись слезами благоговейного волнения и сочувствия к судьбе Сары…

Глава 8

Сара Фергюссон стояла у высокого стрельчатого окна, глядя на бескрайние унылые топи, подступавшие почти вплотную к замшелым стенам замка. На дворе был август, но утренние туманы подолгу не рассеивались, а низкие облака грозили скорым ненастьем. Все, на что ни падал ее взгляд, выглядело унылым и мрачным, но Сара почти не замечала этого. Другие мысли терзали ее, а напряженное ожидание, которое не отпускало ее вот уже два дня, с каждой минутой становилось все тяжелей, все непереносимей.

Почти все свое время Сара проводила не у этого, так у другого окна. Ее муж Эдвард, граф Бальфорский, отправился на охоту четыре дня назад и до сих пор не вернулся.

Уезжая, граф взял с собой пятерых слуг. Он ничего не сказал ей, но она догадалась, что Эдвард собирается охотиться со своими друзьями и собутыльниками. Сама же она никогда ни о чем его не спрашивала, прекрасно зная, что это может кончиться для нее оскорблениями или жестоким ударом.

И все же, хотя место охоты мужа не было ей известно, Сара велела людям, отправленным ею на поиски графа, заглянуть сначала в известный всей округе постоялый двор. Специального гонца она снарядила и в близлежащий городок, где он должен был обойти все кабаки и трактиры и справиться о графе у тамошних служанок, с которыми Эдвард Бальфор любил проводить время. Не исключено было также, что он застрял с приглянувшейся ему девчонкой где-то на отдаленной ферме, но на какой на этот раз — этого никто не мог ей сказать.

Да, Сара хорошо знала своего мужа. За несколько лет совместной жизни она вынесла от него многое — и оскорбления, и неверность, и частые побои. Формальным поводом для этого была ее неспособность подарить мужу сына и наследника: все шестеро их детей рождались мертвыми или умирали через считанные часы после рождения. Но Сара знала, что на самом деле она была безразлична Эдварду с самого начала.

Ее мать умерла родами, когда пыталась произвести на свет второго ребенка, и с тех пор — с самого раннего детства — Сара жила с отцом. Когда она родилась, он был уже пожилым человеком и, овдовев, так и не женился во второй раз. Дочь — прелестная, озорная, жизнерадостная — была для него всем, и он просто обожал ее. Когда же отец стал совсем старым и немощным, настал черед Сары ухаживать за ним, нянчить его как ребенка, и, наверное, только благодаря ее заботе он прожил на свете на несколько лет дольше, чем было ему отпущено судьбой.

Но к тому моменту, когда Саре исполнилось пятнадцать, обоим стало ясно, что долго отец не протянет. Он мучился, подолгу задумывался о чем-то, но откладывать свое решение уже не мог. Старик Фергюссон должен был найти дочери мужа, и чем скорее — тем лучше.

У него на примете уже было несколько подходящих женихов, в том числе один граф, один герцог и два виконта, но из всех наибольший интерес к Саре проявлял граф Бальфор, который добивался руки Сары с особенным пылом и настойчивостью. Не последнюю роль играло и то обстоятельство, что земли Бальфоров граничили с землями отца Сары, так что в случае брака между ними граф становился хозяином огромного поместья, равного которому не было во всем графстве, а может, и во всей Англии. Граф неоднократно приводил этот аргумент в разговорах с отцом Сары и в конце концов сумел склонить его на свою сторону.

И вот настал день, когда отец объявил дочери, что она станет женой графа Эдварда Бальфора. Он был одним из самых богатых людей в округе, да и знаки внимания, которыми Эдвард осыпал Сару, были весьма значительны, а отец Сары хотел только одного — чтобы его дочь была богата и счастлива.

Правда, сама Сара отдавала свои симпатии другому человеку — хотя он был не так знатен и богат, как граф Бальфор, но зато он был гораздо моложе его, — однако Эдварду удалось убедить отца Сары, что она никогда не будет счастлива с этим нищим мальчишкой. По его мнению, раз она столько лет прожила со своим престарелым отцом, значит, и муж должен быть намного старше ее. Отец согласился и с этим доводом, а Сара… Сара тогда почти не знала графа Бальфора, иначе она на коленях молила бы отца о снисхождении и милосердии.

В шестнадцать лет она стала графиней Бальфор. Свадьба была очень скромной, поместье, которым ей пришлось управлять, — слишком большим, да и обращался с ней муж не лучшим образом, так что Сара почти сразу поняла, какую роковую ошибку она совершила. Но уже ничего нельзя было исправить. Ее отец умер через пять недель после свадьбы, и она осталась на милость своего мужа — этого зверя в человеческом облике.

После того как закончился их медовый месяц, Эдвард перестал сдерживать себя и предстал в своем истинном обличье — жестокого и подлого человека. Он избивал жену и прекратил побои только тогда, когда Сара объявила о своей первой беременности. Пока она носила дитя, он только бранил и унижал ее, грозя убить, если она не подарит ему здорового наследника. К счастью для Сары, большую часть времени граф проводил вне дома; объезжая свои бескрайние владения, он не пропускал ни одной харчевни, ни одной юбки. Он пил и буянил в компании своих друзей — таких же необузданных, как и он сам, и не раз, не предупредив Сару, оставался погостить у кого-то из своих собутыльников. Часто его доставляли в замок мертвецки пьяным, но вне зависимости от того, шел ли он на своих ногах или его несли, возвращение мужа неизменно оборачивалось для Сары кошмаром.

Еще хуже — хотя казалось, что хуже уже некуда, — стало после того, как их первый ребенок умер, не прожив и нескольких часов. Для Сары ребенок был единственной надеждой, единственным лучиком света в том беспросветном мраке, в котором она жила, и вот его не стало. Эдвард же почти не горевал, поскольку Сара родила девочку, а не мальчика, которого он так ждал. Три ее следующих ребенка были мальчиками, но двое родились уже мертвыми, а один умер наутро после рождения. Потом Сара снова родила двух девочек подряд, но и они прожили недолго. Последнюю из них Сара продержала на руках несколько часов, завернув безжизненное маленькое тельце в кружевные пеленки, которые ей так и не понадобились. От горя и боли она почти обезумела и не желала отдавать дочь никому, и только на вторые сутки мертвое тельце отобрали у нее силой, чтобы предать земле.

С тех пор Эдвард почти перестал с ней разговаривать, да и сама Сара чувствовала себя виноватой. Всему графству — и ей в том числе — было хорошо известно, что у графа Бальфора полным-полно незаконнорожденных детей, в том числе семеро сыновей, старшему из которых уже исполнилось четырнадцать. Как-то раз, избив Сару чуть не до полусмерти, муж сказал ей, что если она так и не родит ему сына, то он признает одного из своих незаконных детей, лишь бы не передавать земли и титул своему младшему брату Хэвершему, которого он люто ненавидел.

— Я не оставлю тебе ничего! — кричал он Саре. — И если ты не родишь мне сына, я разорву тебя на куски своими собственными руками. Я не допущу, чтобы после моей смерти ты жила на моей земле без меня!

К этому времени Сара была за ним замужем уже восемь лет; ей было всего двадцать четыре года, но иногда ей самой казалось, что жизнь ушла из нее. Взгляд ее был равнодушным и тусклым, черты лица не оживляла улыбка, а под глазами залегли черные круги. После того как умер ее последний ребенок, Саре стало совершенно безразлично, будет ли она жить дальше или тоже умрет. Если бы ее отец знал, на что он обрекает свою дочь, он, несомненно, пришел бы в отчаяние. У Сары не было ни упований, ни надежд, все ее мечты пошли прахом. Муж, которого она ненавидела, оскорблял, избивал и преследовал ее; каждый раз, когда она приносила мертвого младенца, он снова и снова брал ее чуть ли не силой, понуждая Сару рожать ему новых детей. Она была ему не нужна — ему нужен был наследник, и ради этого он готов был забить ее насмерть.

В свои пятьдесят четыре года Эдвард был все еще силен и очень хорош собой, а его аристократические манеры и громкий титул делали его совершенно неотразимым для смазливых служанок в трактирах и молоденьких работниц на фермах. Видя только внешнюю сторону и не зная ничего о его характере, они увлекались им, но он использовал их и выбрасывал, и, если после его забав у девушки рождался ребенок, Эдвард не интересовался ни младенцем, ни матерью. Он, похоже, вообще ничем не интересовался, и единственным, о чем он, похоже, никогда не забывал, была яростная ненависть и ревность к младшему брату.

Кроме того, граф Эдвард Бальфор был патологически жаден. Он никогда не упускал возможности завладеть каким-либо участком земли, который мог выкупить за бесценок у разорившегося фермера или просто отобрать за долги. Отец Сары дал за ней в приданое огромные угодья, но после смерти отца и все его земли тоже отошли к Эдварду. Все деньги Сары Бальфор давно растратил, даже украшения, подаренные ей отцом, он успел продать и промотать в первые же годы после свадьбы, да и от драгоценностей матери, которые перешли к Саре после смерти отца, тоже мало что осталось.