Карен Хокинс - Признания повесы

– Сейчас-сейчас, – весело сказал Гербертс, неся Брэндону пальто. – Уже уходите?

Брэндон взял у дворецкого пальто и надел.

Гербертс поспешил открыть дверь, посторонился и жестом указал на выход.

Брэндон вышел за порог и остановился. Нашарил в кармане монетку и, обернувшись, бросил дворецкому.

Гербертс, очень довольный, поймал ее:

– Вот черт! За что вы мне ее дали?

– Чтобы ты приглядывал за своей госпожой.

– Вы хотите, чтобы я, это, подглядывал в замочную скважину? Это, конечно, можно, только многого так не увидишь, разве что как леди Уэстфорт беседует со своим братом, мистером Ланздауном, и чаще всего о погоде.

– Бога ради... – Брэндон не знал, то ли смеяться, то ли плакать. – Я не хочу, чтобы ты шпионил за ней, недотепа. Хочу, чтобы примечал все необычное. Если увидишь, что что-то не так, сразу же пошли за мной. – Он достал визитную карточку и подал ее дворецкому. – Понял?

Гербертс взял карточку и, прищурив один глаз, воззрился на нее.

– Думаю, беды не будет, ежели я буду держать ухо востро, ведь это мой долг. – Внезапно улыбка пропала. – Постойте-ка, сударь! Вы думаете, что-то случится? Что-нибудь нехорошее?

Брэндон кивнул. Он не допустит, чтобы даже волос упал с головы Верены. Может, она и колючая, и по природе своей авантюристка, но она принадлежит ему, знает она об этом или нет. А Сент-Джоны всегда заботятся о своей собственности.

Брэндон нахмурился. Уж не познакомиться ли ему с родными Верены? Со всеми, если это возможно. Интересно, подумал он, где их искать? В Тайберне, или в эту пору они отдыхают за границей, в Бастилии?

– Твоя госпожа – очень необычная женщина.

– Это уж точно. – Дворецкий почесал нос и подмигнул. – Не бойтесь, я буду следить за ней день и ночь. Как ястреб.

Именно это Брэндону и требовалось. Он махнул рукой на прощание и через несколько секунд уже садился в свой фаэтон.

В гостиной царило молчание. Верена едва сдерживала слезы при взгляде на дверь.

Спустя какое-то время Джеймс тихо произнес:

– Прости меня.

Верена молча кивнула. У них не было выбора. Как только они получат письма Джеймса, им придется покинуть Лондон. Верена обвела взглядом гостиную. Здесь ее дом. Другого у нее нет.

– Ты, наверное, вернешься в Италию? Джеймс кивнул:

– Чтобы закончить со своими инвестициями. Поедешь со мной?

Ей было все равно, куда ехать.

– Наверное, нужно сообщить обо всем отцу... – Голос ее дрогнул, она зажала рот ладонью, чтобы сдержать рыдания.

Джеймс наклонился к сестре, взял ее ладони в свои.

– Мне жаль, что другого выхода нет.

Верена была в отчаянии. Она высвободила руки, вытерла глаза.

– А что нам делать? В министерстве внутренних дел знают, что я – Ланздаун, и вскоре догадаются, что ты тоже здесь, если уже не догадались. Они ни за что не поверят, что у нас нет пропавшего списка.

– Особенно после того, как мы станем притворяться, будто он у нас. Сент-Джон прав, – с тяжелым вздохом произнес Джеймс. – Кто-то должен заплатить за проклятый список, и это будет один из нас.

– Брэндон считает, что может нам помочь.

– Не нам, а тебе. – Джеймс нахмурился. – Верена, что для тебя Сент-Джон?

Что он для нее? Добрый, заботливый, хоть и грубоватый. Неотразим и ужасно упрям.

Трудно сказать, но, возможно, она могла бы привязаться к нему. Гораздо сильнее, чем того требовала безопасность.

На короткое время она позволила себе забыть, что между ними лежит пропасть. Больше это не повторится.

Верена через силу улыбнулась брату.

– Что для меня Сент-Джон? Разве что друг.

Именно друг. И не больше. В ее жизни нет места для такого мужчины. Он слишком хорош для нее. Верена отбросила неприятные мысли. Сейчас нужно помочь Джеймсу. Все остальное не важно.

– Идем, – сказала Верена, с деланным энтузиазмом потирая руки. – Нас ждет работа.

Через несколько часов после ухода из дома леди Уэстфорт Брэндон поймал себя на том, что все еще обдумывает их план. План ему нравился все меньше и меньше, хотя ничего другого он придумать не мог. Нужно вывести из игры шантажиста. И побыстрее, пока не пострадал кто-нибудь еще.

Но будь он проклят, если оставит Верену одну в этом доме с охраной в лице полусумасшедшего дворецкого и безмозглого лакея. Скоро Брэндон Сент-Джон вернется в Уэстфорт-Хаус.

Дома он нашел встревоженного Пула. Дворецкий пристально всмотрелся в хозяина:

– Сэр, как вы себя чувствуете? Ваш голос...

– Вернулся ко мне. – Брэндон принюхался. Корица, лимон и другие восхитительные запахи проникали в холл из гостиной. Брэндон хмыкнул.

Пул помог ему снять пальто.

– Надеюсь, вы не возражаете, но я знал, что вы не станете класть горчичник, поэтому распорядился приготовить ромовый пунш. Горячий ромовый пунш творит чудеса с больным горлом.

Брэндон надеялся, что пунш поможет превратить плохой план в хороший.

– Тогда я выпью два стакана. – Горло и в самом деле болело. В результате напряженной беседы с Вереной и ее упрямым братцем он охрип еще больше.

– Пока вас не было, заезжали мистер Чейз и мистер Девон Сент-Джоны, – сказал Пул, аккуратно перебрасывая пальто Брэндона через руку. – Они спрашивали, сможете ли вы присоединиться к ним за ужином в «Уайтсе» в половине одиннадцатого. Мне... Боже! Что случилось?

Обернувшись, Брэнд поймал изумленный взгляд дворецкого, устремленный на пальто.

– В чем дело?

– Ваши пуговицы, сэр! Они исчезли.

Брэнд схватил пальто. Пальто из тонкой шотландской шерсти с несколькими пелеринами само по себе было дорогим пустячком. Но еще большую ценность и красоту ему придавали два ряда больших латунных пуговиц. Теперь не осталось ни одной.

– Проклятый вор! Я придушу Гербертса!

– Сэр?

– Это дворецкий леди Уэстфорт, Гербертс. Питает слабость к блестящим предметам.

У Пула глаза полезли на лоб.

– К блестящим предметам? Как сорока?

– Только он покрупнее сороки. И гораздо хитрее.

– Дворецкий-вор! – Пул открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. – Полагаю, вы преувеличиваете.

– Очень бы хотелось. – Он вернул пальто дворецкому. – Пока повесь его, а я потом верну пуговицы.

Пул смотрел на пальто, трясясь от гнева.

– Может, я сам схожу за пуговицами и скажу этому типу несколько ласковых слов?

Интересно, не с довеском ли в виде кулачной драки, подумалось Брэндону. Любопытно было бы посмотреть.

В конце концов, Пул на добрых два стоуна тяжелее Гербертса.

Брэндон с неохотой покачал головой:

– Нет, спасибо, Пул.

Можно представить себе реакцию Верены, если бы Пул завязал драку с Гербертсом. У Брэндона создалось впечатление, что она любит этого чудака.

– Очень хорошо, сэр. Если вы не хотите, я не пойду. – Пул снова перекинул пальто через руку. – Прошу вас отведать пунша. Это мой собственный рецепт.

Брэнд кивнул. От запаха просто слюнки текли, так что напоминать дважды не требовалось. Он вошел в гостиную, где в камине горел огонь, а над ним висел чайник с живительным напитком. Брэндон налил себе пунша в металлическую кружку, от которой пошел насыщенный ароматом корицы пар.

Брэнд сделал маленький глоток, чтобы не обжечь язык. Жидкость омыла горло и теплым озерцом заплескалась в желудке. Какое это было наслаждение!

Он опустился в мягкое кресло и положил ноги на низенький столик перед ним. Брэндон пил пунш и размышлял над опасностями, которые таились в отношениях с независимой женщиной. И не просто независимой... была в Верене какая-то особая уверенность в себе, которой он никогда раньше не встречал не только у женщин, но даже у мужчин.

И объяснялось это не только ее жизнью в одиночестве последние четыре года. А возможно, еще и воспитанием. Каково это, иметь столь яркое детство?

Он подумал о собственной юности, о любви, тепле и безопасности. У него было все самое лучшее, тогда как у Верены... у нее была любовь. Он понял это, увидев, как они с Джеймсом смотрят друг на друга. Но ей постоянно грозила опасность.

И Брэндону до боли захотелось ее защитить.

Детство оставило в ее душе неизгладимый след, замужество, если судить по тому немногому, чтобы было известно Брэндону об Уэстфорте, тоже не стало тихой гаванью. Она нуждалась в человеке, способном преодолеть преграды, которые она воздвигла вокруг себя. Человеке, которого она согласилась бы впустить в свою жизнь и позволила бы заботиться о ней...

Брэнд выпрямился в кресле. Боже, о чем он думает? Единственный способ оградить Верену от окружающих ее опасностей... Он стиснул зубы. Жениться на ней. Но он не способен на этот шаг. Ему все быстро надоедает. В том числе и женщины.

Разумеется, он знает Верену всего две недели. И провел в ее обществе несколько часов. Но за это время его интерес к ней не уменьшился ни на йоту. Лишь усилился.

Но это, видимо, потому, что они с Вереной участвуют в захватывающих поисках списка Хамфорда. Как только список будет найден, все чувства, которые он к ней испытывает, угаснут... как это всегда бывало.

Брэндону стало грустно. Верена восхитительна. Красивая, чувственная, умная. В ней есть все, что Брэндон желал бы видеть в любовнице.

Конечно, в один не прекрасный день ему придется жениться. Но это будет женщина тихая, покорная... как его мать, например. Причиной его чувств к Верене стала опасность, которой она подвергалась. А у него, как у всех Сент-Джонов, было врожденное стремление защищать.