Когда Гриффин взял дрожащую руку невесты и произнес клятву перед священником, он и сам был потрясен силе внезапно вспыхнувшего желания. Она взглянула на него — огромные голубые глаза на бледном лице, россыпь ярких веснушек. Ее тревогу, казалось, можно было потрогать. Девушка часто и тяжело дышала. Глядя, как поднимается и опускается ее грудь, Гриффин понял, что ему очень трудно сосредоточиться на словах священника, который как раз перечислял обязанности супругов. Он мог думать только об одной своей обязанности, которую рассчитывал выполнить, и чем скорее, тем лучше, но одновременно был тронут очевидной ранимостью невесты.

Мысленно он пообещал — и это обещание имело для него большее значение, чем пустые клятвы, которыми они обменялись, — что никогда не обидит Джастин. Независимо от того, как долго им суждено быть вместе, он никогда не оставит ее без защиты и соответствующего финансового обеспечения. Джастин невинна, так же как когда-то была невинна его мать, до того как ее совратил его отец. Гриффин не мог отшвырнуть, как ненужный хлам, невинную девушку. Не мог он и вернуться к жизни, которую вел до того, как много лет назад сбежал в Лондон.

Но пока они будут жить под одной крышей, Гриффин намеревался наслаждаться своей женой. В его жизненные планы никогда не входила женитьба, однако дураком он все же не был. По любым меркам Джастин была наградой, за которую стоило побороться. И Гриффин лучше, чем любой мужчина Лондона, знал, как в этой борьбе добиться успеха.

— Как ты себя чувствуешь в роли женатого мужчины, кузен? — спросил Эйдан Сент-Джордж, подошедший к нему с двумя бокалами шампанского. — Ты, как всегда, выбрал нетрадиционный путь. Женитьба на дочери Эдварда Брайтмора — крутой поворот даже для тебя. Не могу дождаться, когда услышу, какие об этом пошли слухи. — И он насмешливо ухмыльнулся.

— Думаю, они не смогут сравниться со скандалом, взбудоражившим весь город, когда ты женился на Вивьен, — ответствовал Гриффин. — Я же не колотил безумного русского князя на глазах посла и почти всего высшего общества. В сравнении с этим Джастин и я даже не достойны упоминания.

Ухмылка Эйдана стала шире. Он припомнил дикую сцену, произошедшую однажды ночью, когда он спас леди Вивьен Шоу от насильственной помолвки с князем Иваном Хованским, отпрыском богатой и влиятельной русской семьи. Гриффин и несколько его друзей были рядом, чтобы при необходимости оказать помощь. Он был рад помочь, поскольку считал Вивьен Шоу храброй и достойной восхищения женщиной, заслужившей счастливую жизнь.

Но, что касается Гриффина, он бы с удовольствием принял участие в этой наглой эскападе хотя бы потому, что помог уничтожить репутацию представителя класса, который люто ненавидел, — князей и принцев. Всякий раз когда у него появлялась возможность навредить члену королевской семьи, он старался ею непременно воспользоваться.

— Я слышал много интересного, — лениво протянул Эйдан. — Неужели симпатичная миссис Стил действительно наставила пистолет на лорда Малборна? Я был уверен, что Доминик преувеличил.

Гриффин мысленно вздрогнул, услышав новое имя Джастин, — миссис Стил. К этому придется привыкнуть.

— Все так и было, — сказал он и взял бокал из рук Эйдана. — Она сказала, что непременно выстрелила бы, не появись я как раз в этот момент. Ей, понимаешь ли, не понравились дурные манеры этого высокородного кабана.

— Да, она, безусловно, дочь своего отца. Неудивительно, что Доминик ей доверяет.

Гриффин нахмурился. Он встречался с Недом Брайтмором несколько раз и знал от Доминика, что этот человек был одним из самых отчаянных. Многие сказали бы, что он был отчаянным до безрассудства. А Джастин произвела на него впечатление исключительно осторожной и благоразумной женщины, стремящейся вести спокойную жизнь и держаться на заднем плане. Но что-то от отца в ней все-таки было. Чего стоило одно только ее решение защитить Пэтти, уничтожив собственную репутацию. Гриффину казалось, что нечто подобное сделал бы и Брайтмор.

А ведь был еще импульсивный поцелуй накануне вечером в его кабинете. Ее ответ был сначала робким и неуверенным. Это был поцелуй юной невинной девушки. Но что-то в этом поцелуе говорило о существовании потайных глубин чувственности и страсти. Гриффин об этом и подумать не мог и потому безмерно удивился.

Он снова взглянул на Джастин. Теперь она улыбалась, разговаривая с Вивьен и леди Торнбери, матерью Эйдана. Новоявленная миссис Гриффин Стил уже не была мертвенно-бледной — краски жизни постепенно возвращались на ее лицо, и ярко-рыжие локоны, спускавшиеся из затейливого узла на шею, мягко светились в приглушенном свете ламп. Простое серое платье красиво облегало фигуру, намекая на бездну удовольствий, скрывающихся под скромной упаковкой.

Еще больше удовольствия Гриффину доставляли мысли о том, как он будет ее раздевать. А пока ему очень нравилось наблюдать за ее лицом — милые черты и острый ум, светившийся в сапфирово-синих глазах. Джастин всегда держала свои мысли и слова при себе, но он не сомневался, что от ее внимательного взгляда ничто не ускользало.

Это радовало. Была всего одна вещь, которую Гриффин не мог переносить, — глупость. В отличие от многих мужчин он знал, что чары женщины отнюдь не усиливаются пустой головой.

— Ты хорошо знал ее отца? — спросил он Эйдана.

— Немного. Он работал до меня, но мы несколько раз встречались во время кампании на полуострове.

Эйдан последние годы служил в «Интеллидженс сервис», после того как Доминик переманил его из конной гвардии. Старый лис, как всегда, не ошибся в выборе. Эйдан стал одним из его самых доверенных агентов, умевших находить выход даже в самой безнадежной ситуации. Так уж случилось, что он был незаконнорожденным сыном принца-регента и единственным родственником, с которым Гриффин соглашался иметь дело. Хотя, по правде говоря, остальные его родственники не выстраивались в очередь, желая провести с ним время. Если только не хотели занять у него денег.

Но Эйдан был другим. Он вырос среди аристократов, но так и остался чужим для этих людей. Как и Гриффина, его так и не признала собственная семья. Эйдану удалось преодолеть боль, которую чувствуют все отверженные, уйдя от семьи и отдав всю свою преданность Доминику и службе. Он жил в тени, постоянно рискуя всем ради своей страны и не имея намерения занять принадлежащее ему по праву рождения положение в обществе.

По крайней мере, так было до тех пор, пока он не встретил леди Вивьен Шоу. Теперь Эйдан стал таким чертовски респектабельным, что Гриффин временами не мог его узнать.

— Каким был Брайтмор? — спросил Гриффин. — Джастин почти ничего о нем не рассказывала. Насколько я понимаю, он много времени проводил вне дома.

— Да. Он жил работой, наслаждался ею, но не так, как мы все, — задумчиво проговорил Эйдан. — Похоже, он считал ее забавной, как будто рисковать своей шкурой на регулярной основе может быть весело. Думаю, Джастин и ее брату пришлось нелегко.

Гриффин молча кивнул. Только теперь замечание Эйдана открыло ему глаза на его новоявленную жену. Ее жизнь всегда была тревожной и неустроенной. Вероятно, поэтому она так стремится к надежности, респектабельности и даже скуке. К сожалению, Гриффин искренне сомневался, что когда-нибудь сможет дать ей респектабельность, но, по крайней мере, она больше не будет на побегушках у капризных старых дам или приживалкой у дальних родственников. Не придется думать и о хлебе насущном. Он знал, какой жестокой может быть жизнь, и намеревался позаботиться о том, чтобы у Джастин всегда было все необходимое.

Доминик тоже думал о финансовом благополучии Джастин. Подозрительный ублюдок лично составил брачный контракт, позаботившись об этом. Чтобы Джастин всегда была обеспечена, независимо от того, что будет с Гриффином. По сути, он грозил его повесить, утопить и четвертовать, если он не обеспечит для Джастин все, чего она заслуживает.

Гриффин моментально ощетинился и приготовился продолжить дискуссию на кулаках, но старый лис только насмешливо усмехнулся и принес свои извинения за то, что позволил себе усомниться в его чести.

— Помяни черта к ночи, — пробормотал Гриффин, поскольку Доминик как раз вошел в комнату.

Эйдан с откровенным любопытством покосился на собеседника, но отвернулся и встретил улыбкой своего начальника.

— Насколько я понял, с достопочтенным Тайлером все в порядке? — поинтересовался он. — Он довольно сговорчивый человек для священника.

Доминик кивнул.

— Уверен, с этой стороны не будет проблем. Он был настолько потрясен щедростью Гриффина, что больше ни о чем не мог думать.

— Ничего удивительного, — проворчал Гриффин. — За ту сумму, что я ему выделил, он может не просто отремонтировать, а целиком поменять крышу в своей церкви… раз десять.

— Да, но какую награду ты за это получил, мой мальчик! — воскликнул Доминик.

— Ты становишься чертовски сентиментальным, — буркнул Гриффин. — Стареешь, наверное. Ты уверен, что еще не в маразме?

— Уверен. — Доминик предпочел не заметить смешок Эйдана. — Я просто очень доволен. Вы прекрасная пара. Женитьба принесла много хорошего Эйдану. Надеюсь, то же самое будет с тобой.

Гриффин заметил блеск в глазах Доминика. Он уже видел такое выражение раньше и слышал аналогичные нотки в его голосе. Все вместе означало, что старый лис вынужден делать то, чего не хочет.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Гриффин обманчиво тихим голосом.

Когда Доминик и Эйдан быстро переглянулись, он едва не выругался вслух. Интуиция почти никогда его не подводила, и теперь она не просто предупреждала об опасности: она кричала, грохотала, била в колокола.

Но раньше, чем он успел разобраться, что задумал Доминик, подошла леди Торнбери, красивая и элегантная, как всегда.

— О боже, — вздохнула она и взяла сына под руку. — Почему вы, мужчины, опять прячетесь в углу? Мы начинаем чувствовать себя покинутыми. — Она устремила на Доминика укоризненный взгляд. — Надеюсь, вы обсуждаете не дела, дорогой? Сегодня это совершенно неуместно.