Джеси дала ему пощечину.

Люк видел, как она размахнулась, и мог бы уклониться от удара, но не сделал этого, потому что нарочно вывел ее из себя. Лучше выпустить наружу кипение страстей, которое он весь день ощущал под внешне спокойной поверхностью.

Джеси напряглась, не зная, какой от него ждать реакции. Он может запросто свернуть ей шею. Но Люк только глядел на нее ледяными глазами.

Прошло, как ей показалось, несколько минут. Потом он сказал:

— Поехали. Сегодня мы до Накогдочеса не доберемся, но обещаю, что я до вас ночью не дотронусь.

— Вот и прекрасно, потому что…

Он вскинул руку:

— Тише! Не шевелитесь…

Люк бросился к своей лошади, схватил винтовку и, дав Джеси знак оставаться на месте, исчез среди тополей. Джеси вытащила нож и притаилась за сливовым кустом. Господи, только бы не нарваться на врагов Люка. Если они его убьют, что они сделают с ней? Джеси содрогнулась. Но она опасалась и за Люка. Как бы она на него ни злилась, как бы ни убеждала себя, что с ним надо расстаться, в глубине души она сознавала, как много он для нее значит.

Прошли долгие мучительные минуты. Не в силах больше терпеть неизвестности, Джеси хотела было выползти из-за куста и посмотреть, что происходит, но приближающиеся шаги заставили ее остаться на месте. Только услышав, как Люк разговаривает на своем родном языке, она осмелилась встать на ноги, но увидела с ним двух индейцев и снова спряталась.

Заметив ее испуг, Люк крикнул:

— Не бойтесь, Джеси. Это друзья.

Она выглянула. У одного из индейцев в скальповую прядь было засунуто желтое перо. У другого косы были завернуты, как ей показалось, в звериную шкуру. Но больше всего ее поразили размалеванные красными полосами лица.

— Они вам не причинят зла, раз вы со мной. Это команчи, которых называют «едоки меда».

— Что… что им нужно? — с трудом проговорила Джеси, оробевшая под свирепыми взглядами индейцев.

— С ними раненый мальчик. Он еще слишком молод для воина, и они не заметили, что он увязался за ними. А когда узнали, было уже поздно. У них была стычка с бандой отщепенцев, и ему прострелили ногу. Они едут к своему шаману, но мальчик потерял много крови. Вы не сможете ему помочь?

Не раздумывая, Джеси схватила сумку и последовала за Люком. На опушке тополиной рощи она остановилась как вкопанная. Около двух десятков индейцев верхом на лошадях вперили в нее подозрительные взгляды.

— Я показал им свою рану, — сказал Люк, — и объяснил, что вы меня вылечили. Они решили позволить вам заняться мальчиком.

И тут Джеси увидела мальчика. Его держал на руках один из воинов. Нога мальчика кровоточила. Джеси направилась было к нему, но один из индейцев выкрикнул какие-то слова на языке команчей, и она остановилась. Тогда Люк что-то сказал индейцу и легонько подтолкнул к нему Джеси.

Индеец, державший мальчика, неохотно передал его Люку, а тот положил ребенка у ног Джеси. Нога под коленом была перевязана куском кожи. Джеси сняла повязку, быстро осмотрела рану и обрадовалась, увидев, что пуля, судя по всему, прошла через мышцы икры, не задев кость. Если удастся остановить кровотечение, мальчик обязательно выздоровеет.

Выполняя ее указания, Люк развел костер и вскипятил воду. Джеси промыла рану и залепила ее растопленной сосновой смолой. Наложив повязку из лоскута, оторванного от одеяла, Джеси сказала Люку:

— Теперь его можно везти к шаману. Тот знает, что делать дальше.

Люк перевел. Индейцы забрали мальчика и уехали, кивнув Джеси на прощание в знак благодарности. Кроме того, они подарили Люку мешочек со свежим оленьим мясом.

В пути Люк и Джеси не разговаривали. Каждый был погружен в свои потайные мысли.

Вечером они остановились на ночлег около маленького водопада. В лучах заходящего солнца озерко под водопадом светилось розовыми и малиновыми отблесками. Кругом стояла благодатная тишина, но Джеси вся кипела от вида Люка, который готовил ужин, не обращая на нее ни малейшего внимания.

Они молча поели. Затем Люк ушел за кусты и там лег спать, а Джеси постелила одеяло у догорающего костра.

Невидимая рука швырнула на бархатный полог неба тысячи бриллиантов. Где-то завыл койот. Джеси больше не пугали ночные звуки, но она чувствовала себя бесконечно одинокой, и на глазах у нее выступили слезы. Поскорее бы заснуть, молила она, забыть все эти горькие мысли. Ей уже начинало казаться, что Люк прав. Может быть, и в самом деле лучше прекратить поиски матери и вернуться домой.

Она попыталась думать о Майкле. Ее сердце так и не сказало ей, что она его любит, но это уже не представлялось важным. Главное — уехать подальше от Люка. Джеси надеялась, что, думая о Майкле и о той обеспеченной жизни, которую он ей обещал, она найдет успокоение от своих душевных терзаний.

Но о Майкле думать не хотелось.

Джеси снова и снова вспоминала, как ее с первой же встречи потянуло к Люку. Казалось, они знали друг друга всю жизнь. И то, что они принадлежали к разным мирам, как будто совершенно не препятствовало их слиянию — и телесному, и духовному.

И туг Джеси в голову пришла освежающая, как дуновение прохладного ветерка, мысль: если завтра им суждено расстаться, почему бы не провести последнюю ночь вместе, чтобы было что вспоминать всю оставшуюся жизнь?

Опасаясь, что если она промедлит, то у нее не хватит на это решимости, Джеси встала и пошла к Люку.

Она знала, что он тоже не спит. Он лежал на спине, глядя в темное небо и глубоко задумавшись.

Джеси села рядом с ним и потрогала его плоский твердый живот. Люк вздрогнул, но не издал ни звука.

И тогда она сказала ему о решении, которое приняла за секунду до этого:

— Я сдаюсь, Люк. Поеду домой. Я так и не узнаю, нашла бы я свою мать и что бы из этого вышло, но я заставлю себя думать, что она еще жива и что ей лучше там, где она есть, что ей лучше не знать обо мне.

— И ты выйдешь замуж за человека, который тебя ждет? — тихо спросил Люк.

— Он будет мне хорошим мужем. А я постараюсь стать ему хорошей женой. Это мой мир. Но сегодняшнюю ночь… — она помедлила и твердо проговорила: — я хочу провести в твоем.

Люк знал, что она этим хочет сказать, и он тоже этого хотел. Он сел, осторожно стянул ей через голову кожаное платье. Джеси помогла ему раздеть себя. Их взоры встретились в лихорадочном предвкушении.

Люк снял армейские брюки и притянул ее к себе на одеяло.

Он стал медленно гладить ее тело, а Джеси отвечала тихими вздохами удовольствия. Как ему хотелось броситься на нее, как пума на кролика, сожрать ее, утолить свой огромный голод. Но Люк сдерживался, наслаждаясь каждой частичкой ее тела, каждым прикосновением, каждой лаской.

Джеси гладила его грудь, разжигая в нем страсть, а когда ее рука спустилась ниже и стала нежно ласкать отвердевшую мужскую плоть, Люку пришлось напрячь всю свою волю, чтобы немедленно не овладеть ею.

Джеси чувствовала, как он ее хочет, чувствовала, как в ней тоже нарастает желание. Люк начал целовать ее грудь, сначала одну, потом другую. Обхватив ладонями ее ягодицы, он то прижимал, то отпускал ее и наконец проскользнул между ее ног. Не в силах больше терпеть, Джеси вдруг взяла в руку его горячий член и ввела внутрь себя.

Счастливо потрясенный, Люк перекатился на спину, и Джеси оказалась верхом на нем. И начала медленно двигаться вверх и вниз. Он не мешал ей устанавливать свой собственный ритм.

Выгнув спину, Джеси стонала от наслаждения. Каждый нерв в ее теле кричал от счастья.

Люк держал ее за талию, вонзаясь в нее все глубже, и, когда почувствовал содрогания внутри ее тела, понял, что она приближается к вершине. Он перекатил ее обратно на спину и приподнялся на вытянутых руках, чтобы видеть ее лицо в минуту божественного восторга.

Когда все кончилось, когда они лежали в объятиях друг друга, а голова Джеси покоилась у него на плече, Люк с любовью поцеловал ее в лоб и благоговейно прошептал:

— Сегодня небо на минуту поменялось местами с землей…


Глава 22


Терпение у всех было на исходе. С каждым днем люди Майкла все громче роптали. Прошла уже почти неделя с тех пор, как трое индейцев, заставив их два дня идти на север, потом остановились около быстрой речки и жестами объяснили им, что здесь они должны разбить лагерь и ждать предводителя.

— Сколько можно ждать? — проворчал Пит, допивая кофе. — У нас кончается продовольствие. Еще осталось немного бобов, а потом — зубы на полку, если только мы не начнем есть ящериц или чем там питаются эти краснокожие. И ни на минуту не спускают с нас глаз, черт бы их побрал.

Он злобно покосился в сторону сидевшего на скале и наблюдавшего за ними индейца.

— Ладно, не кипятись, — ответил Майкл. Ему тоже надоело здесь околачиваться, но он готов был на все, лишь бы найти Джеси и вызволить ее из беды.

Джо Клайдер толкнул Пита локтем.

— Мы тут посоветовались, — заявил Пит Майклу, — и решили, что надо все бросать и ехать домой. Хоть ты и обещал нам большие деньги и от таких денег трудно отказываться, нам не хочется ввязываться в индейскую междоусобицу. Нас ведь всего пятеро.

— Я и сам умею считать, — отрезал Майкл. — И мне казалось, что у нас уговор.

— Уговор уговором, но нам надоело ждать у моря погоды. Это действует на нервы. Что-то тут не так.

— Ну тогда уезжай. — Майкл махнул рукой. — Забирай людей и уезжай. Мне осточертело слушать ваш скулеж.

Джо, угрожая, стал подниматься, но Пит велел ему сидеть на месте.

— А ты как же? — спросил он Майкла. — Поедешь с нами?

— Без Джеси я никуда не поеду.

— Но это же самоубийство! Если мы уедем, эти проклятые индейцы просто со злости тебя застрелят. Да и какой им прок от одного человека? Поехали с нами, Майкл. Здесь тебя ждет только смерть.