Глава 6


Услышав из уст Джадда на смертном одре то, о чем она всегда подозревала, но с чем непрерывно боролась, Виолетта решила, что больше ей незачем жить.

Объявив, что Джадд просил похоронить его на своем любимом месте под мимозой, она перестала разговаривать и даже не поблагодарила тех, кто пришел выразить ей соболезнование. Она молча сидела у гроба Джадда, стоявшего в большой комнате их домика.

Джеси сидела рядом с ней, принимала соболезнования за себя и за мать и не знала, как ей помочь.

Виолетта не проронила ни слезинки после того вечера, когда Джадд умер с именем Айрис на устах. Все считали, что она в глубоком горе, тогда как на самом деле ее душу переполняли ярость и жалость к самой себе. Столько лет она старалась завоевать любовь Джадда, не знала, как ему услужить, терзалась чувством вины за обман — и все ее жертвы оказались напрасными. Джадд никогда не любил ее. Только Айрис.

Теперь ее жизнь лишена всякого смысла.

Когда Джадда опустили в могилу и последний комок земли лег на могильный холмик и был приглажен лопатами, Виолетта пошла в дом и легла на постель, которую она делила с Джаддом. И больше с нее не встала.

Через несколько дней после похорон доктор Фоли по просьбе Майкла зашел к ней и потом сказал Майклу, что он бессилен ей помочь.

— Она тает на глазах. Отказывается от пищи и не произнесла после смерти мужа ни единого слова. Она явно решила умереть, и в конце концов ей это удастся.

Когда Майкл вызвал из дома Джеси и передал ей мнение доктора, она уныло сказала:

— Я знаю. Я умоляла ее хоть что-нибудь съесть, но она только смотрит в окно на папино дерево и, кажется, даже не слышит меня.

— Зря я позволил его здесь похоронить.

— Вряд ли это имеет значение. Она все равно умрет с горя, потому что хочет умереть, и мы тут ничего не можем поделать.

Майкл подумал, что Джеси ужасно выглядит. Она не отходила от постели матери, спала урывками, сидя на стуле. Под глазами у нее были темные круги, лицо побледнело и осунулось. Как же ей помочь?

— Джеси, так не может продолжаться. Ты сама того и гляди заболеешь. Я этого не допущу. Я хочу перевезти вас обеих к себе. За твоей матерью будут ухаживать слуги, а ты хоть немного отдохнешь.

Но Джеси отказалась:

— Нет, из этого ничего хорошего не выйдет. Я буду делать для нее все, что в моих силах, и молиться, чтобы она опомнилась.

— Мне это не нравится, — сказал Майкл. — Если ей в ближайшие дни не станет лучше, я перевезу вас к себе, невзирая на твои возражения. А пока что я оставлю здесь Суди. Пошли ее за мной, если тебе что-нибудь понадобится.

У Джеси не было сил спорить.

— И вот еще что, — продолжал Майкл. Они разговаривали на крыльце домика Джеси. — Я понимаю, что сейчас тебе не до этого, но, по-моему, нам не следует тянуть со свадьбой. Все поймут, что ты осталась одна с больной матерью на руках, так что давай назначим день, как только ей станет легче.

— Но по-моему…

Он прижал палец к ее губам.

— Джеси, сколько же можно ждать?

У Джеси вдруг возникло чувство, что ей не хватает воздуха.

— Не знаю, Майкл. Я пока не могу про это думать. — Конечно, он к ней очень добр, конечно, ей легче, когда он рядом, но сейчас Джеси хотелось одного: чтобы к ней ни с чем не приставали. — Мне надо идти к маме, Майкл.

Она повернулась, чтобы идти в дом, но Майкл притянул ее к себе.

— Послушай меня, Джеси. Судьба жестоко обошлась с нами. Надо же было твоему отцу умереть в ту самую минуту, которой я ждал столько лет, в ту минуту, когда я попросил тебя стать моей женой. Я не допущу, чтобы нам еще что-нибудь помешало.

Джеси видела у него в глазах тоску и отчаянную решимость и ощущала судорожно вцепившиеся в нее руки. У него было напряженно-окаменевшее лицо. Она хотела еще раз объяснить ему, что сейчас у нее нет сил даже думать о таком хлопотном деле, как свадьба, но Майкл вдруг потерял над собой власть и прильнул к ее губам.

Джеси на секунду обмякла, но тут же отвернула голову.

— Мне надо идти, Майкл.

Он выпустил Джеси, шагнул назад и потер виски. Потом отвернулся от нее и уставился на могилу ее отца под мимозой, мысленно проклиная Джадда Кэлхоуна за то, что тот так не вовремя умер. Господи, почему судьба так к нему несправедлива?

Потом он понял, что ведет себя, как капризный ребенок, и повернулся к Джеси.

— Извини, — устало сказал он. И добавил, пытаясь разрядить обстановку: — Мне хочется увидеть на тебе мое ожерелье. Никогда не забуду, как ты вся светилась в тот вечер.

Ожерелье, завернутое в носовой платок, лежало у Джеси под матрасом.

— Конечно, увидишь. Но сейчас мне надо идти к маме.

Ей было жаль Майкла — наверное, она кажется ему неблагодарной и холодной. Но столько всего случилось! У нее просто не было времени собраться с мыслями.

Майкл взял ее руку и прижался к ней губами.

— Я приду утром.

Джеси зашла в дом. Суди стояла посреди комнаты и смотрела на нее испуганными глазами.

— Ваша мама как-то чудно разговаривает, — сказала она.

Хотя Джеси хотелось броситься к матери, она опустилась перед Суди на корточки и взяла ее за плечи.

— Не бойся. Это значит, что ей становится лучше.

— Нет, не лучше. Она разговаривает с вашим папой, будто он живой. Но ведь он умер! Значит, она говорит с привидением.

— Никаких привидений нет.

Джеси смотрела мимо девочки в спальню. Может быть, мать разговаривала во сне? Она поцеловала Суди.

— Пойду взгляну на нее. Я скоро.

Джеси вошла в спальню и тихо опустилась в кресло. Мать как будто спала, но, услышав, как скрипнуло кресло, тут же открыла глаза.

— Джеси, — прошептала она и, подняв ослабевшую руку, жестом попросила ее наклониться поближе.

Джеси взяла ее за руку — какая же она холодная!

— Тебе лучше, мама? — встревоженно спросила она. — Хочешь бульону? Ты должна что-то съесть.

— Не хочу. Послушай, Джеси. Мне надо перед смертью сказать тебе что-то важное.

— Не говори о смерти! Ты выздоровеешь, и все будет хорошо. Вот увидишь! — Джеси заставила себя улыбнуться.

Виолетта напрягла ослабевшие пальцы и почти до боли сжала руку Джеси.

— Выслушай меня. Я не хочу жить, детка. Я хочу умереть, но сначала мне надо покаяться. Я не могу умереть, не признавшись тебе в содеянном.

Джеси молча смотрела на мать. Почему-то ей стало страшно.

— Сделай так, как я тебе скажу. — Виолетта приподнялась и указала на темный угол комнаты. — Там стоит мой сундук, вынь все оттуда. У этого сундука двойное дно. Подними верхнее дно. Под ним лежит одеяло. Принеси его мне.

Джеси выполнила приказание матери. Сундук был очень старый. Сколько она себя помнила, он всегда стоял в углу спальни, и мать держала в нем постельное белье. Джеси вынула из сундука белье и потрогала рукой дно. Действительно, его можно было приподнять. Под ним она нашла мягкий сверток.

Виолетта протянула руки за свертком, который она прятала столько лет. Джеси подала его матери и с любопытством смотрела, как она перебирает пальцами край детского одеяльца.

Виолетта нащупала зашитый в одеяло твердый предмет. За прошедшие годы, по мере того как нитки истлевали, она несколько раз обновляла этот шов. Но теперь у нее не было сил разорвать его.

— Помоги мне, — сказала она.

Зачем ей вздумалось распарывать край одеяла, испуганно подумала Джеси. Может быть, мать и впрямь теряет рассудок? Она попыталась отнять у матери одеяльце.

— Отложим это до завтра, мама. Лучше я принесу тебе бульону.

Но Виолетта изо всех сил вцепилась в одеяльце.

— Нет, — решительно сказала она. — Надорви нитку. Ты должна увидеть, что там спрятано.

Джеси наклонилась и увидела подо швом выпуклость, которой не заметила раньше.

— Я не могла тебе рассказать, пока был жив Джадд. — Виолетта чувствовала, что у нее начинает кружиться голова и из углов словно выходят тени и сгущаются над ней. «Боже, дай мне сил рассказать про все Джеси!» — взмолилась она. Ей надо очистить душу, надо, чтобы Бог отпустил ей грех обмана, который терзал ее восемнадцать лет. Иначе она не сможет спокойно умереть.

— Джадд страшно рассердился бы за то, что я ему солгала. Он бы бросил меня, а этого я бы не вынесла. Я все надеялась, что в конце концов он меня полюбит. Как я старалась! И только когда он умер, я поняла, какой была дурой. Он не мог любить никого, кроме нее.

«Моей тетки Айрис», — подумала Джеси. Но при чем здесь это одеяльце? И какой такой секрет скрывала от мужа ее мать?

— Помоги мне распороть шов, и ты все поймешь.

Джеси решила выполнить ее просьбу. Она быстро оборвала и выдернула нить и с изумлением увидела медальон и кожаный кошелек.

— Я не взяла отсюда ни одного цента, — сказала Виолетта, показывая на кошелек. — Даже не знаю, сколько там денег. Это твои деньги.

Джеси взяла в руки медальон и открыла крышку. Как похоже на нее это лицо!

— Мама, этот дагерротип похож на меня.

В эту минуту Суди приоткрыла дверь, чтобы проверить, все ли в порядке. Она увидела в руках мисс Джеси маленький портрет и услышала слова Виолетты, которые заставили ее оцепенеть:

— Это твоя мать.

Суди попятилась и остановилась за полуприкрытой дверью. Она знала, что подслушивать нехорошо, но не могла сдержать любопытства.

Джеси подняла глаза от портрета и с изумлением уставилась на Виолетту:

— Как?

— Да, это твоя мать. Айрис была тебе не теткой, а матерью. А ее муж Люк — не дядей, а отцом.

Джеси потрясла головой. Ее мозг не воспринимал смысла того, что сказала Виолетта. Наверное, она действительно помешалась. Однако, глядя на портрет, Джеси постепенно стала сознавать, что Виолетта говорит правду.