Барбара Картленд - Признание у озера

1873 год

— Хозяин желает видеть вас, миледи, — заглянув в дверь, сообщила горничная.

Лолита подняла на нее глаза и вздохнула.

Она знала, что это означает очередной скандал.

Отчим вошел в комнату в ту минуту, когда Мердок Таннер пытался ее поцеловать. Она отчаянно сопротивлялась и в момент, когда приемный отец появился на пороге, отвесила Таннеру хлесткую пощечину. Затем вырвалась из его объятий, выскочила из комнаты и взбежала по лестнице в спальню.

И теперь полностью отдавала себе отчет в том, что вот-вот грянет буря.

Мердок Таннер был чудовищно богат, и дружба с ним имела большое значение для ее приемного отца, Ральфа Пирана, исключительно удачливого и успешного судовладельца. Он составил себе колоссальное состояние на пароходах, которые ежедневно бороздили Атлантику, заходя в Нью-Йорк и другие порты по всему миру. Но, снедаемый жадностью, Ральф Пиран хотел большего, поэтому счел весьма удачным для себя жениться на матери Лолиты после того, как ее отец, граф Уолкотт и Вернон, скоропостижно скончался.

Произошел несчастный случай, когда, изрядно поужинав, он принял участие в гонках, и фаэтон, которым управлял граф, перевернулся. Если бы отец Лолиты выжил, то, несомненно, остался бы калекой до конца дней своих, чего ему наверняка не хотелось бы.

Он скончался, даже не успев осознать, что именно произошло, и иногда Лолита думала, что это своего рода благословение для отца.

Однако же своим дочери и жене он не оставил ни гроша.

Граф был заядлым игроком и обожал свою супругу, но она, хотя и оказывала на него благотворное влияние, так и не смогла отвратить его от привычки искать счастья в картах, скачках и прочих азартных увлечениях.

После похорон графиня и Лолита принялись отчаянно ломать голову над тем, что же делать дальше. Стоит ли удивляться тому, что они так ничего и не придумали…

За годы замужества графиня постепенно утратила связи с семьей, поскольку та жила на севере Англии, а ее супруг не горел желанием поддерживать отношения с родственниками.

Графства Уолкотт и Вернон объединились еще три сотни лет назад, но нынешний граф отказался от двойного титула, поскольку тот представлялся ему обременительным, и устроил так, что семья стала использовать имя Вернон, а себе оставил лишь титул графа Уолкотта.

Помимо старинной фамилии и родословной, повествовавшей о благородных подвигах и выдающихся государственных деятелях этого рода, граф не мог похвастать ни владениями, ни достойным упоминания состоянием.

Последнего едва хватало на то, чтобы жить в Лондоне на улице, отнюдь не являющейся фешенебельной. Но благодаря строгой экономии, а также тому, что иногда графу везло за карточным столом, раз в год они исхитрялись ездить за границу.

К несчастью, граф предпочитал отдыхать исключительно в Баден-Бадене и Монте-Карло, где регулярно наведывался в казино, и домой они неизбежно возвращались еще более бедными, чем были перед отъездом.

Случались, однако, времена, когда граф выигрывал, и тогда он, поскольку очень любил супругу и дочь, покупал им дорогие подарки, которые позже приходилось продавать.

Они тоже любили его, ведь он, несмотря ни на что, оставался джентльменом.

Именно этого Лолита не могла сказать о своем приемном отце. Тем не менее ее мать не нашла в себе сил отказать Ральфу Пирану. Он был достаточно презентабелен, хотя не принадлежал к тому обществу, что покойный граф.

Отец его был капитаном корабля, а это означало, что море с пеленок вошло в кровь Ральфа Пирана. Мать его была дочерью стряпчего, который научил внука всему, что знал о деньгах, и тот, едва научился связно мыслить, вознамерился стать богатым.

Человеком он оказался расчетливым и хитрым, и уже к двадцати пяти годам обзавелся завидным доходом. Вскоре Ральф Пиран решил, что теперешние друзья и знакомые недостаточно хороши для него, и возжелал блистать в высшем свете, равно как и среди тех, кто восхищался его деловой хваткой. Познакомившись с графиней Уолкотт, Пиран сообразил, что она станет ответом многочисленным амбициям, кои снедали его с тех самых пор, как он вышел из стен школы.

После смерти супруга графиня много страдала, и если богатство могло сделать ее счастливой, то Ральф Пиран готов был бросить его к ее ногам.

Кроме того, он желал иметь сына, продолжателя своего дела, которое неуклонно расширялось, но здесь его, однако же, подстерегало разочарование.

Впрочем, Пиран обрел некоторое утешение в том, что к семнадцати годам Лолита превратилась в настоящую красавицу, так что он с гордостью мог говорить своим деловым партнерам:

— Позвольте представить мою приемную дочь, леди Лолиту Вернон.

В этом году Лолите исполнялось восемнадцать, и отчим твердо решил сделать так, чтобы высший свет помог ему отпраздновать столь знаменательное событие.

Он уже приобрел большой и весьма импозантный особняк на Беркли-сквер, а теперь планировал устроить для Лолиты роскошный бал по случаю ее первого выхода в свет. И вознамерился сделать так, чтобы это торжество затмило собой все прочие балы сезона.

Но в конце апреля с его супругой, которая занималась необходимыми приготовлениями к тому, чтобы представить дочь при дворе, случился апоплексический удар.

Доктора не могли внятно объяснить, что стало тому причиной. После удара миледи впала в бессознательное состояние, из которого ее не смогли вывести самые опытные и дорогостоящие представители медицинского сословия.

Разумеется, подобное несчастье не могло не расстроить планов относительно дебюта Лолиты, поскольку было решительно невозможно устраивать бал в доме, где ее мать лежала в коме. Ральфу Пирану пришлось искать среди подруг супруги хозяйку бала, которая могла бы взять Лолиту под свое покровительство и вывести ее в свет. Он требовал, чтобы девушка на протяжении всего сезона продолжала бывать на людях, поскольку это шло ему на пользу не только в социальном плане, но и в деловых отношениях.

В обществе по-прежнему считалось вульгарным и неприличным для джентльмена заниматься торговлей, и Пиран стремился любой ценой добиться того, чтобы его принимали как равного. Он полагал себя достаточно богатым, чтобы купить положение в высшем свете, коего жаждал всей душой.

Помимо денег, самой ценной статьей его актива была падчерица.

Сам он был весьма презентабелен — высокий, темноволосый и привлекательный. Одеваясь у лучших портных Лондона, он ничем не выделялся среди прочих членов клубов «Уайтс» и «Будль», так что никому и в голову не приходило поинтересоваться, что он там делает.

А вот с приглашениями все складывалось далеко не так удачно. Многие светские дамы питали искреннюю привязанность к графине Уолкотт, болезнь которой приводила их в отчаяние, и охотно приглашали Лолиту на ленч, ужин или бал, когда давали таковые, обходя при этом ее приемного отца вниманием.

Он ужасно злился, но держал свои чувства при себе и старался попасть на приемы, где среди гостей присутствовали дамы, что закрыли перед ним двери своих домов.

Лолита знала о презентах, которые отчим передавал матерям ее подруг, как понимала и то, что они не могли позволить себе явить столь неслыханное гостеприимство, не располагая сторонней финансовой поддержкой, если уж говорить откровенно.

К концу мая Ральф Пиран уже побывал на балах, куда его еще в начале года ни за что бы не пригласили, — того, что ему требовалось, он умел добиваться.

Мужчины хлопали его по спине, говорили, что он «славный малый», и не стеснялись попросить в долг тысчонку-другую фунтов, против чего Пиран ничуть не возражал.

При этом он был не настолько глуп, чтобы из-за амбиций пренебрегать деловыми предприятиями, и сейчас готовился заключить соглашение, которое должно было сделать его владельцем всего рыболовного флота, о чем он мечтал уже давно.

Но приобретение оказалось столь дорогостоящим, что Ральфу пришлось заручиться помощью кое-кого из друзей, которые, подобно ему, были заинтересованы в том, чтобы приумножить свои капиталы и увеличить количество судов, коими владели.

На протяжении многих лет Мердок Таннер оставался самым влиятельным предпринимателем в торговом судоходстве, и Пиран понимал, что если они станут партнерами, то обретут контроль над морями и океанами, покрывавшими две трети земного шара. Мердок Таннер старел, а сына у него не было, и, когда они вели переговоры, даже намекнул, что его наследником станет именно Ральф…

Ральф Пиран вошел в холл особняка на Беркли-сквер и широким шагом направился к себе в кабинет, как вдруг до него донесся отчаянный крик Лолиты.

Он терялся в догадках ровно до той минуты, пока не распахнул дверь и не увидел, что она оказывает яростное сопротивление Мердоку Таннеру. Ральф в оцепенении застыл на пороге, а Лолита отвесила его компаньону звонкую пощечину. Старик отшатнулся. Девушка вырвалась из его объятий и проскользнула к двери.

Ральф услышал все убыстряющийся стук каблучков — это она пересекла холл и устремилась вверх по лестнице — и поспешил рассыпаться в извинениях, а потом торопливо предложил гостю бокал шампанского.

А Лолита вбежала в спальню, с грохотом захлопнула за собой дверь и, присев к туалетному столику, уставилась на свои растрепанные волосы.

— Как он посмел попытаться поцеловать меня? — бушевала она. — Будь мама здорова, она бы пришла в негодование!

Перед тем как случилось несчастье, мать Лолиты вновь и вновь повторяла ей, как следует вести себя дебютантке.

— Ты должна проявлять сдержанность, скромность и вежливость, — наставляла она дочь, — и, разумеется, не совершать того, что сделает тебя предметом обсуждения.