Бренда Джойс - Приз

Разумеется, Истфилд должен заплатить — месть Девлина не была завершена, — но Вирджиния заплатила куда больше, и Девлин ненавидел себя за это.

Он подошел к очагу, где тлели ночные угли. Новые приказы были получены, и вскоре предстоял отъезд в Америку. Но до этого он должен освободить Вирджинию и доставить ее домой. В Суит-Брайар ее не будет преследовать злобная клевета. Вероятно, через несколько месяцев она забудет о нем.

Девлин чувствовал, как будто дьявол разрывает его сердце надвое.

«Ты влюблен в эту девушку?» — спросил Тайрелл.

Девлин не был влюблен. Он твердо знал, что никогда не испытывал и не испытает подобного чувства.

Возвращаясь к столу, Девлин пытался не думать о том времени, когда Вирджиния вернется на свою плантацию и их пути больше не пересекутся. Истерзанный сомнениями, он стал писать инструкцию своему поверенному для анонимного приобретения Суит-Брайар у Истфилда по его поручению. Он отдаст Вирджинии плантацию в тщетной попытке загладить причиненное ей зло. Девлин не искал прощения — он не заслуживал его.

А потом, когда Вирджиния уедет, он покончит с Истфилдом так или иначе.

Потому что ставки изменились, и теперь терять было нечего.

Вирджиния колебалась, стоя у закрытой двери библиотеки, где, как ей сказали, работает Девлин. Было почти полдень, и она недавно проснулась. Вирджиния не могла думать ни о чем, кроме своего возлюбленного. Прошлой ночью он занимался любовью с ней. Она знала это так же, как то, что воздух наполнен кислородом. Все между ними изменилось. Вирджиния едва знала почему — ей было ясно лишь то, что она должна немедленно бежать в его объятия и убедиться, что это не сон.

Но Вирджиния колебалась, потому что жизнь научила ее тому, каким безжалостным и непредсказуемым может быть Девлин. Она помнила боль, которую он ей причинил. Но прошлой ночью это не было сном.

Она поправила красивое платье и постучала в дверь.

— Девлин?

Ответа не последовало.

Вирджиния открыла дверь и заглянула внутрь. Комната была пуста. Она увидела на столе пачку писем, одно из них распечатанное, чашку и блюдце. Подойдя к столу, Вирджиния обнаружила, что чайная чашка наполовину полна. Она прикоснулась к чашке, которая оказалась теплой — он только что вышел.

Потом ее взгляд упал на письмо, лежащее открытым посреди стола. Вирджиния посмотрела на дверь, но Девлин там не появился. Чувствуя себя виноватой, она подняла письмо и прочитала:

«Лорд-адмирал Сент-Джон сэру капитану Девлину О'Нилу.

Уэйверли-Холл.

Гринвич.

20 ноября 1812 г.

Пожалуйста, выполняйте следующее. Вам приказано отплыть 14 декабря к берегам Мэриленда и Вирджинии, где Вы начнете блокаду Делавэра и Чесапикского залива совместно с кораблями его величества „Саутгемптон“, „Ява“ и „Павлин“. Все американские суда подлежат обыску и захвату. Любые американские суда — даже невоенные, но могущие быть использованы в военных действиях — должны быть захвачены или уничтожены. Следует принять все меры, чтобы избежать столкновений с американским гражданским населением, но любое вмешательство с их стороны в военные действия должно быть расследовано согласно правилам ведения войны, установленным его величеством.

Достопочтенный лорд-адмирал Сент-Джон

Адмиралтейство. Брук-стрит, 13. Уэст-сквер»

Дрожа всем телом, Вирджиния положила письмо с приказами Девлину. Через две недели Девлин должен был отправиться на войну. Она дрожала от страха за него.

Вирджиния тяжело дышала, напоминая себе, что Девлин ушел на войну тринадцатилетним мальчиком. Но это не уменьшало страх за его жизнь.

Подумав о его приказах, она ухватилась за спинку стула. Боже, он собирался воевать против ее страны! Ему приказано захватывать и уничтожать любые американские военные корабли и любые другие суда, подозреваемые в участии в боевых действиях. Он будет сражаться с ее страной и народом в нескольких милях от ее дома. И внезапно ей стало ужасающе очевидно, что в Атлантическом океане и на американской земле бушует война между его и ее странами.

— Вирджиния?

При виде приближающегося Девлина она вздрогнула и судорожно глотнула.

— Я не хотела совать нос в ваши дела. Но я искала вас и видела ваши приказы.

Девлин задержался, глядя на раскрытое письмо.

— Мои приказы засекречены.

— Засекречены?

— Это означает, что они предназначены только для моих глаз и для глаз высших чинов адмиралтейства и военного министерства.

— Простите. — Она едва дышала, не зная, что делать. — Вы уезжаете?

— Да. — Он мрачно смотрел на нее. — И как можно скорее.

Девлин понимал, что его слова были страшным ударом для Вирджинии, она ухватилась за стол.

— Как можно скорее? — эхом откликнулась она.

Он не отвел взгляда:

— Да.

Конечно, это ничего не значит и не имеет никакого отношения к ней или к ночи, которую они провели вместе. Вирджиния вытерла губы. Ее сердце стучало.

— А вы не можете задержаться?

— Нет. — Девлин печально смотрел на нее. — Я отвезу вас домой, в Вирджинию.

Казалось, ее сердце вылетело из тела и упало на пол.

— Что?!

Девлин стал еще мрачнее.

— Я найду другой способ уничтожить Истфилда. Вам пора уезжать.

Вирджиния опустилась на его стул. Она не верила собственным ушам. Он отсылает ее теперь? После их страсти, их любви?

— Но…

— Но что? — спросил Девлин слишком резко.

— Но прошлая ночь? — взмолилась Вирджиния. — Теперь все по-другому, не так ли?

Она изо всех сил старалась не заплакать.

Не глядя на нее, он налил виски. Действительно ли его руки дрожали?

— Вы должны получить свободу — этот факт остается неизменным.

Вирджиния чувствовала себя опустошенной.

— Но мы любили друг друга прошлой ночью.

Девлин глотнул виски.

— Не надо, — предупредил он.

Вирджиния смогла удержаться на ногах, вцепившись в стол.

— Я это знаю, — настаивала она.

Девлин наконец посмотрел на нее — выражение его лица было таким же, как вчера вечером после бала.

— Я не хочу причинять вам боль снова, Вирджиния.

— Тогда не делайте этого! — крикнула она.

— Почему вы постоянно требуете от меня невозможного? — крикнул он в ответ. — Почему не оставите меня в покое? Я верну вам Суит-Брайар! Вы ведь этого хотите?

Вирджиния уставилась на него — ее израненное сердце начало распадаться на кусочки.

— Я хочу не этого, — прошептала она.

Девлин явно был сердит.

— Не просите меня дать вам то, что я не могу!

Слезы потекли у нее из глаз — она не могла их остановить.

— Выходит, прошлая ночь… ничего не значит?

Он пожал плечами:

— Я наслаждался, Вирджиния, и знаю, что вы наслаждались тоже. Но это не значит ничего.

Ей хотелось ударить его по красивому лицу.

— Конечно, я не должен был поддаваться своей страсти прошлой ночью. Вы слишком молоды и невинны, чтобы понимать мужчин, Вирджиния, а я всего лишь мужчина и притом не романтичный. Мне жаль, что вы думаете, будто прошлая ночь что-то значила. А теперь я должен заняться кораблем.

Девлин повернулся и направился к двери.

— Как странно.

Собственный голос показался ей ледяным.

Он остановился, но не обернулся.

— Говорят, любовь и ненависть — две стороны одной монеты. Раньше я этого не понимала.

Девлин напрягся еще сильнее и посмотрел на нее. Она печально улыбнулась:

— Прошлой ночью я отдалась вам с радостью и любовью.

Его лицо и взгляд были лишены всякого выражения.

— А сегодня осталась только ненависть.

Вирджиния желала не слышать своих слов — она ненавидела и себя за свою жестокость.

Лицо Девлина дернулось, и он поклонился.

— Это ваше право. Доброго дня, Вирджиния.

Он вышел.

Девлин перескакивал через две широкие парадные ступеньки адмиралтейства. Он был мрачен. Он получил уведомление об этом собрании всего час назад, не ожидая его — в конце концов, весь Лондон должен был говорить о случившемся вчера вечером и ошеломленные старики в голубом не являлись исключением. Его поведение не приличествовало офицеру и джентльмену.

Другие офицеры и их адъютанты собирались тоже. Девлин не кивал никому, потому что никого не видел. Его преследовало прекрасное бледное лицо с яростными фиалковыми глазами. «Прошлой ночью я отдалась вам с радостью и любовью. Сегодня осталась только ненависть».

Его рот скривился. Эти слова до сих пор вызывали боль в груди, но он был рад, что Вирджиния обрела разум. Он заслуживал только ненависти, а не любви и испытывал облегчение оттого, что она, наконец, прекратит умолять его об ответном чувстве.

— Капитан О'Нил, сэр?

Молодой лейтенант ждал его внутри наверху мраморной лестницы.

Девлин отбросил мысли о Вирджинии. С чувствами было труднее — его терзали жалость и сожаление. Но он спокойно ответил на салют лейтенанта.

— Адмирал Сент-Джон ждет, сэр, — добавил молодой офицер.

Девлин знал дорогу. Сколько раз его вызывали на Брук-стрит? Дюжину, если не больше. Впереди младшего офицера он пересек холл, постучал в дверь кабинета Сент-Джона и получил приглашение войти.

Отсалютовав, Девлин не испытал удивления от присутствия адмирала Фарнема. Он снял двууголку и сунул ее под мышку, продолжая стоять.

— Садитесь, капитан, — предложил Сент-Джон; его румяное лицо было суровым.

Девлин кивнул и придвинул себе стул. Сент-Джон занял место у стола, а Фарнем занял стул рядом.