Ее голос дрогнул.

Девлин снова сел рядом и взял ее за руки.

— Вы просите от меня слишком многого, — предупредил он.

Вирджиния покачала головой, склонившись к нему и положив щеку на его грудь.

Она почувствовала, как Девлин напрягся, и как сжалась его рука. Вирджиния почти улыбалась, хотя слезы продолжали течь, а золотые пуговицы и галуны его кителя неприятно царапали ей лицо. Рука Девлина гладила ее спину сквозь шелк халата и нижнего белья, и она едва не задохнулась.

— Пожалуйста, не плачьте, — сказал он, и это была просьба. — Теперь все позади, вы в безопасности, и мы положим конец этой абсурдной игре.

Вирджиния подняла голову и посмотрела на него:

— Я не могу играть в нее больше — это слишком больно.

Девлин кивнул, печально глядя на нее. Потом он наклонился и коснулся губами ее губ.

— Все кончено — клянусь вам.

В его хриплом голосе слышалось сожаление и нечто другое — желание. Руки Вирджинии нашли эполеты на его плечах и держали его так, чтобы он снова коснулся ее губ.

Громкий вздох вырвался у нее, слезы прекратились, все тело напряглось. Она приоткрыла рот, ища еще одного поцелуя.

Каждая клеточка ее тела требовала: она должна быть с ним одним целым. Больше ничто не имело значения. Ни его месть, ни совершенная Томом Хьюзом попытка изнасилования, ни унижения прошедшего месяца. Только Девлин, она сама и ее любовь.

— Не надо, — предупредил он. — Это опасно.

Вирджиния просунула язык в его рот, облизывая его зубы, губы, внутреннюю поверхность щек.

— Я не могу, — прошептал Девлин, отодвигая ее. Его глаза были огромными, блестящими, серебристыми. — Я не могу обещать вам сдержаться.

Вирджиния покачала головой — она и не хотела этого — и, обняв его за шею, вновь приблизила его лицо к своему.

Девлин застонал, осторожно целуя ее, явно боясь причинить ей боль, и она чувствовала, как его тело дрожит от усилий, которых это ему стоит.

Вирджиния уперлась в его китель.

— Я сделал вам больно? — воскликнул он, срывая и отбрасывая его.

— Нет, — ответила она, расстегивая и стягивая его жилет цвета слоновой кости.

Когда Вирджиния вытащила рубашку Девлина из бриджей, он помог ей, сорвав галстук и отшвырнув его вместе с рубашкой.

Вирджиния вскрикнула при виде его обнаженного торса и положила руки ему на грудь, словно исследуя крепкие мышцы.

Девлин снова нашел ее губы и, целуя, распахнул и снял с нее халат, поднял сорочку и застыл.

Вирджиния проследила за его взглядом и увидела синяк на своей груди.

— О боже! — прошептал Девлин.

Он сидел в бриджах, чулках и туфлях, возбужденный, но старающийся сдерживаться.

Все тело Вирджинии дрожало от желания. Она знала, что Девлин почти потерял над собой власть. Взяв его руку, она прижала ее к ушибленной груди.

Он вскрикнул.

— Вы не можете оставить меня теперь, — прошептала Вирджиния.

Она передвинула его ладонь к другой груди с затвердевшим соском.

Девлин снова схватил ее в объятия, их губы соединились, языки встретились. Вирджиния поняла, что победила.

Он сорвал с нее сорочку, поцеловал ее грудь, скользнул рукой по животу, скрытому шелковыми панталонами. Она закрыла глаза, когда он проник в разрез панталон, где нашел влажную, жаждущую плоть, трепещущую под его пальцами.

Девлин издал сдавленный стон. Вирджиния услышала, как его туфли ударились о пол, как он сорвал чулки и бриджи, потом почувствовала его сильные голые ноги на своих ногах и его гладкий твердый член. Она вскрикнула.

Он улыбнулся, снял с нее панталоны и бросил их на пол. Вирджиния посмотрела на него.

Девлин был совершенно обнаженный, мускулистый, большой и сильный.

— Я не хочу причинять вам боль, дорогая, — шепнул он.

— Вы не сделаете этого, — улыбнулась она.

Оба знали, что это ложь — она была такой миниатюрной, а он таким огромным.

— Вы готовы принять меня, дорогая? — спросил Девлин.

Вирджиния ответила ему чувственным стоном.

— Думаю, что да, — ответил он за нее.

Все ее тело содрогнулось.

Она вскрикнула, когда он проник в нее, дюйм за дюймом, и напряглась, тяжело дыша.

— Расслабьтесь, малютка, и позвольте доставить вам удовольствие, — прошептал Девлин, проникая еще глубже.

Вирджиния вцепилась ему в спину, желая попросить его остановиться, но тело захлестнула волна наслаждения. Девлин начал ритмично двигаться, дрожа от наслаждения.

Удовольствие росло с каждой секундой. Вирджиния прижимала Девлина к себе своими миниатюрными ножками, стискивая его бедра. Волны экстаза следовали одна за другой, и она кричала:

— Еще, еще, дорогой!

Девлин продолжал двигаться; его тело было твердым и упругим под ее руками. «Я безнадежно влюблена», — думала Вирджиния, глядя на него.

Глаза Девлина были закрыты, лицо напряжено, пот выступил на висках и на лбу. Он был в тисках страсти — она чувствовала, что кульминация близка.

— Вы… кончите для меня… снова? — спросил он, запинаясь.

Вирджиния кивнула.

Девлин целовал ее снова и снова, лизал ее сосок, один раз даже куснул его. Вирджиния взорвалась снова, на этот раз одновременно с ним. Она не могла думать — только чувствовать его тело на своем, их сплетенные ноги, его ладонь на ее животе. Однако вскоре Вирджиния начала испытывать беспокойство и страх.

Это уже случалось раньше, и она никогда не забывала того, что за этим следовало.

Вирджиния лежала на спине, а Девлин рядом с ней. Ее маленькая ножка была на его ноге, а их руки касались друг друга. Она сознавала, что он не спит и думает о том же. Страх сковал ее — она закрыла глаза и начала молиться.

Потом Вирджиния повернулась и посмотрела на Девлина.

Он уставился в потолок, затем повернулся к ней, и она вновь ощутила всю глубину своей любви.

Девлин улыбнулся, и это принесло облегчение.

Их взгляды встретились.

— Я сделал вам больно? — спросил он.

Возможно, это было новое начало…

— Нет, — прошептала она.

Девлин снова улыбнулся, потом прижал ее к груди и поцеловал в висок.

Вирджиния едва не потеряла сознание от радости.

— Вам неудобно? — спросил он вскоре.

Ее щека лежала на его груди, его рука — на ее животе, другая рука обнимала ее. Понадобилась минута, чтобы ответить:

— Все прекрасно.

Пальцы Девлина скользнули по ее предплечью — он снова поцеловал ее в висок.

Вирджиния не могла пошевельнуться — опасаясь, что, если она это сделает, счастливое наваждение исчезнет и больше не появится, и застыла в его объятиях.

— Может быть, я лягу спать в гостиной? — спросил Девлин.

Вирджиния вздрогнула. Его взгляд был серьезным, но в глазах светился знакомый блеск.

— Почему?

Он виновато улыбнулся:

— Боюсь, для меня одного раза недостаточно, малютка. Я хочу вас снова, но не желаю вас мучить.

Она поняла, что он имеет в виду. Ее рука смело скользнула по его твердому животу и ниже.

— Вирджиния!

Его глаза расширились. Она ласкала бархатный фаллос.

— Вы не замучите меня, Девлин. Может быть, я малютка, но не фарфоровая.

Он молчал, и Вирджиния подняла взгляд. Глаза Девлина были закрыты. Он начал тяжело дышать. На лбу выступил пот.

— Девлин? — спросила она, передвинув руку к его груди.

Он вернул ее на прежнее место.

— Не останавливайтесь!

Вирджиния внезапно осознала, какой властью обладает. Было ли возможно, что одно прикосновение так парализовало его?

— Не останавливайтесь, Вирджиния! — повторил Девлин так хрипло, что она не могла понять, приказ это или просьба.

— Пожалуйста, — добавил он.

Девлин умолял ее?

Она улыбнулась и продолжила ласкать его. Грудь Девлина бурно вздымалась. Он с криком опрокинул ее на спину и раздвинул ей ноги.

— Маленькая злючка!

Вирджиния засмеялась и притянула его к себе.

Была середина утра. Девлин сидел за письменным столом в библиотеке; перед ним стоял пустой стакан из-под скотча. Вирджиния уснула на рассвете, и он потихоньку покинул ее, зная, что не сможет спать.

Лорд О'Нил был мрачен и растерян. Ему было трудно дышать. Тело было напряжено, словно не испытало сексуального удовлетворения. Не закрывая глаз, он видел Вирджинию, лежащую в его объятиях и тепло улыбающуюся ему.

Что же случилось с ним?

Когда Девлин увидел ее с Томом Хьюзом, в глазах у него потемнело — он действительно хотел убить Тома за то, что тот осмелился причинить Вирджинии боль. Его гнев не имел ничего общего с убийством отца — только с его чувствами к ней.

Девлин понимал, что Вирджиния не принадлежит ему и никогда не будет принадлежать. Тем не менее он никогда не ласкал и не целовал женщину так, как делал это прошлой ночью. Конечно, он мог говорить себе, что это ничего не значит, но в душе понимал, что это не так. Его восхищение пленницей стало чем-то гораздо большим — и более опасным для него.

Девлин потянулся за скотчем и обнаружил стакан пустым. Он мрачно уставился на него. Никакое количество скотча не могло стереть того, что он сделал, — с самого начала, когда взял Вирджинию в заложницы, надеясь безжалостно использовать ее как орудие мести, и до последнего ужасающего плана ввести ее в общество как свою любовницу.

В тот момент, когда Девлин впервые увидел Вирджинию в трюме «Американы», он знал, что не должен похищать ее — инстинкт истинного воина подсказывал ему забыть свой план и избегать девушку любой ценой. Вместо этого он выбрал фатальный курс, где она оказалась штормом, а он маленькой шлюпкой. И теперь этот курс приближался к финишу.

С проклятием Девлин поднялся на ноги. Он не мог больше подчинять Вирджинию своим прихотям, не мог использовать ее в своем ужасном плане. Ему отчаянно хотелось, чтобы он никогда не занимался с ней любовью. Семья и любовь не для него.