— Ты знаешь, что в прошлом июне адмиралтейство едва его не прищучило? Он снова нарушил приказы, но каким-то чудом отвертелся от трибунала. Графиня все еще спит с ним?

— Она вчера вернулась из города. Я уверен, что она дома, ведь он теперь неподалеку, — отозвался Уильям.

— У меня уже было столкновение с О'Нилом на этой почве. Сначала моя любовница, потом наша мачеха, а теперь наша кузина. Кто дальше? Наша сводная сестра? У этого человека есть какая-то причина для подобных поступков, и, думаю, нам пора узнать эту причину.

— А я думаю, что нашел решение, Том.

— Говори.

— Отправь О'Нила в Америку. Флот теряет там корабли. Кто лучше него может справиться с американцами? Разве не он непобедимый бич морей? — Уильям улыбнулся. — Ведь Фарнем по-прежнему к тебе прислушивается.

— Блестящая идея! — воскликнул Том. Внезапный шорох заставил его вздрогнуть. Повернувшись, он увидел графа, стоящего в дверях. — Отец!

Истфилд улыбнулся младшему сыну — выражение его лица было невозможно разгадать, как и то, сколько времени он простоял там.

— Я не знал, Томас, что ты приехал из города. Как чудесно! Когда ты прибыл?

Он шагнул в комнату — в его голосе, как всегда, слышались сардонические нотки.

Том вежливо поцеловал отца в щеку.

— Только сию минуту. Ты выглядишь хорошо, отец, — солгал он.

— Со мной все в порядке. — Истфилд покосился на Уильяма. — Я еще не в могиле. Что вы обсуждали? Кажется, я слышал упоминание нашего нового соседа — героического Девлина О'Нила?

В его тоне звучала насмешка.

Уильям и Том обменялись взглядами.

— Ты ничего не предпринимаешь, отец, — заговорил старший сын, — покуда О'Нил донимает нас своей наглостью. Ситуация становится критической, и мы все выглядим дураками. Я уже не могу высоко держать голову на публике!

Истфилд усмехнулся:

— Единственный дурак это сам О'Нил, он способен представить свою шлюху едва ли не королевскому двору, а это не принесет ему никакой пользы.

Том и Уильям снова посмотрели друг на друга. Том шагнул вперед.

— Он ненавидит нас, и теперь становится очевидным, что ты ненавидишь его тоже. Почему, отец? Черт возьми, ты должен дать нам объяснение — если оно существует!

— Он украл моего самого быстроногого жеребца, моих лучших собак, мой любимый дом. А теперь он уложил в свою постель дочь моего брата, и ты еще спрашиваешь меня почему? — Его густые брови приподнялись. — У меня есть все причины презирать человека, который называет себя джентльменом, а в действительности является пиратом.

— Нет, — возразил Том, широко расставив ноги. Он был вдвое худее и вдвое ниже отца. — Почему он так стремится наказать тебя? И всех нас? Почему?

— Потому что он такой же проклятый дикарь, как его отец, — ответил Истфилд.

Уильям и Том обменялись удивленными взглядами.

— Ты знал его отца? — спросил Уильям.

— Знал? — Истфилд широко улыбнулся. — Я хладнокровно убил его, мой мальчик.

Она просто отказывалась этому верить. Графиня Истфилд неподвижно сидела в своей личной карете с гербом ее мужа, выгравированным с обеих сторон, в великолепном красном платье с низким вырезом и черной накидке. Ее руки в перчатках вцепились в колени, а дыхание вырывалось с трудом. Это невозможно!

Слух дошел до нее в Лондоне от подруги, которая, как подозревала Элизабет, догадывалась о ее связи. Эта подруга, леди Фартингем, упомянула за чаем, что капитан Девлин О'Нил находится в своем сельском поместье в Хэмпшире с новой любовницей, которую открыто демонстрирует. Элизабет не поверила ей, продолжая улыбаться, хотя ее сердце колотилось. У Девлина было много недостатков, но он был джентльменом, а джентльмены не сожительствуют с незамужними женщинами. Она пожала плечами и выразила Силии сомнение, что Девлин проводит время в своем новом доме, который пребывает в запущенном состоянии.

Элизабет хорошо это знала, так как Уайдэйкр находился неподалеку от Истфилда. Она бывала там много раз до того, как его прежний владелец умер, не оставив наследников. Девлин также упоминал поместье однажды или дважды, когда Элизабет виделась с ним летом в Лондоне, где он переживал трудные времена, борясь за свое выживание. Он даже выразил сомнение, что когда-нибудь увидит Уайдэйкр.

Два дня назад Элизабет вновь услышала, что Девлин в своем хэмпширском поместье. Она была удивлена и расстроена. Элизабет находилась в Лондоне, а он — в нескольких милях от ее дома в Истфилде. Она рано покинула бал, приказав горничной собрать вещи, и они вернулись в Истфилд на следующий день.

Все, что Элизабет могла сделать, — это не мчаться в Уайдэйкр сразу после прибытия домой, где ей пришлось не только посетить Истфилда и выразить заботу о его здоровье, но и провести день с двумя дочерьми, по которым она соскучилась. Пасынок Уильям огорошил ее известием:

— Полагаю, Элизабет, ты слышала о нашем новом соседе?

Элизабет сидела снаружи, с энтузиазмом аплодируя младшей дочери, учившейся садиться в дамское седло. Не глядя на Уильяма, она сказала:

— Прошу прощения?

Элизабет очень не любила старшего пасынка.

— Брось! — Уильям сидел рядом с ней в шезлонге, вытянув длинные ноги. — Господи, Лайла прекрасная наездница! — Он посмотрел на нее с усмешкой. — Мы оба знаем, почему ты так спешно вернулась домой в разгар нового сезона!

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Уильям, — ответила Элизабет, обмахиваясь веером. — Лайла! — окликнула она дочь, подъехавшую к террасе на гнедой лошади. — Это было просто чудесно!

— Спасибо, мама! — Лайла просияла, сверкнув голубыми глазами.

Она повернула лошадь и поскакала, явно желая впечатлить ее снова.

Уильям встал позади нее смущающе близко и заговорил, практически касаясь ее уха:

— Девлин О'Нил в своем поместье в Уайдэйкре и открыто поселил там свою любовницу.

Сердце Элизабет остановилось.

Она смотрела на кирпичные колонны и дорожку впереди. «Это была ужасная ошибка», — подумала она. Девлин не мог поселить любовницу в Уайдэйкре: она, Элизабет, его любовница!

Конечно, Элизабет всегда знала, что у него были другие женщины. Но ее не заботили испанские барменши и сицилийские шлюхи. Ее не заботило, что он делал прежде, возвращаясь после плавания на сушу.

Но ее очень заботило то, что он делал теперь.

Вирджиния сбежала из дому несколько часов назад, отправившись на очень долгую прогулку в деревню и обратно. Шагнув на подъездную аллею, она увидела стоящую у дома карету и нахмурилась, стараясь отогнать страх. Очевидно, половина Хэмпшира знала, что капитан О'Нил открыто живет с любовницей, и все хотели посмотреть на них. Вирджиния думала, что хорошо ведет свою игру. Она ходила с высоко поднятой головой, называла Девлина «дорогой», гладила и целовала его щеку, и сплетники были удовлетворены.

Девлин тоже был доволен. Только Вирджиния знала, чего ей это стоит.

Это напоминало обнаженную женщину в аквариуме, на которую глазели пиявки с ужасными намерениями. Однако Девлин не проявлял беспокойства. А она никогда не давала ему знать, что игра стала ужасно недостойной.

Вирджиния остановилась, глядя на фасад каменного дома. Она была просто не готова к очередному спектаклю и хотела возобновить прогулку, когда заметила герб на карете.

Вирджиния хорошо его знала. У отца была книга гербов, и она с детства помнила эмблемы Истфилдов. Ее сердце подпрыгнуло. Она не знала, радоваться или огорчаться. Должно быть, граф привез выкуп, и ей скоро удастся вернуться домой.

Спеша к входу, Вирджиния думала о том, как легко — или как трудно — будет расставаться с Девлином.

— Они в библиотеке, мисс Хьюз, — сообщил Томпкинс.

На сей раз он не улыбался.

Вирджиния заколебалась. Девлин обычно принимал посетителей в гостиной. И Томпкинс всегда улыбался!

— Что-то не так? — рискнула она спросить.

Улыбка появилась, но странно напряженная.

— Конечно нет. Они за закрытыми дверями, — многозначительно добавил дворецкий.

Вирджиния собиралась уйти, но остановилась и посмотрела на него.

— Это мой дядя, граф Истфилд?

— Это графиня, — ответил он.

Вирджиния моргнула. Как странно, подумала она, сразу представив старую женщину, такую же толстую и седую, как ее муж. Она шагнула вперед, приоткрыла дверь и услышала мягкий кокетливый голос женщины, которая явно была не старой и не слабой, но расстроенной.

— Я не понимаю этого, Девлин.

Графиня называла его по имени? Вирджиния заглянула в приоткрытую дверь и едва не ахнула.

Очень красивая блондинка, достаточно молодая, чтобы быть женой Уильяма Хьюза, но никак не Истфилда, стояла лицом к Девлину. У нее была пышная соблазнительная фигура и завораживающе красивое лицо. Вирджиния посмотрела на Девлина, но его лицо было непроницаемой маской. Ее сердце мучительно заколотилось.

— Это правда? — спросила графиня, коснувшись груди Девлина.

Боже мой, нет, подумала Вирджиния, этого не может быть.

— Боюсь, что да, Элизабет, — ответил он и отошел.

Женщина вскрикнула, краска залила ее щеки, она уставилась на него, дрожа всем телом.

— Но я твоя любовница, — сказала она. — И ты так внезапно заменил меня?

— Очень сожалею. — Девлин вернулся, протянув ей бренди. — Я никогда не давал тебе никаких обещаний, Элизабет. Боюсь, что все изменилось.

Вирджиния прилипла к двери. Жена Истфилда была любовницей Девлина? Это было слишком ужасно, чтобы поверить, и, хотя она глубоко сочувствовала графине, ей было не по себе. Соперничать с такой женщиной нелегко.

Элизабет держала бокал у полной, сильно обнаженной груди; костяшки ее пальцев побелели.

— Я знаю, что ты не давал никаких обещаний, но не понимаю… Боже, мне казалось, что здесь, в Британии, я все, что тебе нужно.