Внизу я услышала звук, доносившийся из библиотеки. Это было звяканье графина о стакан, и я поняла, что Ричард сидит там, пьет и ожидает новостей. Ждет акушера из Чичестера. Ждет, когда тот спустится по лестнице с новым наследником Вайдекра на руках и скажет: «Сквайр, примите ваше дитя». И будет перевернута последняя страница этого счастливого романа.

Но этого не случится никогда.

Я знала, какую цену мне придется заплатить. Я поняла это, когда была готова умереть в своей собственной постели от руки убийцы. Я была готова к этому и сейчас, когда прижимала к себе драгоценную ношу. Я должна расплатиться за то, что я Лейси. И ценой за это будет моя девочка.

Ричард никогда не увидит свое дитя.

Вайдекр никогда не получит наследника. Тихо, как тень, я спустилась по лестнице, и мой путь отмечали капли крови, падавшие так же бесшумно на покрытый толстым ковром пол. Я кралась, как раненый зверь.

Эти следы могли повести за мной Ричарда, чуявшего кровь подобно собаке. Я слышала, как яростно снаружи завывал ветер, как шумели верхушки деревьев. Скоро на землю обрушится ливень и смоет все следы. Да и Фенни должна стоять высоко. Когда же начинается половодье, в Фенни можно спрятать все, что угодно. Ричарду известно это лучше, чем кому-либо из людей. Он не забыл, как несколько месяцев назад утопил в этой реке тело молодой женщины.

Задвижка на передней двери щелкнула, но шум снаружи заглушал все звуки. Холодный воздух дунул в холл, но дверь в библиотеку была плотно закрыта, и Ричард не услышал, что его дом стоит открытым. Он не знал, что его дом открыт и ветру, и людям. И что ребенок, которого он так жадно ждал, исчез и никогда больше не вернется сюда.

Я сделала шаг вперед, и ветер с дождем кинулись на меня, как на заклятого врага.

Целый каскад воды, тяжелой, как град, обрушился на меня, и по моему лицу покатились капли, похожие на слезы. Я встряхнула головой, как собака, выходящая из воды, и крепче прижала ребенка к себе.

Ноги сводило от холода, когда я спешила по дорожкам сада к воротам. Я сделала глупость, отправившись босиком, но я не подумала об этом. Я не подумала ни о чем. Я знала одно: я должна дойти до Фенни и сделать то, что задумала, и никакая крапива, холод или град не смогут остановить меня.

От боли я кусала губы, скользя по камням и падая в лужи. Мои накидка и ночная рубашка стали насквозь мокрыми, единственное, что оставалось сухим, — это сверток с малышкой. Я слышала ее тихое, уютное посапывание, и у меня мелькнула мысль обратиться к ней и сказать: «Это — Вайдекр, он принадлежит тебе. А ты, моя маленькая, — Лейси». Но слова не шли у меня с языка. Этот ребенок, моя дочь, уйдет из этого мира так же, как она в него пришла, — не владея ничем.

Как только я достигла гущи деревьев, дождь перестал бить меня в лицо, и я смогла перевести дыхание. Ноги перестали болеть, поскольку онемели от холода. Взглянув на них, я увидела, что они кажутся черными в лунном свете, сначала я решила, что это грязь, но потом поняла, что они все покрыты кровью от многочисленных порезов и ран. Роды и потеря крови вызвали у меня какую-то эйфорию, и, вместо того чтобы плестись к Фенни медленно-медленно, я готова была кружиться и танцевать здесь под деревьями. В голове наконец зазвучала старая колдовская мелодия Вайдекра, и я поняла, что делаю то, что должна была сделать, и что меня ведет мелодия самой земли.

Я споткнулась о корень огромного дуба и, подняв голову, увидела перед собой Фенни. Я мало выходила последнее время и не знала, насколько обильными были дожди и как высоко стоит вода в русле. Река неслась с пугающей стремительностью, она кипела подобно смертельному водовороту и по уровню уже сравнялась с берегами. В любой момент она была готова выйти из берегов и разлиться по равнине Вайдекра, заливая все на своем пути. Дерево, рядом с которым я стояла, казалось, дрожало от страха при виде разбушевавшегося потока, и я невольно успокаивающе положила руку на его ствол.

Река ревела подобно разъяренному животному, и мне показалось, что это совсем не тот ручеек, около которого я играла в детстве. Я едва осмеливалась подойти ближе, боясь, что вода в ту же минуту поднимется и захлестнет меня. Никто, и менее всего беспомощное дитя, не смог бы бороться с этим разъяренным потоком и остаться при этом в живых.

Я посмотрела выше по течению, туда, где всегда лежало поваленное бревно, служившее нам уже много лет мостиком, и, не увидев ничего, подумала, что его, наверное, снесло водой. Переведя взгляд назад, я увидела, что река, подмыв наиболее низкое место на берегу, затопила его и уже катилась по равнине, ударяясь волнами о стволы деревьев. Сквозь рев волн и треск ломаемых ветвей я услышала собственное подавленное рыдание, вызванное страхом.

Но я знала, зачем я пришла сюда.

И ничто, ничто не сможет остановить меня.

Я знала, что я должна сделать: сделать себя и Вайдекр свободными, прервать линию Лейси и погубить Ричарда.

Я вышла из-под спасительной защиты дуба и сделала шаг к реке. Тут же я почувствовала, как дрогнула земля под ногами, и на моих глазах огромная глыба отвалилась от берега и упала в воду. Я пошатнулась и схватилась за ствол дерева.

Сунув руку под плащ, я проверила, как там ребенок. Сара тихонько вздохнула, когда я приподняла ее чуть выше, и, открыв глаза, посмотрела прямо на меня. Я поднесла ее к лицу, на минуту вдохнула ее теплый запах и стала медленно и бережно, словно кладя в колыбельку, опускать ее к воде.

Грохот реки был таким сильным, что я ничего не слышала, но, на минутку подняв голову, чтобы убрать с глаз Волосы, я увидела женщину, которая тихо, как призрак, вышла из-за деревьев на противоположном берегу.

Я замерла. Сара была уже не более чем в нескольких дюймах от поверхности воды, ее глазки смотрели мне прямо в лицо, а рот был широко распахнут, словно в крике, но я не слышала ничего, кроме грохота, грохота, ужасающего грохота взбесившейся реки.

Женщина спустилась к самой кромке воды на том берегу и направилась ко мне. Я смотрела на нее, ничего не понимая, мне показалось, что она движется прямо по поверхности воды. Но когда я выпрямилась, то увидела, что она идет по стволу поваленного дерева, над которым уже гуляли волны.

Дойдя до середины, она посмотрела на меня и повернула обратно. И, сама не зная почему, я взяла Сару покрепче под мышку и пошла за ней. Подойдя к бревну, я прижала к себе ребенка, осторожно ступила на раскачивающееся скользкое дерево и по лодыжку в воде стала перебираться на другой берег, цепляясь за ветви деревьев, нависающие над Фенни.

Женщина ждала меня там и, увидев, что я уже достигла берега, уверенно заскользила между деревьями, удаляясь прочь. Она шла так быстро, будто бы знала лес лучше меня самой. Или будто она и вправду была привидением и ей не были страшны ни бушующая река, ни мрачный лес.

Я словно во сне пошла за ней. Буря шумела над нашими головами, но здесь, под кронами деревьев, было тише. В отдалении замер шум реки, сосны и канадские ели заслонили его от меня. Я спешила вперед, спотыкаясь на каждом шагу, но женщина ни разу не споткнулась и не упала. Она легко ступала по земле, словно не касаясь ее.

Теперь мы шли в направлении общинной земли, и я на минутку обрадовалась, подумав, что незнакомка приведет меня к Ральфу и что он вернулся в Вайдекр не для мести, а для того, чтобы спасти меня.

Из леса мы вышли у низких ворот, и она легко открыла их и выскользнула наружу. В это мгновение лунный свет упал на нее, и я увидела ее лицо.

Оно было прекрасно. Передо мной стояла молодая женщина с рыжевато-каштановыми волосами и яркими зелеными, чуть раскосыми глазами. Кого-то она напоминала мне, но я не могла вспомнить кого. Я не отводила от нее взгляда, пытаясь восстановить в памяти сходство.

Тут она улыбнулась мне знакомой, чуть виноватой улыбкой, и у меня вырвался легкий вздох удивления. Она была похожа на меня саму, и эта улыбка была знаменитой улыбкой Лейси. Это была Беатрис.

Я протянула руку, чтобы остановить ее, но она увернулась и поспешила вперед, будто бы ясно видела перед собой тропинку. Я следовала за ней, такая же ведьма, как и она, или такое же, как она, привидение. Я даже не удивилась тому, что, когда мы стали взбираться на крутой склон холма, тень не скользила за ней по серебристому песку.

Мне приходилось внимательно смотреть под ноги, потому что идти по мокрой земле было чрезвычайно трудно, и я боялась уронить Сару. Кроме того, я почувствовала, что у меня начинается более сильное кровотечение. Теплый поток струился у меня по ногам, предупреждая о том, что силы мои на исходе. А я еще не сделала того, что должна была сделать этой ночью. Не сделала того, зачем пришла к реке.

Достигнув вершины холма, я подняла глаза и увидела, что впереди меня никого нет. Легкая фигура в белом исчезла, не сияла мне больше в темноте улыбка. Беатрис ушла так же неожиданно, как и пришла. Я следовала за причудливым огоньком Святого Эльфа и теперь оказалась за две мили от реки, а Сара еще жива и все еще в Вайдекре.

У меня вырвался вздох отчаяния, и я повернула назад, чтобы вернуться к Фенни и утопить Сару, а потом утопиться самой, как вдруг случайное движение приковало мой взгляд. Невдалеке кругом стояли цыганские фургоны, с уже уложенными вещами, готовые отправиться в путь. Я была всего в нескольких ярдах от них с ребенком на руках и ниткой розового жемчуга на шее.

Скользя и спотыкаясь, поспешила я к ним как во сне и через несколько мгновений достигла переднего фургона. Мужчина стоял около лошади, затягивая подпругу. На месте кучера сидела женщина.

Она была совсем молодой, приблизительно моего возраста, с косынкой на волосах и накидкой на плечах от дождя. В фургоне позади нее была свалена всякая домашняя утварь, прикрытая ковриком. Женщина кормила грудью ребенка.

Я взобралась на подножку фургона, и она без всякого удивления взглянула на меня. Откинув плащ, я подала ей Сару, которая от моего неловкого движения проснулась и разразилась обиженным плачем.